Том 1. В дебрях Индии (с илл.) - Жаколио Луи (читать книги txt) 📗
Падиал, счастливый тем, что так дешево отделался, рассыпался перед ним в уверениях безграничной преданности. Он так близко видел смерть, что решил воспользоваться первым благоприятным случаем и бежать в какую-нибудь отдаленную провинцию, где месть не в состоянии будет настичь его. Он понимал, что, служа англичанам и Духам Вод, он при такой двойной игре рано или поздно кончит веревкой или кинжалом. В ожидании же благоприятного случая к побегу он давал все обещания и клятвы, какие только от него требовали. Когда он вышел из дворца брахматмы, последний сказал Утсаре:
— Отправляйся за этим человеком и следи за ним, мне необходимо знать все, что он делает. Не забудь присутствовать сегодня вечером при разговоре со Старшим-Из-Трех. Свидание назначено среди развалин: постарайся же спрятаться поближе к ним, чтобы слышать все, что они будут говорить.
— Повеление твое будет исполнено, господин, — отвечал ему факир и поспешил по следам ночного сторожа.
Удалившись в комнату, служившую ему рабочим кабинетом, Арджуна долго думал о борьбе, которую он решил начать. Этот брахматма был человек выдающийся, и его способности равнялись его гордости. Чувство гордости появилось у него в результате осознания собственных достоинств, которые до сих пор настолько признавались всеми, что Совет Семи и даже тайный трибунал ничего не предпринимал не посоветовавшись с ним. Положение его изменилось всего несколько месяцев тому назад. Произошла странная, необъяснимая вещь: несмотря на ежемесячные выборы, изменявшие состав Комитета Трех и назначавшие нового президента, каждый новый член наследовал ту же ненависть и обращался к нему с тем же оскорбительным пренебрежением.
Устав, удалявший верховного вождя из заседаний Тайного Совета, в действительности никогда не применялся к нему; можно даже сказать, что он существовал лишь для того, чтобы Совет мог заседать без брахматмы в том случае, если последний будет заподозрен в измене. Эта исключительная мера никогда не применялась против Арджуны — и вот в один прекрасный день Старший-Из-Трех, воспользовавшись ежемесячными выборами, уведомил его, что Совет Семи решил по-прежнему строго применять все правила устава, а потому с этого времени ему не только запрещается присутствовать на совещаниях Трех и Семи, но он кроме того не имеет права принимать сам никаких решений, так как Тайный Совет намерен принять на себя все решения и всякую ответственность за них.
С этого времени Арджуна очутился в роли простого исполнителя приказаний этих двух Советов, члены которого не вступал ни в какие личные отношения с ним, передавая ему свою волю через находившихся в их распоряжении факиров.
Сначала он думал, что в Совете Семи у него есть враг, которому удалось мало-помалу передать свою ненависть к нему всем остальным. Но этот Совет, который выбирался на трехлетие, возобновился в предыдущий месяц, — по крайней мере, он думал, что закон соблюдается точно, — а между тем поведение новых членов по отношению к нему было сколком с поведения прежних; мало того, они, по-видимому, усилили еще свое недоброжелательство, которое вылилось наконец в острую форму, вызвавшую разрыв, свидетелями которого мы были. Смутные подозрения зародились в душе его; эти подозрения еще более усилились после непонятной снисходительности Совета к падиалу.
В прошлом столетии все семь членов Совета, избираемые обычно на три года, установили по единодушному соглашению, чтобы власть оставалась за ними в течение пятнадцати лет. Устав этого Совета, требовавший, чтобы все решения его оставались втайне, способствовал тому, что Совет сам производил собственные выборы, облегчая таким образом подлог. Каждые три года они составляли протокол новых выборов и оставались на прежних местах, но под новыми именами. По неосторожности этот обман открыли во время одного из заседаний жемедаров, и все семеро были повешены.
Несмотря на такое примерное наказание, Арджуна подозревал, не происходит ли то же самое и в настоящее время; и чем больше он присматривался ко всему, что делалось в эти пять-шесть месяцев, тем больше согласовывалось это с его подозрением. Если же предположение такого рода было верно, то тайна, которой эти лица окружали себя, усиливая строгость устава и удаляя брахматму со своих собраний, объяснялась сама собой; было совершенно ясно, что узурпаторы не могли считать себя в безопасности, пока не возведут в сан верховного вождя брахматму по собственному выбору.
Арджуна не мог поверить в подобную дерзость. Но, став на этот путь, он решил идти по нему до конца, каковы бы ни были последствия начатой им борьбы. И чем больше он размышлял, тем тверже становилось принятое им решение. Среди этих размышлений в голове его то и дело возникал вопрос о падиале Дислад-Хамеде. Зачем было спасать изменника, заслуживающего смертной казни, и убивать человека, принесшего доказательства его измены? Он инстинктивно чувствовал, что в этом собственно и кроется ключ ко всей тайне.
В то время, как он ломал себе над этим голову, строя гипотезы за гипотезами, на эспланаде, окружавшей его жилище, раздались вдруг звуки брахманской трубы. Правительство Индии не имело никаких официальных газет в провинции, а потому давало этим способом знать жителям каждого города и деревни о распоряжениях вице-короля и провинциальных губернаторов.
Сэр Джон Лоуренс приехал в Биджапур несколько часов тому назад, и Арджуна, уверенный в том, что это воззвание относится к прибытию генерала-губернатора, вышел на веранду, тянувшуюся с передней стороны дома, напротив сквера.
Спрятавшись позади соломенного мата, он слушал с большим вниманием и скоро понял всю важность этого документа, объявляемого во всеуслышание. Вице-король хотел ознаменовать свой приезд в Биджапур смелым ударом и объявлял войну обществу Духов Вод. Вот содержание указа, прочитанного тотти — общественным чтецом:
Всем жителям Бенгалии, Бихара, Бунделькханда, Мейвара, Пенджаба и Декана; всем людям, живущим по ту и по эту сторону Ганга, которые будут слушать здесь написанное, привет и благопожелание!
Мы, Уильям-Эдмунд-Джон Лоуренс, генерал-губернатор Индии, по воле нашей всемилостивейшей государыни Виктории, королевы Англии и Индии, и по данной ею нам власти решили и решаем следующее:
По согласию с нашим верховным совещательным советом ввиду постоянных смут, которые с незапамятных времен производит в этом государстве тайное общество Духов Вод, общество это считается и будет считаться упраздненным через три дня после обнародования сего.
По прошествии этого срока всякий, считающий еще себя членом этого общества, будет призван на заседание военного суда, устроенного специально с этой целью, и судим по всей строгости законов.
А чтобы всем это было ведомо, обнародование приказа будет повторяться в течение трех дней, следующих за нынешним…
Затем следовало чтение подписей вице-короля, а также чиновников министерства внутренних дел и полиции, обязанных наблюдать за исполнением этого указа.
По окончании чтения тотти громко протрубил несколько раз в трубу и продолжал свой путь, чтобы на некотором расстоянии повторить то же самое.
Индусы, собравшиеся вокруг тотти и выслушавшие его чтение, медленно разошлись по домам, не выражая ни одобрения, ни порицания и не делая никаких замечаний. Два полка артиллерии и один полк шотландцев сопровождали вице-короля; эти военные силы должны были дать понять жителям Биджапура, что в Декане начнутся обычные репрессии. Только сурово нахмуренные брови туземцев указывали на ненависть последних к своим притеснителям, но вместо того, чтобы предаваться бесполезным манифестациям, они с терпением, свойственным жителям Востока, ждали дня, назначенного для будущего восстания.
— О, о! — воскликнул Арджуна после нескольких минут размышления, — вот что важно и требует быстрого решения. Долг повелевает мне забыть собственные оскорбления и просить свидания у Совета Семи, чтобы совместно обсудить, как лучше действовать в подобном случае.
