А.А.А.Е. (Роман приключений. Том I) - Иркутов Андрей Дмитриевич (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Бинги отбросил в сторону хлыст и кулаками стремительно атаковал Роджерса. Прекрасно! Боб Роджерс не сомневался в своих боксерских талантах. Как любитель бокса, он заранее торжествовал победу.
Бинги не торжествовал, он действовал. Хороший короткий удар под подбородок и легкий скрип челюсти. Не важно, что Роджерс что-то сплюнул в сторону, может быть, и пару своих гнилых зубов.
Бинги действовал серьезно. Недаром он с таким удовольствием смотрел когда-то на матчи бокса.
Но и Боб Роджерс в метрополии подвизался на ринге. Он знал пару хороших, запрещенных в честном бою ударов. Но разве бой с негром — бой? Это просто драка. Ему только кажется, что черная собака ударила его по лицу. Он сам ударил черную собаку. Гнев, боль, ненависть и азарт залили кровью лицо и глаз Роджерса. А Бинги нахлестывал его со всех сторон.
Боб Роджерс держался на ногах достаточно крепко и иногда удары его длинных рук попадали в цель. Таао прижалась к стволу пальмы и со смешанным чувством удовольствия и ужаса смотрела на дерущихся. Ей было приятно, что белому попадает больше и что Бинги так ловко управляет своим телом.
Бинги внимательно следил за своим противником и не терял из виду ни одного его движения. Вот его правая рука делает выпад к груди Боба Роджерса. Роджерс заметил направленный удар и пытается его парировать. В это мгновенье левый кулак Бинги наносит Роджерсу сокрушающий нокаут.
Боб Роджерс, отброшенный силой толчка, не выдерживает и летит.
Напоенный запахом крови, Бинги бросается за ним. Он настигает свалившегося Роджерса. Он потерял власть над собой; напрасно побледневшая и испуганная Таао дрожит и прижимает свое тело к его телу, напрасно Бинги срывает с себя ее нежные теплые руки. Таао молчит, она от испуга не может говорить и Бинги ее не слышит.
Бинги бросился, схватил валявшийся на земле хлыст и, подбежав к Роджерсу, начал избивать его жестоко и бессознательно.
Цепь угнетенных поколений восстала в его крови. Он ни о чем не думал, он упивался расовой местью. Бинги мстил! Бинги могил не только за себя, за свою обиду; он мстил за свой народ, доведенный до уровня обезьяноподобных людей.
Трудно предсказать, чем могло кончиться побоище. Но хриплый крик, вырвавшийся из груди Роджерса, предопределил исход дела.
Хрип привел в сознание застывшую от страха Таао и она вскрикнула. Вскрикнула и бросилась к Бинги. Таао повисла на шее своего возлюбленного и покрыла его потное от возбуждения лицо градом поцелуев. Таао заплакала и теплые слезы Таао, оросившие мускулистое тело Бинги, вернули его к действительности.
— Бежим, милый, бежим! Бежим, — шептала Таао голосом, полным гордости к силе и храбрости своего Бинги и ужаса за его судьбу. Она знала, что жизнь Бинги кончена, а может быть, — и ее собственная. Белые все могут. Белые все знают.
Бинги тоже понял. Он крепко прижал к себе Таао и пошел с ней вниз по дороге, туда, куда заходит солнце.
Боб Роджерс увидел, что на него перестали обращать внимание. Увидел он и свой револьвер.
Перемогая боль, он протянул руку и медленным движением потянул к себе игрушку. Левая рука была парализована каким-то дьявольским ударом, а на правой руке из пяти пальцев действовали лишь три.
И этими тремя пальцами Боб Роджерс нажал собачку…
Сухой звук выстрела и Таао повисла на руке Бинги.
Пуля вошла в спину и вышла из груди. Бинги сначала хотел вернуться к Роджерсу и добить его, но Таао, обливаясь кровью, беспомощно повисла на его руке.
Боб Роджерс потерял сознание.
Место, где произошла потасовка, предназначалось для лунных идиллий. Роджерсу не повезло; но зато его храброму сержанту Риббу повезло, и очень. Он хорошо провел время с двумя сочными чертовками и навеселе возвращался в факторию.
Надо сказать, что он удивился, когда нашел своего патрона в таком печальном виде. Рибб перетащил Роджерса к пироге, а дома заботливо перемазал, перебинтовал, перемыл, раздел и уложил в постель. Боб Роджерс заснул, не приходя в сознание…
— Что ты скажешь, Рибб? — прохрипел Роджерс, делая попытку встать. — Не находишь ли мою оснастку немного неудачной?
Он не мог больше сдерживать себя и, ругаясь бесчеловечно и зверски, рассказал Риббу о драке. Решили сейчас же устроить расправу над негодяем.
Рибб помог Роджерсу выйти на веранду. Роджерс за ночь отоспался и значительно окреп. Призванные к веранде полицейские туругу стояли молча, опустив голову.
— Эй, вы, щенята! Н’гакуру требует Бинги.
Туругу молчали и еще ниже опустили голову.
— Что же вы носы повесили?! Или хотите, чтобы я отремонтировал ваши плевательницы?!..
Молчание. Боб Роджерс взял лежавший около него револьвер и выстрелил в ближнего негра. Тот упал, а остальные попытались разбежаться.
— Стойте, собаки! — заорал Боб Роджерс, — если хоть один из вас тронется с места, то живым не уйдет никто! А ну-ка, Рибб, доставь сюда вон ту черную воблу. Приведи Бинги, черт!
— Масса Роджерс, — запинаясь, начал негр, — Бинги очень сильный. Менеде боится Бинги, масса сама должен взять Бинги. Мы не пойдем за Бинги. Все равно, что там — смерть, что здесь.
Роджерс понял, что с ним не сваришь каши.
— Ладно, — махнул он рукой Риббу, — уведи этот скот.
У Боба Роджерса сложился определенный план действий. Он вызвал по телефону Лагос.
— Алло, кэптен Грефе? У меня неприятности с моей шайкой. Необходимы вы и еще четверо, чтобы поймать одного черного мерзавца.
— Алло, Роджерс, добрый день! Можно устроить! Мы доканчиваем наш джокер. Вам, наверно, интересно знать, кто выиграл.
— Честное слово, кэптен Грефе, у меня дело худо и, во всяком случае, не до джокера. Обеспечьте вашим партнерам выигрыш — жареных шишов на кокосовом молоке.
— Старина Боб, у вас хмурое настроение. Очевидно, дело действительно серьезно.
— Кэптен, простите, но у вас сегодня на языке засели фуру. Плюньте на джокер, пошлите все к чертям и жарьте сюда. Я вам устрою хороший десерт из черных красоток.
— Олл-райт!
Через час, в сотне метров выше фактории Роджерса, звонко застучали о каменистое дно брода несколько пар копыт.
Шесть джентльменов в сверкающих белизной пробковых шлемах, серых бриджах, серых рубашках, в желтых крагах, с кольтами на поясах.
Все шесть прекрасно сидели в седле и все шесть курили трубки.
Перебинтованный и замотанный Роджерс, вместе с Риббом, встретил прибывших и с грехом пополам умостился в седле своей лошади.
— В чем дело? — спросил его загорелый парень лет 28-ми.
— Плохо, кэптен! Не правда ли, я здорово разукрашен?
— Есть малость, старина; как фигура на картах.
— Это меня отделал черный, сильный, как дьявол. Дело вышло из-за девчонки.
— Есть! Отправляемся. Мы сделаем хороший соус из его мозгов к жареным гусеницам, а весь его женский штат пойдет на десерт.
Бинги не спал всю ночь. Он не мог бежать. Рана Таао приковала его к месту. Выстрел попал в легкое. Из горла шла кровь. Бинги целовал Таао, но она ничего не чувствовала; она металась в агонии и бредила ужасами прошедшей ночи.
Где-то на деревне уже стучали тамтамы, кудахтали куры. Разносились веселые голоса ребятишек.
Кое-где уже собирались идти на плантации. Вдруг по деревне пронесся какой-то человеческий вихрь. Три негра неслись к хижине, перегоняя друг друга.
Влетели в хижину и заговорили все трое. Бинги остановил двух и дал слово одному:
— Говори ты, Ябада!
— Бинги, спасайся немедленно! Шесть белых дьяволов и белый мокунджи из дворца Н’гакуру как бешеные несутся к нам. Приходили туругу и сказали, что они идут убивать тебя и хотят сделать из твоих мозгов соус к жареным гусеницам.
Таао захрипела, Бинги, сдерживая волнение, сказал:
— Хорошо, друзья, оставьте меня и скажите, что вы не видели Бинги, что вы с ним не говорили. Нет, лучше ничего не говорите. Вы видите, что сделал белый с дочерью Таманады, что сделал белый с лучшей девушкой вашего племени. Вы возьмете ее и отнесете к Лэттере к Сабанги.
