А.А.А.Е. (Роман приключений. Том II) - Иркутов Андрей Дмитриевич (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗

Андрей Иркутов

Владимир Веревкин

А. А. А. Е

Роман приключений

Том II

Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг

Т. XXIV-Б

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой совершается роковая ошибка

31 августа «Президент Рузвельт» вошел в прекрасную гавань Иокогамы. На пристани «Бунд» пестрая, своеобразная японская толпа; белая на добрых 50 % поглотила прибывших иностранцев.

Дикки сел в автомобиль отеля «Ориенталь» и через несколько минут, среди сотни других американцев, расписывался в книге шикарного, лучшего в городе пристанища для приезжих.

Каждый американец, вне зависимости от своих политических убеждений, любит комфорт; янки ценит усовершенствованный пылесос, электрическую зажигалку, миниатюрный радиоприемник и может целую вечность наслаждаться утренней ванной и шершавой мохнатой простыней, приятно раздражающей тело.

Отель «Ориенталь» в этом отношении мог удовлетворить самого высокопроцентного парня из страны долларов.

«Президент Рузвельт» освободился от живого двуногого груза в пять часов вечера. В шесть Дикки Ред гулял по городу и всматривался в необычайный для него колорит.

Иокогама грелась в лучах заходящего солнца и гудела, как хороший пчелиный улей, муравьиным зудом движения. В длиннополых кимоно и забавно подвязанных внизу у щиколотки широких шароварах, в цилиндрах, в плоских шляпах, плетеных корзинках вместо шляп и в кепках двигалась толпа японцев, корейцев и китайцев.

Но не нужно было удивляться и встрече с японским джентльменом в модном костюме, круглых роговых очках и прекрасном броссалино на голове. Здесь можно было встретить иностранцев из любой части света. Особенно много попадалось русских.

Иокогама — одна из важнейших гаваней Тихого океана. Сношения Америки с Азией происходят через этот милый порт, вмещающий неисчислимые тысячи тонн товаров и переправляющий их вглубь страны и на азиатский континент.

В связи со своим удобным географическим местоположением, Иокогама из небольшой рыбацкой деревушки преобразилась и причесалась под взрослый цивилизованный городок.

Городок засиял множеством электрических ламп. Улицы наперебой пестрели вывесками и экзотической рекламой.

Приятно радовали глаз чистые асфальтовые тротуары.

Среди деревенских строений с раздвигающимися стенами снаружи и ширмами, вместо комнатных стен внутри, попадались солидные железобетонные здания банков, американских торговых фирм и отелей.

Лошади отсутствовали, их заменяли терпеливые, худосочные, похожие на выжатые лимоны рикши, такси, мотоциклы и велосипеды.

До десяти часов Дикки слонялся по городу и ничего не делал, отложив все дела на другой день. Он обошел почти весь центр Иокогамы и, выпивая после ванны на ночь рюмку вермута, радовался предстоящему спокойному сну.

Как всегда, когда человек спит на новом месте, долго не засыпает и просыпается раньше, чем обычно, Дикки проснулся в семь часов утра. У него было достаточное количество дел. Нужно было получить данные о партийных и профорганизациях, взять пару интервью у иокогамских представителей Юай-Кай, посмотреть на работу комсомола и найти торгового представителя СССР.

Под окнами моросил небольшой дождь. Дикки думал, что в Японии дождик не такое частое явление, и немного обиделся, что он пошел именно в день его прибытия.

Дождик скоро перестал. Но небо, усеянное серыми тучками, все еще плаксиво хмурилось. К девяти Дикки приготовился к завтраку и приятно удивился резко изменившейся погоде.

Тучи исчезли. Небо голубое, чистое. Ни малейшего ветерка, жаркое солнце и стрекот цикад.

Дикки позавтракал и в десять тридцать вышел из отеля. Солнце здорово пекло. Потешные японские собаки с гладкой, безволосой кожей нежились у стен домов и изредка во сне повизгивали. Толпа обычными потоками расплывалась по всем направлениям и головы белых возвышались как маяки над низкорослыми туземцами.

В одиннадцать он нашел парней из профсоюза, а к пол-двенадцатому направился разыскивать торгпреда. Торгпред находился в Токио, но его заместитель был в Иокогаме.

Для встречи с ним Дикки пошел на Блеф, — место, разделяющее город на две половины.

Дикки узнал, что товарищ М. занимал небольшой деревянный домик и до двенадцати находился дома. Но небольшие неприятности, случившиеся с Дикки, с Иокогамой и с другими городами страны восходящего солнца, ему помешали.

Такси, на котором ехал Дикки, сделало небольшой скачок вверх, шофер вылетел в одну сторону, Дикки подбросило на крышу соседнего дома. С крыши дома, вместе с крышей, Дикки понесло куда-то вниз, хорошо стукнуло о телеграфный столб и зацепило его пиджак за большой, чертовски неудобный крюк.

Солнце потонуло в густой коричневой пыли, день преждевременно состарился и наступили сумерки.

Сначала Дикки отнесся к происшествию добродушно и даже с небольшим юмором, сравнивая свое положение с футбольным мячом. Но тряска не прекращалась и Дикки летал, ничего не соображая, ничего не видя, по каким-то чудовищным ухабам, уходящим в пропасть.

Земля, такая совестливая, честная, солидная земля, нарушила все создавшиеся о ней мнения, превратилась в самую настоящую пустозвонку, на которую ни в чем нельзя положиться и на которую ничего нельзя положить.

В первую минуту Дикки летал, соображая. Вторую — с ненавистью и проклятиями, а третью, четвертую и пятую — без того и другого, — мокрый, липкий, сладкий, изорванный, избитый и вонючий.

На него опрокинулась какая-то чаша с помоями, таз с вареньем, груда стекол, бревна и кирпичи. Но все же через пять минут Дикки понял, что он цел и даже не сломал ни одной косточки, а только так, кое-где поцарапался.

Он сел и насладился относительным спокойствием. Он понял. Понял, что произошло ужасное землетрясение и каким-то чудом он остался жив.

Как только земля под ним опять закачалась, он вскочил. Кругом, в сером, пыльном свете, обвеваемые сильнейшим злым ветром, копошились люди. Куда бы Дикки ни оглядывался, он не видел домов, он видел только груды навороченных друг на друга развалин. Издали доносились взрывы и по краям горизонта показались языки пламени.

Дикки отложил розыски замторгпреда на неопределенное время, а пока решил воспользоваться своим сносным состоянием для оказания помощи. Другие вылезали из-под груд кирпичей и леса и, как только вылезали, начинали яростно вкапываться в груды развалин и со стоном извлекали из-под них окровавленные трупы.

По улицам бежали грязные, очумелые толпы. Очень часто попадались голые люди, мужчины и женщины, с полотенцем или простыней, заменявшей все.

Подземные толчки продолжались, и то там, то здесь допадывали, долетали не упавшие и не слетевшие раньше стены, столбы, фонари, вывески. Но все же толчки становились слабее. Разжиженная, раскапризничавшаяся земля, кажется, решила вернуться к прежнему состоянию выносливости и благодушия. Для ломки и разрушения не осталось ничего.

Дикки казалось, что во всем мире земля проплясала свой шимми под джаз-банд. Иного впечатления и не могло быть у человека, кругом на многие мили наблюдавшего огни пожаров, обломки роскошных зданий и безумную, мчащуюся в неизвестность толпу…

А под ногами, — или Дикки уже привык к колебанию почвы и ему это казалось, — под ногами земля, щекоча нервы людей, кокетливо изгибалась и зло смеялась…

После всех землетрясенческих передряг приятно вспомнить про хорошую жуткую тряску. Его вещи сгорели в отеле. На руках у Дикки были документы, но и они вытряслись. Осталась одна полотнянка — удостоверение, сделанное на кусочке полотна и вшитое в пояс брюк. Оно годилось только для коммунистических организаций, а в настоящий момент ему пришлось изобретать. Он хотел послать радио Хираму Джонсону, найти замторгпреда тов. М. и уехать во Владивосток.