Ледниковый человек (В дали времен. Том IV) - Фарфоровский Сергей Васильевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
— Да ведь это я! — крикнул Двуногий надломленным голосом и двинулся к ним. Камни полетели в ответ на это. Один из них ударил ему в грудь. Он умолк и отступил. Он хотел было сказать, почему он ушел от них, но они не давали ему этого сделать, да и не было достаточно слов у него в запасе.
Все больше и больше камней бросали в него и потом все кинулись с бешеным криком. Они называли его-предателем, губителем, тушителем пламени. Двуногий не отступил. Он начал часто дышать, фыркал точно зверь, он хотел объяснить им, что произошло, что он не предатель… но они криками не давали ему говорить. Другой камень попал в Двуногого, вызвав его ярость. Он задрожал, приоткрыл рот и издал крик гнева. Когда один из племени приблизился к нему, Двуногий быстро двинулся навстречу и расколол ему череп так, что каменный топор застрял среди коренных зубов. Пока другие, застыв от ужаса, смотрели на это, Двуногий бросился бежать назад в затопленный лес. Он провел ночь в дупле дерева, в полубессознательном состоянии от холода, недалеко от пещеры, где, обняв друг друга и громко плача, ночевали его соплеменники.
Дождь лил все затопляющими ручьями, к утру стал падать град и ударил мороз. Утром Двуногий двинулся в путь, он не имел теперь крова, он был лишен огня, он был один среди враждебной природы, он страдал от холода… И он пошел к северу, все выше и выше — к холодным, умершим лесам, нагой и совершенно одинокий..
VII
У священного огня
Шел снег. Двуногий был на пути к священной горе. Большие мягкие хлопья таяли на его волосатой спине, но он не замечал этого, погруженный в думы. Вначале ему показалось, что само небо падает ему на спину, но потом он догадался, что это только дождь, но какой-то особенный. Двуногий стремился теперь к вершине огневой горы, откуда много поколений тому назад его предок принес людям огонь. Двуногий держал в руке свой молот, он был в неистовстве. После этих ночей одиночества, что он провел в лесу, он не боялся ничего на свете. Добром или злом, но он добудет огонь. Ни разу не оглянувшись, поднимался Двуногий на гору.
Гора лежала далеко к северу, по ту сторону нескольких долин, где жило племя Двуногого. Каждый вечер, бывало, любовался он картиной, как огненно-красное жерло горы дышало дымом, поднимавшимся к небу. Он видел однажды, что огонь протянулся к долине, как длинная пылающая рука, и пожрал на много миль вокруг весь лес.
Поднимаясь на гору, Двуногий испытывал тревогу. Гора, к которой раньше нельзя было приблизиться из-за огненных молний и каменного дождя, теперь была как-то странно спокойна. Она как будто заснула и не откликалась ни одним громовым ударом, не посылала огненных рек, не разевала пылающих пропастей. Она была спокойна и холодна. Двуногий давно миновал границу, где кончался лес и всякая растительность, он шел теперь по круто поднимающемуся полю из странно искривленных, застывших камней, которые еще носили на себе следы огня, но были холодны и пропитаны ледяной водой. Только вечером Двуногий достиг вершины; последний крутой подъем вел по черному неровному пеплу, он до крови порезал ноги об острые камни. Наконец, Двуногий взошел на вершину и увидал, что она была безжизненна и холодна, подобно камням горы.
Огненная гора потухла. Двуногий стоял наверху, глядя вниз, в разверстую пасть горы. Она была наполнена снегом. Кругом была сплошная пустыня. Нигде не найти больше Двуногому огня… Могучий дух горы исчез.
Мир холодеет, мир гибнет.
Долго стоял Двуногий в глубоком отчаянии, огнепоклонник — без огня, лесной житель без леса, охотник без животных.
И тогда он начал новое странствование по земле, одинокий и голый среди дождя и холодов.
На краю пропасти сидела старая обезьяна и скалила длинные желтые клыки, дрожа от холодного дождя. Когда Двуногий с отчаянием в душе пошел назад с горы, она последовала за ним, держась в некотором отдалении. Она тоже страдала от одиночества и холода…
Едва Двуногий спустился с холодного кратера, как разразилась ужасная буря. Горы и небо слились в одно. Двуногий убил отставшего лося, напился его крови и заснул под его теплым телом. Через несколько часов вся животная теплота исчезла из зверя, и Двуногий проснулся от холода.
Когда взошло солнце, а он отошел далеко к северу, — священная гора оказалась покрытой блестящим белым тонким снегом. Вечный огонь сменился вечным снегом. В горах падал снег и не таял, в долинах шел снег и дождь.
Ледяной период вступал в свои права.
Двуногий не знал, сколько дней и ночей подряд он бродил, — направляясь к северу в царство холода. Он много терпел, холод был таким режущим, что в конце концов он брел в состоянии полусна, не сознавая, что делает. Он все шел туда, где обитает этот ужасный бог-холод. Он потерял все свои ощущения; он чувствовал лишь, что существует, так как должен был бороться, чтобы не погибнуть.
А северный ветер гудел: «Помогай себе — сам».
Ночью наступал мороз, и вода застывала и больно жгла ноги. Двуногому не удалось бы сохранить жизнь, если бы нужда не заставила его совершать невозможное.
В одну морозную ночь, лежа усталый у оледеневшей скалы, он почувствовал, что не доживет до утра. Полубессознательно он направился к логовищу медведя, присутствие которого узнал чутьем. Он почти заплакал от радости, когда попал в теплую пещеру, наполненную испарениями зверя. Его охватило такое чувство, будто он попал к себе домой. Он опустился около зверя и заснул. Но медведь поднялся и в темноте стал его обнюхивать. Двуногий проснулся, и в пещере завязался бой, в котором человек был бы побежденным, если бы не имел у себя каменного топора. Он убил медведя и напился его крови.
VIII
К леднику
Утром Двуногий проделал в трупе медведя отверстие и залез в мертвого зверя. Он спал, пока медведь не остыл, и ушел только тогда, когда ему удалось содрать с животного шкуру. Следующую ночь он проспал под скалой, завернувшись в шкуру, и с тех пор таскал ее с собой всегда.
Теперь он мог кое-как выдерживать ночи, а через некоторое время научился и днем закутываться в медвежью шкуру. Он всовывал ноги в лапы и таким образом довольно хорошо предохранял ступни от холода каменистой почвы. В борьбе с медведем Двуногий лишился глаза. Он подвигался к северу. Пищу он брал везде, где находил, а находил он только живое, что попадалось ему под руку. Растений и плодов ведь не было больше. Во время странствований он наклонялся и собирал полевых мышей, отбрасывая в сторону камни, где они прятались. Он совал их в рот живыми и теплыми. Такая мышь, желудок которой был полон пряных вещей, а мягкие кости заключали сладкий мозг, была лакомым куском для странника. Двуногий убивал своим каменным топором всякое попадавшееся ему животное, начиная от зайца и кабана и кончая — лосем. Даже могучий зубр падал, когда Двуногий всаживал в череп его лезвие своего топора. Во время отдыха Двуногий усовершенствовал свое оружие, он вытесал себе из камня нож — для свежевания дичи и привязал его к палке, чтобы доставать им вглубь тела. Но животных становилось меньше, и Двуногому приходилось все больше и больше терпеть нужду в пище. Бездомность и скитания наложили на него свою печать, он часто тосковал, но не падал духом, борясь за жизнь. День за днем он подвигался к северу. Он находился уже там, где снег лежал на горах постоянно и превращался в лед, спускаясь по крутым склонам в долины.
