Рассказ Эльдорадо (СИ) - Пилипенко Сергей Викторович "russkoyevremya" (читаемые книги читать txt) 📗
В который раз я перевел дух и, встав на колени, просто помолился той единственной молитвой, которую знал еще с детства. Сейчас для меня не было другого спасения кроме этого, да еще хоть малейшего чувства совладания собою,
Природа таила в себе опасность на каждом шагу, и я уж было подумывал о том, зачем Бог вообще сделал так, что нас так много на земле в разных видах и выражениях, если бы можно было обойтись и несколькими, и желательно не такими большими, как эта змея.
Спустя некоторое время, когда чудовище удалилось от меня на порядочное расстояние, я встал и зашагал вперед. Правда, сказать так - это все равно, что соврать, потому как всякое движение в этих зарослях доставалась с трудом, и время от времени мне приходилось останавливаться, чтобы передохнуть.
Пот струился по моему лицу, а рубашка прилипла к телу. Хотя какая это была рубашка. После столь длительного путешествия, да еще в трюме, где сыро и мрачно, она превратилась просто в какую-то-рваную тряпку и лишь частично напоминала вид человеческого одеяния.
Надо отдать должное капитану. Это он одел нас для такого перехода и частенько заставлял стирать нашу одежду во время похода. Делалось это просто и довольно весело со стороны команды.
Нас по одному обвязывали веревками и бросали за борт. Там мы вдоволь наслаждались соленым морским купанием и, естественно, обстирывались.
После непродолжительной по времени процедуры, нас вытаскивали обратно и заставляли просушиться на ветру. Для этого необходимо было забраться наверх и стоять там вместо паруса.
На всякий случай веревки не снимали и они, почти всегда, после такой веселой прогулки по морю, оставляли хороший след на теле. Но мы не обижались за это, так как понимали, что вообще, могли бы сгнить в этом трюме и предстать в виде кушанья для судовых крыс или больших рыб, проплывающих иногда мимо.
По правде говоря, они всегда навевали на меня тоску и невероятный ужас. Особенно это было неприятно во время купания.
Завидя бурун, тоесть небольшую поднятую волну от могучего плавника, мы принимались неистово кричать и барахтаться в воде пуще прежнего. Собственно говоря, так я и научился немного плавать. Правда, об этом никто не знал. Попросту говоря, я симулировал, дабы никто не догадался.
Не знаю, уж, зачем это мне понадобилось, но все же предполагаю, что судьба совершала надо мной свой очередной трюк в виде запрокидывания невидимых крючков на мое дальнейшее существование.
Не знаю, конечно, что больше спасало нас от этих огромных рыбин: наши отчаянные крики и барахтанье, или просто что-то вроде какого-то благополучного случая при определенном стечении обстоятельств.
Но, в итоге, мы все-таки оставались живы, а рыбы, повидав кукишь, оставались ни с чем.
Правда, бывало, они еще долго кружили вокруг судна, думая, наверное, что капитан смилуется над ними и даст попробовать человеченки. Но Жозеф всегда только грозился им кулаком и приговаривал:
- Думаете, не знаю чего хотите? Нет. Не видать вам нашего мясца. Идите, поищите, где еще, - и он с великим удовольствием сворачивал пальцами огромный кукиш и показывал его рыбам.
Наверное, те обижались на него за это, потому что сразу ударяли хвостами о дно судна и даже пытались иногда его подтолкнуть.
Но, бравый капитан был не из пугливых и всегда спокойно относился к тому, что происходит вне его судовой компетенции. Нам же, одновременно грозил:
- Что, сукины дети. Боитесь? Ну и правильно.
Вот, паскудники, если доймете меня чем-
то, так сразу за борт и по ветру. Они ждут,- и он показывал своим указательным пальцем куда-то
вниз, делая при этом небольшое приседание и притопывая ногой.
Вот такой был веселый наш капитан. И сейчас, пробираясь сквозь чащу, я вспоминал его добрую улыбку, от которой иногда становилось невыносимо тяжело, и его словоохотливость в отношении всего, чего он сам не признавал и не желал с ним же считаться.
Но, как бы там ни было, все же он был хорошим человеком, если не сбросил нас в море на корм рыбам. И за это я ему был бесконечно благодарен.
Поэтому и похоронил его с достоинством, как и полагается обычно человеку, а не оставил на съеденье дикому зверью или вот таким ползающим гадам.
При мысли о пережитом, меня снова охватила дрожь, и я даже остановился от этого. Но, спустя минуту, уже пробирался далее, сам толком не зная куда.
А время шло, и солнце клонилось к закату. Я видел это по большой сгущающейся массе сумерек и теней среди этого дикого мира растений, а также по собственному предчувствию.
После обеда меня всегда клонило ко сну, независимо от того, где я пребывал и что делал. Конечно, я боролся с этим и как мог справлялся, но теперешняя жара и сырость, меня окончательно сломили. Пришлось остановиться и малость передохнуть.
Я посидел минут пять на каком-то, давно поваленном дереве и уже было собрался идти далее, чувствуя, что могу растерять свою последнюю силу, как вдруг, неожиданно для меня, что-то слегка коснулось моего плеча. Я содрогнулся и медленно повернул голову назад.
- Господи, - хотелось сказать мне в ту минуту, - зачем ты вообще породил меня
на этот свет, если можно было этого вовсе не делать.
Но, наверное, на этот счет у самого Бога были другие планы, и поэтому мой вопрос оказался попросту брошенным словом среди этого огромного оазиса сплетенной воедино растительности в ее недоступном понимании и величине.
То, что смотрело на меня своими сверкающими глазками, нельзя было назвать каким-то животным.
Наверное, его можно было бы отнести к разряду тех огромных рыб, которые по воле Бога существовали в море.
Ну, представьте сами. Голова, как у собаки или даже чуть меньше. На теле какая-то чешуя, распирающаяся в стороны посредством каких-то окостенелых наростов. Позади огромный хвост в такой же чешуе и почему-то грязно-серого оттенка, а не зеленовато-серого, как все тело.
Огромный, высунутый язык, как раз и касался моего плеча, и я уже подумал, что это чудовище пытается попробовать меня на вкус.
Я быстро и резко вскочил на ноги и бросился бежать, если так можно было назвать мою усиленную борьбу с густой растительностью и немного ускоренное продвижение вперед.
Я пытался не смотреть назад, но голова почему-то поворачивалась сама и, время от времени, я все же смотрел на это чудовище и пытался предусмотреть его действия.
К великому моему изумлению, животное, если это было оно, не последовало за мной, а продолжало оставаться на месте и спокойно что-то пережевывало во рту, при этом делая почти ужасной форму своей головы.
Понемногу я успокоился и даже заинтересовался этим. Судя по всему, оно меня не видело и не слышало, как мне сразу показалось. Поэтому, спустя еще время, я немного осмелел и попытался понять, кто же это такой. Но этому моему решению помешало само время. Внезапно среди этой глухой чащи стало темно.
- Черт меня подери,- выругался тихо я и присел за одним деревом, дабы не навлечь на себя еще какую-нибудь беду.
Стояла тишина и только в отдельных метсах: то тут то там, раздавались скрипучие голоса каких-то животных или птиц, толком я не мог определить.
Внезапно, как из ведра, хлынул дождь и грохотом по всему этому дремучему лесу прокатился гром. А дальше: и пошло, и поехало.
То блистала молния, ударяя куда-то в землю, то грохотал гром, и все это время лил дождь, не переставая ни на секунду.
