Натуралист на Амазонке - Бейтс Генри Уолтер (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
За исключением трех семей мамелуку и одного бродячего торговца-португальца, все жители селения и окрестности были полуцивилизованные индейцы племен шумана и пасе. Впрочем, леса Тунантинса населены племенем диких индейцев каишана, общественное устройство и обычаи которых очень сходны с жалкими мура с Нижней Амазонки; подобно им, каишана не проявляют никакой склонности к цивилизованной жизни в какой бы то ни было форме. Хижины их начинаются на расстоянии получаса ходьбы от селения по мрачным и узким лесным тропинкам. Мое первое и единственное посещение обиталища каишана было случайным. Однажды я зашел на прогулке дальше обычного по одной из лесных дорог; я шел, пока она не превратилась всего лишь в пикаду, т.е. охотничью стежку, и вдруг наткнулся на утоптанную тропу, окаймленную с обеих сторон плаунами самых изящных форм — кончики листовых пластинок тянулись почти как усики вниз по маленьким земляным откосам, ограничивавшим тропу. Дорога, хотя и ровная, была узкой и темной, и во многих местах ее преграждали стволы срубленных деревьев, которые были, очевидно, брошены нелюдимыми индейцами, чтобы затруднить доступ к их жилищам. Я прошел полмили по этой тенистой дороге и очутился на небольшом открытом пространстве у берега ручья или протока; на краю этого пространства стояла коническая хижина с очень низким входом. Виднелись также открытый навес с подмостками, сделанными из расколотых пальмовых стволов, и несколько больших деревянных корыт. Под навесом находились двое-трое темнокожих ребятишек, мужчина и женщина, но, завидев меня, они тут же побежали к хижине и прошмыгнули в маленький вход, как спугнутые дикие звери в свою нору. Несколько мгновений спустя мужчина высунул голову с выражением полного недоверия, но после моих жестов, самых дружелюбных, на какие я только был способен, он вышел вместе с детьми. Все они были вымазаны черной грязью и краской; единственной одеждой старших было нечто вроде передника из внутреннего слоя коры дерева сапукаи, а дикий вид мужчины усугубляли волосы, спадавшие на лоб до самых глаз. Я провел часа два в окрестностях, и дети стали настолько доверчивы, что подошли ко мне помочь в поисках насекомых. Единственное оружие, употребляемое каишана, — духовое ружье, да и то применяется только для охоты на съедобных животных. Подобно большинству окрестных племен на Япура и Иса, это народ невоинственный.
Все племя каишана насчитывает не больше 400 душ. Среди них нет крещеных индейцев, и они не живут селениями, как более развитые племена группы тупи, но каждая семья имеет свою одиноко стоящую хижину. Они совершенно безобидны, не применяют татуировки и не продырявливают ни носов, ни ушей. Общественное устройство стоит на низком уровне и недалеко ушло от состояния животных, обитающих в тех же лесах. Они, по-видимому, не повинуются никакому общему вождю, и я не мог понять, есть ли у них паже, т.е. знахари, эти простейшие родоначальники класса священнослужителей. Символические, маскарадные пляски и обряды в честь злого духа Журупари, вошедшие в обычай у всех окружающих племен, незнакомы каишана. Они справляют нечто похожее на праздник, но единственный обряд при этом заключается в том, что они пьют пиво кашири и напитки, приготовленные из перебродившего сусла на кукурузе, бананах и т.п. Однако и эти праздники проходят без обычного размаха, потому что каишана не напиваются до бесчувствия и не устраивают оргий, длящихся несколько дней и ночей подряд, как жури, пасе и тукуна. Мужчины играют на музыкальных инструментах, которые сделаны из различной длины кусков стебля злака Gynerium, составленных наподобие свирели. Они наигрывают целыми часами, развалившись в косматых лыковых гамаках, подвешенных в их мрачных курных хижинах. Жители Тунантинса говорят, что каишана истребили диких зверей и птиц около своих поселений до такой степени, что теперь ощущают настоящий недостаток животной пищи. Если они убьют тукана, это считается событием, и птицу готовят в пищу десятка на два, а то и больше человек. Они варят мясо в глиняных горшках с соусом туку-пи и едят его с бейжу, т.е. маниоковыми лепешками. Женщинам не разрешают даже попробовать мяса, а заставляют довольствоваться кусками лепешки, смоченными в бульоне.
30 ноября. Я покинул Тунантинс на торговой шхуне грузоподъемностью 80 т, принадлежащей сеньору Баталье, купцу из Эги, который все лето странствовал, собирая естественные продукты; командовал шхуной мой друг, молодой параанец по имени Франсиску Раиул. 3 декабря мы достигли устья Жутаи, большой реки шириной около полумили, которая течет очень медленно. Это одна из тех шести рек длиной от 400 до 1000 миль, которые текут с юго-запада через неизведанные земли между Боливией и Верхней Амазонкой и впадают в эту последнюю между Мадейрой и Укаяли. Мы простояли на якоре четыре дня в устье Сапо, маленького притока Жутаи, текущего с юго-востока; сеньор Раиул выслал игарите в Купатану, большой приток в нескольких милях выше по реке, чтобы забрать груз соленой рыбы. За это время мы совершили несколько экскурсий в монтарии в различные места окрестности. Самой далекой была наша поездка, к индейским домам на расстояние 15-18 миль вверх по Сапо; эту экскурсию мы проделали с одним индейцем-гребцом, и она заняла целый день. Река имеет не больше 40-50 ярдов в ширину; воды ее темнее, чем в Жутаи, и местами текут, как во всех этих маленьких речках, под сенью двух высоких стен леса. Плывя вверх по реке, мы миновали семь жилищ, по большей части спрятанных в роскошной листву берегов; об их местонахождении можно было узнать только по небольшим разрывам в плотной стене леса и по присутствию одного или двух челнов на привязи в небольших тенистых бухтах. Жители — преимущественно индейцы из племени марауа, территория которых первоначально охватывала все небольшие притоки, лежащие между Жутаи и Журуа близ устий этих двух больших притоков Амазонки. Живут они отдельными семьями или небольшими группами; у них нет общего вождя, и считается, что это племя мало расположено к восприятию цивилизованных обычаев и недружелюбно относится к белым. Один дом принадлежал семейству жури, и мы видели хозяина, старика с прямой и благородной осанкой, татуированного согласно обычаю его племени большим пятном посредине лица; он ловил рыбу удочкой под сенью колоссального дерева в своей бухте. Когда мы проплывали мимо, старик приветствовал нас в обычной для лучшей части индейцев серьезной и учтивой манере.
Мы добрались до последнего дома или, вернее, двух домов около 10 часов и провели там несколько часов сильной полуденной жары. Дома, стоявшие на высоком глинистом берегу, были четырехугольной формы, частью открытые, как навесы, частью же окруженные грубыми глинобитными стенами, образовавшими одно или несколько помещений. Обитатели — несколько семейств марауа, насчитывавших около 30 человек, — встретили нас приветливо и любезно; возможно, такой прием объяснялся тем, что сеньор Раиул был их старый знакомый и, пожалуй, любимец. Ни один индеец не был татуирован, но у мужчин в мочках ушей были пробиты большие отверстия, куда они вставили деревянные пробки, а губы-были продырявлены маленькими отверстиями. Один из молодых мужчин, красивый высокий малый около 6 футов ростом с большим орлиным носом, хотел, по-видимому, выказать. особое ко мне расположение и показал, зачем нужны дыры в губах: он вставил в них маленькие белые палочки, а затем стал скручивать рот и представил пантомимой вызов врага на бой. Почти всех этих людей уродовали темные пятна на коже — следствие кожного заболевания, очень распространенного в этой части страны. У одного старика лицо совершенно почернело и выглядело так, будто его вымазали графитом: отдельные пятнышки слились, образовав одно сплошное большое пятно. У других индейцев кожа была покрыта лишь мелкими пятнышками; почернения, плотные и шероховатые, не шелушились, и их окружали кольца более бледного, чем естественный цвет кожи, оттенка. Я видел многих индейцев и нескольких метисов в Тунантинсе, а затем и в Фонти-Боа, покрытых такими же пятнами. Болезнь эта, по-видимому, заразная, так как мне говорили, что один купец-португалец оказался обезображенным ею после нескольких лет сожительства с женщиной-индианкой. Любопытно, что, хотя болезнь свирепствует во многих местах на Солимоинсе, ни у одного жителя Эги не обнаруживается никаких признаков заболевания: первые исследователи страны, заметив, что пятнистая кожа очень часто встречается в определенных местностях, предположили, что это особенность некоторых индейских племен. У маленьких детей в этих домах на Сапо пятен не было; но у двух-трех детей лет около десяти обнаруживались признаки начинавшейся болезни в виде легких округлых пожелтений на коже, и дети эти казались вялыми и нездоровыми, хотя у взрослых пятна как будто не отражались на общем состоянии здоровья. В Фонти-Боа метис средних лет рассказывал мне, что вылечился от заболевания большими дозами сарсапарили; от черных пятен у него выпали волосы бороды и бровей, но после излечения выросли вновь.
