Быстрая Молния - Кервуд Джеймс Оливер (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Спустя час они наткнулись на широкую тропу, по которой в шестой, и последний, раз Топек и Оле Джон со своим оленьим стадом проделали путь через открытую равнину. След был теплым, и воздух все еще был напоен густым запахом потных, горячих тел. Сердце Выстрой Молнии едва не выпрыгнуло из груди. На минуту он замер, весь дрожа от возбуждения. И Мистик дрожал рядом с ним. Все голодные вожделения вспыхнули в них с новой страстью, невыносимой и мучительной, как жажда в гибнущем от зноя человеке, перед которым возник мираж в виде текущей прохладной воды. Оба глубоко дышали и стояли неподвижно, пока их тела, словно механизмы, настраивающиеся на новую работу, накапливали энергию для последнего отчаянного рывка. Кровь быстрее заструилась в их жилах. Головы приподнялись. Изнуренные мышцы ног и плеч вновь окрепли, и позы их приобрели прежнюю живость, напряженность и готовность к действию. Они не только напали на след стада, но главное заключалось в том, что стадо находилось близко, почти рядом, и оба волка инстинктивно прислушивались, пытаясь уловить отдаленный топот копыт.
И тут Быстрая Молния сел посреди тропы, поднял к звездам большую темно-серую морду и послал в пустынные пространства страстный стонущий призыв стаи к охоте. И Мистик, усевшись рядом с ним, раскрыл огромную пасть и присоединил свой голос к этому призыву, так что они вдвоем распространили вдаль и вширь по безветренным равнинам оповещение о предстоящей охоте. С расстояния около мили пришел ответ. Еще один — с расстояния в две мили. Голос передавался один другому, пока застывший под мириадами звезд морозный мир не затрепетал от волнующего известия и изнуренные, с торчащими ребрами тени не начали торопливо сбегаться, как призраки из ночи, — голодная, дикая орда, безжалостная и не требующая жалости к себе, бич божий, гунны полярных широт, самые свирепые из всех бойцов за пищу во имя жизни.
И на этот раз путь, указанный им пустыми желудками, вел прямо в западню, устроенную белым человеком.
Там, где ранние атаки зимних бурь нагромоздили ледяные торосы на узкий перешеек между Северным проливом и Бухтой Нетопырей, находился тупик: огромная щель длиной в полмили между толстыми неровными стенами из плотно смерзшихся ледяных и снежных глыб, глубокая ледяная расселина с единственным проходом, западня, из которой был только один выход. У устья ширина ее достигала сотни ярдов, а в конце — менее двадцати.
В эту ловушку Топек с Оле Джоном и загнали своих оленей. Не единожды, но целых шесть раз прогоняли они стадо между ледяными стенами, и на шестой раз оставили оленей в своеобразной ледяной загородке посередине между входом в тупик и его противоположной стеной. План Пеллетье был прост и — если все пройдет гладко — абсолютно безотказен. Француз в своем воображении живо рисовал его успешное осуществление. По горячим следам оленей волки помчатся в тупик, и сотня охотников из своих укрытий у входа в расселину бросятся за ними, а возле ледяной загородки их будут ждать другие, чтобы защитить стадо Оле Джона от возможного ущерба. Стаю загонят в узкий конец тупика, и тут, по расчетам Пеллетье, и состоится грандиозная бойня.
Топек, выставив ухо из-под мехового капюшона, первым услыхал далекий ружейный выстрел, сигнализировавший о появлении волков. Мгновение спустя раздался второй выстрел, уже поближе, а за ним и третий — не далее мили от лагеря. И не успело замереть эхо этих выстрелов, как голоса Топека и Оле Джона уже громко повторяли быстрые команды Пеллетье и О'Коннора: Топек у входа в расщелину, а Оле Джон у оленьего загона. С первым находился Пеллетье, а с Оле Джоном — О'Коннор. В течение трех или четырех минут у устья и в центре ловушки происходила торопливая суета, пока охотники поудобнее устраивались в своих укрытиях; раздавалось приглушенное кудахтанье возбужденных эскимосских голосов, топот бегущих ног, треск раскалываемого льда и звон оружия. Затем наступила глубокая напряженная тишина.
В тупике царило мертвое спокойствие. Пеллетье дрожал в своих меховых одеждах, несмотря на то что кровь в тревожном ожидании горячо пульсировала в его жилах. Издалека до него донесся едва различимый, словно дуновение ветерка, скулящий голодный вой — отдаленный голос волчьей стаи. На неуловимую долю секунды сердце его защемило от этого звука, и он почувствовал угрызения совести и… сожаление. Подобно волку, француз сам всю жизнь боролся с тяготами и невзгодами Севера. «Волчья драка», — частенько говаривал он, когда ему предстояло выполнить тяжелое и рискованное задание. И теперь, в минуту торжества, мосле осуществления всех его замыслов и усилий, ему вдруг пришла в голову мысль о бесчестности его затеи. То, что он задумал, не было борьбой. Это не было даже состязанием в хитрости. Это было избиение голодных существ, которых он загнал в тупик, избиение пустых желудков, убийство созданий, стремящихся найти себе пищу. Осознание всеобщего равенства перед лицом голода охватило его, когда, повыше подняв капюшон, он прислушивался к нарастающим голосам волчьей стаи. Ибо он сам, Франсуа Пеллетье, не раз вступал в единоборство с этим диким миром ради того, чтобы ощутить вкус мяса и сохранить живую душу в собственном теле. И, приготовившись убивать, он задумался над вопросом: а имеют ли, в конце концов, эскимосы с их лживыми богами больше права на жизнь, чем рожденные в непорочной чистоте голодные волки?..
Во главе белой стаи мчался Быстрая Молния, и рядом с ним бежал Мистик, лесной волк. Стая опять сформировала охотничий строй, но не безмолвный, как месяц тому назад, когда они охотились на карибу. Теплый и густой олений запах в ноздрях возбуждал волков, словно само мясо, и полторы сотни жадных, алчных глоток подавали нетерпеливые голоса по мере того, как обезумевшая от голода орда проносилась по снежной равнине. Этот вопль, казалось, поднимался до звезд. Стенающий и дрожащий, он далеко, на целые мили, разносился над замерзшей пустыней. В стойбище Топека женщины, дети и старики прислушивались к нему и замирали от страха.
Расстояние в три мили отделяло стаю от входа в тупик — расстояние, которое быстро сократилось до двух, а затем и до одной мили. Голодный вой прекратился, сменившись тяжелым прерывистым дыханием, хриплой одышкой, пыхтением ста пятидесяти глоток, — и сто пятьдесят истощенных до предела хищников напрягли каждый нерв в последнем отчаянном усилии. Искра жизни едва теплилась в их телах. Более выносливые вырывались вперед, а слабые оставались позади. В самом хвосте стаи двигалась редкая цепочка изнуренных, выдохшихся животных; они из последних сил все еще стремились принять участие в общей резне и тихо угасали в призрачной звездной мгле снежных равнин.
Опередив своих ближайших последователей на добрую дюжину прыжков Быстрая Молния и Мистик возглавляли стаю убийц. Очертания ледяной горы неясно вырисовывались впереди, и теперь будь хоть по тысяче человек но обе стороны оленьего следа, стая бы не остановилась. Слепые, глухие и бесчувственные ко всему, кроме запаха мяса, который уже ощущался почти как вкус на языке и па зубах, умирающие от голода животные промчались в зияюще разверстую пасть ледяного ущелья. Впереди опять пронеслись Быстрая Молния с Мистиком — мимо сотни людей-забойщиков, притаившихся в ожидании момента, когда можно будет преградить им путь к отступлению, мимо горящих глаз, следивших за ними из-за ледяных торосов и снежных сугробов, — вперед, все вперед к загородке из нагроможденных ледяных глыб, за которыми укрывались олени, — и за ними по пятам мчалась лавина голодных зверей.
И тут, в тупике, под бесстрастным и всепроникающим блеском звезд, развернулся рукотворный ад. Послышался душераздирающий вопль — пронзительный вопль Оле Джона — и крики О'Коннора; за этими криками последовали визгливые возгласы сотен голосов, грохот ружейных выстрелов, треск острог и гарпунов, свист копий и дротиков, пролетавших в воздухе. Но весь этот шум перекрывал отчаянный вопль Оле Джона. Ибо Оле Джон прежде всех убедился в том, что замыслы людей провалились. Несмотря на непрерывную стрельбу и на толпу охотников, сбежавшихся, чтобы сразиться с волками врукопашную, доведенные голодом до отчаяния звери огромными прыжками перескакивали через ледяную загородку оленьего загона. Как умирающий от жажды готов на смерть ради капли воды, так и они забыли обо всем при виде живого мяса, и из-за высоких стен загона поднялся отчаянный топот копыт, тупые удары сталкивающихся тел, визг забитых рогами и копытами хищников. Смерть косила стаю безжалостно и молниеносно. Команда стрелков поливала ее свинцовым градом. Автоматическая винтовка О'Коннора выпускала непрерывные огненные трассы. Дротики вонзались в цель со смертельной точностью. И тем не менее лавина белых тел неудержимым потоком продолжала перелетать через вершину загона.
