Тропинки в загадочный мир [с иллюстрациями] - Ковшарь А. Ф. (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Освоившись в новом жилище, змея приподняла, видимо, не очень тяжелую для нее крышку и двинулась на охоту. Благо, террариумы с добычей стояли рядом, а их жителей она, вероятно, сразу приметила. Об остальном нетрудно догадаться — стрелка забралась в террариум, где жили агама и хорошо знакомая ей прыткая ящерица. Представляю весь ужас агамы, на глазах которой происходила охота. А, может, она с любопытством взирала на это?
Сытая и «довольная» стрелка, растянувшись, лежала на подоконнике. Беглянку водворили на место под усиленные запоры. Погоревали о ящерице: как-никак, она все-таки вывелась в прошлом году в домашних условиях. Но поскольку съеденная сама была каннибалом,— на заре жизни слопала двух своих «братьев» или «сестер», то сказали, что ей так и надо. А стрелка была прощена. Наблюдения за ней, ее поведением продолжаются.
Усатка — птица из тростниковых зарослей
Многие орнитологи, наверняка, начинали свой путь в науку с содержания птиц в домашних условиях. У некоторых эта страсть сохраняется годами. И обычно, выезжая летом в экспедиции, они вместе со снаряжением берут и своих крылатых питомцев. Немало интересных ручных птиц видел я на разных стационарах: и индийского скзорца-майну, и синюю птицу, и соловья-красношейку, и сорокопута, и хищных пернатых... Такие выезды благоприятно действуют на птиц. Возвращаются они в город, будто из дома отдыха.
Сорбулакский стационар также не исключение. Весной-летом 1982 года здесь жили в клетке-вольере усатые синицы — птицы редкие в домашних условиях. Их мало кто держит — трудно прокормить. Орнитолог Саша влюбился в этих «тростниковых звонарей», что называется, с первого взгляда. Проблемы с кормлением у него не возникало. Отловленные на Сорбулаке весной 1981 года, они уже год благополучно жили в его городской квартире.
С усатыми синицами я впервые познакомился в 1972 году, когда в шестиметровой тростниковой чаще на берегу реки Лепсы однажды встретил стайку звонкоголосых птиц. Невозможно было не обратить на них внимание. Вот как их описывает известный орнитолог И. А. Долгушин: «Несмотря на кажущуюся невзрачность желтоватой окраски, усатка — одна из красивейших наших птиц. Нежные тона ее оперения особенно гармоничны и удивительно приятны. К этому следует добавить, что все ее движения ловки и изящны, а поведение деятельное, всегда оживленное, бодрое и какое-то веселое».
И вот теперь обитателям лагеря представилась возможность понаблюдать в свободное от работы время за жизнью этих птиц. Я увидел много интересного в их поведении и взаимоотношениях, что очень непросто подсмотреть в природе.
Телосложение усатой синицы напоминает каплю: голова как бы сразу переходит в туловище. Хвост длинный, причем у самца длиннее, и конькообразный. Морковного цвета клювик, желтая радужина глаза. Но особенно примечательны усы у самцов. На расстоянии они кажутся нарисованными. На самом же деле усы настоящие, из малюсеньких черных перьев.
Эта птица создана для жизни в тростниках, в гуще которых ей приходится много прыгать и перемещаться по вертикали. Эти достоинства синицы демонстрируют и в клетке. В ней они летают мало, но почти весь светлый день беспрестанно двигаются: подлетывают, спрыгивают на пол клетки, что-то выискивают в баночках с землей и растениями, лазают по тростнику. Причем на пол своего жилища они спускаются в несколько приемов: прыгают с жердочки на боковую сетку, затем на сетку противоположную, на тростинку с наклоном, наконец на пол. Так же они и запрыгивают, и не только на насест, но в гнездо.
Перед сном птицы совершают тщательный туалет. Не спеша перебирают каждое перышко. Или вдруг самка, словно в порыве нежности, тянется к самцу и начинает аккуратно чистить ему пуховые перья головки. Но самая приятная для него процедура и любимое занятие для самки — чистка усов. Как бы облегчая ей это занятие, самец высоко задирает голову, топорщит усы и даже закрывает глазки от удовольствия.
Некоторое время синицам приходилось коротать ночь вне дома-гнезда (оно падало), на жердочке из стебля тростника. И вот как они устраиваются на ночлег. Самочка быстро-быстро подскакивает боком к самцу и очень тесно к нему прижимается. Или же, наоборот, он к ней, да так, что порой сдвигает с места. Убедившись в надежности ночевки, птицы начинают распушаться и почти удваиваются в размерах. Потом в какой-то момент резким движением в противоположные стороны от линии соприкосновения прячут головы под крылья. Лапы соприкасающихся сторон тоже исчезают (вероятно, подгибаются), и перед нами словно уже не две, а одна птица, только без головы, сидит на жердочке, крепко обхватив ее двумя лапками.
Утром самец проделывает удивительные «гимнастические» упражнения: почти беспрерывно прыгая по клетке, он при остановке запрокидывает голову, собираясь сделать как бы сальто, и перелетает на новое место. И так много раз подряд.
Есть еще интересная поза у самца при обращении его к самке. Она редка и кратковременна, и я ее в деталях рассмотреть не успел. Самец становится похожим на воркующего голубя: приподымается на лапках, распушает хвост, высоко поднимает голову и издает особый звук, короткий и резкий.
Интересно ведут себя синицы при подсадке к ним других особей, самца или самки. Одну представительницу «прекрасного пола» сразу же не приняла самка-хозяйка, и не без основания! Новенькая стала «заигрывать» с самцом, и он отнесся к ее ухаживанию благосклонно.
При виде этой картины я вспомнил прекрасную книгу Конрада Лоренца «Кольцо царя Соломона». Он описывает подобную сцену с галками, за которыми длительное время наблюдал. Нечто подобное увидел и я. К самцу подсели самки и, загораживаясь или прячась друг от друга за него, начали ухаживать за ним с обеих сторон. Самец же сделал голову «одуванчиком», то есть распустил очень нежные перья, похожие на пух этого цветка, закрыл свои желтоватые глазки с черными бусинками зрачков и забавно оттопырил великолепные усы...
В конце концов самки приходят, вероятно, к выводу, что одна из них лишняя. Начинается тихая война. Хозяйка, как имеющая несомненное преимущество, в очередной раз норовит сесть между любезничающими птицами и оттеснить соперницу.
Затем — это уже следующий этап — гонит ее от кормушки и... робко, а потом все яростнее бьет, прижав ее в каком-либо уголке, хватает за затылочные перья и треплет. Соперница кричит что есть мочи, жалобно и не переставая. После такого приема ее надо срочно выпускать, иначе она обречена. Иной, прочитав эти строки, может подумать, какие синицы свирепые! Однако причина такого поведения — ограниченное пространство клетки. На воле такого не бывает, потому что слабому просто есть куда улететь.
Некоторое время вместе с «супружеской парой» жил самец с подбитым крылом — «косокрыл». Парочка вначале приняла его хорошо, да и он отличался спокойным нравом. В обществе себе подобных, в данном случае домашних уже птиц, подсаженные дикие синицы быстро свыкаются с неволей и во всем берут пример со старожилов. Особенно это заметно в отношении к пище. Вновь подселенные с первых буквально часов начинают есть все, что едят хозяева. Хотя первых приучить к необычной для них пище стоило большого терпения.
Но вернемся к косокрылу. Он вскоре освоился и стал предъявлять права на самку. В своем великолепии он не уступал хозяину. Его отличало от него только чуть-чуть торчавшее вверх крыло, что совершенно не мешало ему совершать сложные маневры в клетке: прыгать, подлетывать и лазить по тростнику, по сеточным стенкам. Самка, кажется, между ними никакого различия не делала. Как тому, так и другому она оказывала обычные знаки внимания: чистила головку-одуванчик, усы.
Жили синицы до поры, до времени мирно. С наступлением темноты все три птицы вместе устраивались в гнезде. Кстати, стадность синиц сказывается и в этом — они спят всем миром. Когда в клетке короткое время жили две пары, то в одно относительно небольшое гнездо укладывались на ночь сразу четыре птицы и спали в нем, тесно прижавшись друг к другу. Но что же все-таки произошло с нашим «треугольником»?
