Тропинки в загадочный мир [с иллюстрациями] - Ковшарь А. Ф. (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Вечером при свете костра я стал рассказывать о своей встрече. Зоологи слушали меня с недоверием. За два последних месяца, дружно заявили они, здесь никто не видел варана, тем более лазающего. Тогда я их так и не убедил.
Но не зря фотографов-анималистов еще называют и фотоохотниками. Вот он, тот самый варан-разбойник (фото № 57, 58).
3. К. БРУШКО
Геккон-путешественник
В один из полевых сезонов мне пришлось работать в припойменных песках, там, где сливаются Чарын и Или. Место оказалось удачным, меня оно особенно привлекало обилием серого голопалого геккона. Эта небольшая ящерица невзрачна, но интересна древесным образом жизни, преимущественно ночной активностью и главное — своеобразным «голосом», что отличает ее от сородичей. Вероятно, мало кто знает, что геккон чаще всего селится в дуплах, под корой и в переплетениях корней, предпочитая старые деревья саксаула и разнолистного тополя (туранги). Он находит здесь не только надежное убежище, но и обильный корм — пауков, жуков, бабочек.
В изучении образа жизни этих ящериц мне помогло индивидуальное мечение. Ловить их легко с помощью небольшой петли из лески, которая крепится на прутик и очень осторожно надевается на головку геккона. Метод продуктивен и абсолютно безвреден. Освобожденную из петли ящерицу тут же помещали в отдельный мешочек, и все процедуры, связанные с измерением, взвешиванием и мечением, проводились в лагере, обычно в палатке.
Как-то после одной из таких обработок ящерица вырвалась из рук и спряталась под раскладушкой среди обуви и ящиков. Поиски оказались бесплодными, и работа продолжалась.
Чтобы не нарушать сложившегося в природе распределения ящериц, я старалась помеченных особей выпускать на те же деревья и, по возможности, у тех же убежищ. Наблюдая за гекконами в разное время суток, все их перемещения я тщательно регистрировала.
Наш лагерь располагался вблизи воды, и нам очень досаждали назойливые комары. Ночью нас спасали палатки, плотно закрываемые с помощью металлических змеек. После дневных хлопот все члены отряда расходились по своим палаткам и наступала тишина. Лишь временами слышались всплески воды возле берега.
Вдруг раздался звук «цик-цик-цик», но было непонятно, откуда он исходит. Затем я ощутила едва уловимые шорохи. Оказывается, это геккон-новосел осваивался в необычном для него жилище. Вот он пробежал под самым носом по подушке, переместился на спальный мешок, затем стал бегать по стенкам палатки. При моем шевелении беготня на несколько минут прекращалась, но вскоре вновь возобновлялась. Стало ясно, что уснуть спокойно не удастся. Однако вскоре все затихло, и я даже забеспокоилась — не придавила ли я своего постояльца? Включив фонарик, стала осматривать вещи, пол, столик, но тщетно. Но вот луч света коснулся верхнего угла палатки. Там в напряженной позе, как для охоты, на приподнятых ногах замер геккон. Что могло его привлечь? Подползаю поближе и вижу, как сквозь образовавшуюся дырку внутрь палатки стремятся проникнуть кровожадные комары, а геккон их поджидает и неторопливо поедает одного за другим.
Мы с ним провели вместе двое суток, затем было решено переселить его на старое место жительства. Когда я собралась его выпустить, то мешочек оказался пуст. Подумалось, что он ушел из плохо завязанного мешочка где-то по дороге. Расселив остальных ящериц по их «квартирам», я направилась к отдаленным деревьям, где жило несколько семей гекконов. Но в пути почувствовала, что кто-то бегает по спине, а затем залез за ворот. Легкая куртка была мгновенно сброшена, и рядом на песок приземлятся знакомый геккон. Я попыталась его поймать, но он быстро скрылся под корягу. Два дня спустя, обследуя в очередной раз поверхность стволов туранг, я обнаружила беглеца на том же самом дереве, где он впервые был пойман. Чтобы вернуться к своему «родному» жилищу, ему пришлось преодолеть расстояние почти в шестьдесят метров и пересечь площадку такыра с щебенкой и солонцом. Оказывается, чувство «дома» не чуждо и ящерицам!
Р. А. КУБЫКИН
Стрелка из Прибалхашья
По-разному ведут себя змеи при встрече с человеком. Щитомордник и гадюка зорко следят за каждым движением человека, и стоит лишь к ним приблизиться, они яростно шипят и делают броски. Относительно мирные восточный удавчик и разноцветный полоз на первых порах тоже ведут себя агрессивно. Стрелка же всегда стремится уйти от человека, используя быстроту передвижения и покровительственную окраску. Она действительно похожа на стрелу. Ее тело заострено — длинный тонкий хвост с одной стороны и относительно маленькая головка — с другой. Глаза с крупными зрачками большие и, еще добавлю, выразительные.
Стрелка трудно поддается приручению. Много их прошло через мои руки, и почти все они остались «дикарками». Вздрагивали, когда их брали в руки, и каждый раз пытались уйти из орбиты человеческого внимания. И тем не менее некоторые особи в какой-то мере могут привязываться к человеку.
Однажды мне попалась стрелка с несвойственной для представителей этого вида «общительностью»». Ее поймали наши добровольные помощники, юннаты Дома пионеров, будучи в экспедиции в Южном Прибалхашье. По-видимому, находясь длительное время в обществе детей, она привыкла к человеку. А, может быть, «общительность» — ее индивидуальная черта, поскольку все животные, как и люди, различаются.
Я взял стрелку с собой в экспедицию, чтобы иметь возможность понаблюдать за нею. В свободное от работы время члены нашей группы занимались каждый своим делом: кто читал, кто писал, кто развивал охотничьи инстинкты у своих собак, я же «водил» на прогулку змею.
И вот, как обычно, выбрал место без густой растительности, без нор и выпустил свою подопечную. Следуя за ней, подождал, пока она успокоится, затем сел метрах в полутора от нее и стал изображать «тумбочку», то есть сидеть не шелохнувшись. И стрелка вознаградила меня, открыв свой секрет — полную смену наряда. Змеи, как и другие пресмыкающиеся, периодически «меняют кожу». О приближении этого процесса чаще всего свидетельствует помутнение глаз. Но у «моей» змеи никаких признаков и в помине не было. Как же происходило это событие?
Стрелка начала тереться нижней частью и низом морды о зеленую траву, о сухие стебельки полыни. Вскоре старый эпидермис задрался назад. Потираясь головой, стрелка без остановки ползала среди кустиков на песчаной площадке в квадратный метр. Стало ясно, она пыталась отслоить или отодрать линные покровы с верхней части головы и с боков верхней челюсти и в то же время зацепиться отошедшей кожей за колючки. Даже поворачивала голову на 180° и терла верхней частью о землю. Наконец, ей удалось закрепиться за стебельки, и змея начала аккуратно выползать из старых покровов. Они слегка потрескивали. Стрелка зигзагообразно и плавно водила телом, за ней потянулся матовый чулок линной кожи.
Минут через двадцать на свет появилась «новорожденная»— свежая, чистая, с четким рисунком и окраской стрела-змея. Еще некоторое время она терлась верхом головы о комочки (как я понял, из-за старой ранки кожа не вся сошла), затем поползла было мимо меня, но...
Лето кончилось, и я уже подумывал даровать свободу змее, отправив ее в родные края с какой-нибудь институтской экспедицией. Но неожиданно стрелке оказалось суждена другая жизнь. После моего красочного рассказа ее согласилась приютить наша молодая сотрудница Таня — самая подходящая опекунша. Она любит пресмыкающихся, и дома у нее создан для разных ящериц, хоть и террариумный, но рай.
Стрелку поселили в «дом» с песком, пустынной колючкой, укрытием — старым черепком и небольшим «солнышком»— периодически включаемой электролампочкой. Я же поделился опытом принудительного кормления змеи на первых порах, и мне обещали ее покормить. Каково же было мое удивление, когда на другой день Таня сказала, что змею недели две кормить не придется. Она не стала ждать завтрака или обеда — поела сама. А случилось следующее.
