В дебрях Южной Африки - Рид Томас Майн (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Это самое верное наименование, в какой бы разряд ни зачислили ее зоологи.
Она действительно несколько напоминает гончую ростом, сложением, гладкой, чистой шерстью, а также мастью: это смесь белого, черного и беловато-желтого цветов, разная у разных особей. Как у всех диких видов собак, длинные уши у нее, конечно, не висят, а стоят торчком.
Сходство довершают ее повадки. В своем естественном состоянии дикая гончая никогда не рыщет одна. Она смело травит дичь, преследуя ее большой, слаженной стаей, совсем как наши охотничьи гончие, и в облаве свора диких гончих проявляет столько же искусства, как если бы опытный егерь скакал за ними на коне, направляя их своим рожком и арапником.
Ван Блоому посчастливилось сейчас убедиться воочию в прирожденном искусстве диких гончих.
Гончие налетели на стадо каам совершенно неожиданно. Почти с первой же минуты одна из антилоп отбилась от стада и побежала в обратную сторону. Этого только и ждали хитрые собаки. Бросив стадо, они всей стаей погнались за одинокой каамой и бежали за ней неотступно. Надо сказать, что костлявый бык, хоть и сложен довольно несуразно, не уступает в беге даже самым быстрым антилопам, и дикая гончая может его догнать только после упорной травли. Точнее говоря, она вовсе не могла бы догнать его, если бы это зависело только от сравнительной быстроты их бега. Но дело не в одной лишь быстроте. Быку не хватает выдержки, а гончая очень хитра.
Каама, когда ее травят, бежит по прямой, но не придерживается подолгу раз принятого направления. Время от времени она подается то в одну сторону, то в другую, руководствуясь, может быть, поверхностью почвы или же другими обстоятельствами. Такое поведение составляет ее слабость. Гончая только того и ждет и тотчас обращает это в свою пользу ловким маневром, который словно свидетельствует о сознательном расчете с ее стороны.
Ван Блоом, наблюдая облаву, мог убедиться в редкой сообразительности диких гончих. Со своей вышки он прекрасно видел всю сцену, и от глаз его не ускользнуло ни одно движение ни преследуемого, ни преследователя.
Отделившись от стада, антилопа помчалась по прямой. Гончие понеслись за ней. Однако не покрыла она и полсотни ярдов, как ван Блоом заметил, что одна гончая норовит вырваться из стаи и вскоре действительно опередила остальных. Конечно, она могла быть самой быстрой в стае, однако охотник полагал, что дело тут в другом. Собака, думалось ему, просто «наддала» — как будто высланная вперед загонять дичь, пока прочие приберегают силу. Так и оказалось. Отчаянным усилием собаке удалось почти нагнать костлявого быка и тем заставить его свернуть немного в сторону. Стая, заметив это, в тот же миг изменила курс и понеслась наискосок, словно норовя обогнать антилопу, забежать вперед. Таким путем гончим удалось срезать крюк, проделанный и каамой и их товаркой.
Каама неслась теперь в новом направлении, и, как раньше, одна из гончих вырвалась из стаи и помчалась во всю прыть. Первый же загонщик, как только антилопа свернула с пути, умерил свой бег, присоединился к стае и теперь плелся в хвосте. Он исполнил свой долг, очередь была за другими.
Снова каама изменила направление. Стая опять перебежала наискосок, срезая угол; выступил новый загонщик и со свежими силами повел травлю дальше. Гончие на бегу заливались пронзительным лаем. Хитрые собаки несколько раз повторили этот маневр, пока не достигли желанного результата: антилопа окончательно выбилась из сил. Тогда, точно почувствовав, что животное в их полной власти и что стратегия больше не нужна, вся стая одновременно ринулась вперед, быстро настигая свою жертву. Каама сделала последнюю отчаянную попытку уйти, но, видя, что ноги ее не спасут, неожиданно повернулась и приготовилась встретить нападение. С губ ее падала пена, красные глаза искрились, словно горящие угли. Еще мгновение — и гончие тесным кольцом сомкнулись вокруг нее.
— Великолепная свора! — воскликнул ван Блоом. — Вот бы мне такую!.. Стой! -добавил он, пораженный новой мыслью. — У меня она будет! Почему бы и нет? Будет! В точности такая!
Вот каков был ход его мыслей. Дикую гончую можно приручить и натаскать для охоты, — а для охоты на слона даже легче, чем для всякой другой. Что это можно сделать, он знал по опыту других буров-охотников. Правда, собак надо взять еще щенятами, а отобрать детеныша у дикой гончей не так-то просто. Пока щенок не научится хорошенько бегать, мать не позволяет ему уходить далеко от логова, где она ощенилась, а логово это обычно представляет собой какую-нибудь щель в скале, неприступной для человека. Каким же образом раздобыть выводок щенят? А ван Блоом уже твердо решил раздобыть их. Где его найти, собачье логово?
Тут размышления ван Блоома были прерваны неожиданным обстоятельством. Поведение собак, совершенно необычное, дало наблюдателю новое доказательство их ума — и такое, что охотника точно молния озарила.
Когда каама остановилась, а гончие побежали к ней, ван Блоом, разумеется, ожидал, что сейчас они кинутся на свою жертву и повалят ее наземь. Он знал, что так они поступают обычно. Каково же было его удивление, когда он увидел, что вся стая отошла в сторону, как будто решив оставить антилопу в покое. Некоторые даже легли отдохнуть; другие стояли, разинув пасть и высунув язык, но отнюдь не показывали намерения броситься на затравленную дичь.
Ван Блоом мог отлично наблюдать все происходившее, так как антилопа стояла ближе к нему — то есть между нваной и грядою скал, а гончие столпились поодаль на равнине. Другим удивившим его обстоятельством было то, что собаки, нагнав и окружив кааму, затем нарочно отступили назад к теперешней своей позиции.
Что все это значило? Уж не боялись ли они ее уродливых рогов? Или они собирались с силами перед кровавой расправой? Охотник не сводил глаз с любопытной группы.
Антилопа отдышалась немного и, видя, что стая далеко, снова пустилась бежать. Теперь она взяла вбок, направляясь, по-видимому, к лежавшему в той стороне холму, на склонах которого она, должно быть, рассчитывала обогнать собак. Но только она снялась с места, как те понеслись за ней. Пробежав с четверть мили, они снова заставили ее остановиться. И опять стая отступила на изрядное расстояние, а каама оказалась одна посреди открытого поля. Она снова попыталась спастись бегством и помчалась из последних сил, но гончие по-прежнему погнались за ней по пятам.
На этот раз антилопа повела преследователей в новом направлении, облюбовав издали один утес, и, так как гон прошел совсем близко от нваны, все обитатели воздушного жилища могли прекрасно наблюдать за происходящим.
Каама бежала, казалось, быстрей, чем раньше, или, во всяком случае, собаки теперь не нагоняли ее; ван Блоом, а с ним и его сыновья уже надеялись, что несчастному животному удастся уйти от неутомимых преследователей.
Охотники следили за травлей, пока могли различить вдалеке яркое тело каамы, желтым пятнышком мелькавшее на фоне скал; собак же и вовсе не было видно. Потом и желтое пятнышко внезапно исчезло — точно погасла вдалеке свеча, и больше они его не видели. Антилопу, несомненно, повалили.
Странное подозрение зародилось тогда у ван Блоома, и, приказав Гансу и Гендрику оседлать квагг, он поскакал с мальчиками к тому месту, где в последний раз промелькнула каама.
Они подъезжали осторожно, и под прикрытием кустов им удалось подобраться незамеченными на расстояние двухсот ярдов. Поразительное зрелище вознаградило их за труды. Ярдах в десяти от утеса лежало тело каамы, в том месте, где ее повалили собаки. Оно было уже наполовину съедено, но не собаками, затравившими антилопу, а их щенятами всех возрастов. Их толпилось сейчас с полсотни вокруг трупа, они рвали мясо с костей и огрызались друг на друга. Взрослые собаки, принимавшие участие в гоне, лежали тут же на траве, еще запыхавшиеся от быстрого бега, но большинство попрятались, конечно, в многочисленных пещерах и расселинах, черневших у подножия скал.
Итак, странный факт был налицо, и сомневаться в нем не приходилось: дикие гончие планомерной травлей загнали кааму к своим логовам, чтобы накормить щенят, и не стали убивать ее среди поля, чтобы не пришлось тащить потом добычу издалека!
