Шимпанзе горы Ассерик - Брюер Стелла (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
К вечеру помост для ночлега был закончен, деревянный настил закреплен веревками, корой и проволокой, а ступеньки лестницы присоединены к опорным стойкам. Помост находился на десятиметровой высоте. Уильям и Пух несколько раз наведывались на стройку, но Чарра раздраженно прогонял их, так как они норовили стащить веревки, сбрасывали доски или затаскивали их в такие места, куда люди не могли добраться, и начинали сами сооружать там помосты.
Уильям с полчаса крутился вокруг прицепа, тщательно изучая, можно ли каким-нибудь способом добраться до съестных припасов. Однако я так упаковала продукты, что все бутылочки и пластиковые пакеты с пищевыми концентратами находились в самом центре прицепа, подальше от любопытствующих пальцев Уильяма, которые он все же ухитрялся просунуть через ячейки металлической сетки. Уильям оценил мою изобретательность. Он долго, но безуспешно пытался открыть дверь: дергал ее, толкал, старался приподнять. Потом нашел длинную тонкую щепку, с помощью которой продырявил мешок с мукой и подтащил к себе пакеты с супом. Пока я сообразила, чем он занимается, он успел схватить один пакет. Я бросилась к прицепу, но Уильям со всех ног побежал в овраг, дерзко поглядывая на меня из-под руки. Так началась борьба умов за обладание припасами; потребовалось немало времени, прежде чем я добилась некоторого преимущества.
В тот вечер, дождавшись, когда Тина отправится устраивать себе на ночь гнездо, я принялась на все лады расхваливать ее. Уильям и Пух уселись рядом и посматривали то на меня, то на Тину. «Ай да Тина! Ну и молодец!» — повторяла я. Шимпанзе любили, когда их хвалили, в особенности если похвалы исходили от людей, к которым они были привязаны. Вот почему я надеялась, что мои комплименты в адрес Тины вдохновят Уильяма и Пуха на постройку гнезда или хотя бы заставят их повнимательнее присмотреться к тому, что она делает.
Подушки, на которых привыкли спать Уильям и Пух, я положила на помост вместе с охапками листьев. Оба шимпанзе улеглись, и у меня появилась надежда, что они останутся там на ночь. Просидев с ними до темноты, я спустилась вниз. Минут через пять Пух уже сидел на моей раскладушке. Я снова отнесла его на помост, но, как только ушла, Уильям столкнул Пуха вниз и схватил его подушку. Так продолжалось несколько раз. В конце концов я поняла, что мне придется устраивать на багажнике лендровера еще одну постель — для Пуха.
Следующие дни мы с шимпанзе совершали прогулки в окрестностях лагеря. Первое время я была в постоянном напряжении, но старалась не показывать этого: мой страх мог передаться Уильяму и Пуху, и, вместо того чтобы наслаждаться прогулкой и обследовать новую местность, они стали бы нервничать и озираться по сторонам.
Вдоль ручья оказалось много слоновьего и буйволиного помета, и я все время прислушивалась, не приближается ли к нам кто-нибудь из этих животных. Как-то раз я сидела под деревом возле ручья. Растительность в долине была очень пышной, даже в конце сухого сезона здесь сохранялись прохлада и влага. Я спокойно наблюдала за кормежкой Уильяма и Пуха, как вдруг прямо над моей головой раздался громкий крик. От неожиданности я подпрыгнула на месте, но, когда звук повторился, поняла, что это кричит большая птица с длинной шеей, медленно и тяжело летящая над ручьем. Позже я узнала, что это зеленокрылый ибис. Вначале меня пугали крики африканского орлана и многих других хищных птиц, но постепенно я привыкла к ним, и они стали такой же неотъемлемой частью моего повседневного бытия, как потрескивание костра или пыхтение Пуха и Уильяма.
Каждый вечер Уильям с Пухом наблюдали за Тиной; но ни у того, ни у другого не появилось желания самому соорудить гнездо: Уильям обычно спал на помосте, а Пух — на крыше лендровера. После ужина я при свете керосиновой лампы делала записи и, немного почитав, ложилась спать. Однажды ночью, вскоре после нашего приезда, мирный ход событий был нарушен. В тот день Чарра обнаружил в окрестностях лагеря группу браконьеров, которые охотились на буйволов и, что еще хуже, на слонов. Он отправился в Ниоколо, чтобы предупредить егерей, и не вернулся к вечеру. Я проснулась еще затемно — Чарры по-прежнему не было. Естественно, я стала всерьез беспокоиться, рисуя в воображении картины, одна мрачнее другой. Что, если Чарра упал и подвернул ногу или на него напали и он лежит где-нибудь раненый, нуждаясь в моей помощи?
Решив как можно быстрее ехать в Ниоколо на розыски Чарры, я побежала к машине, но у заднего колеса оказалась спущена шина. Заменив колесо, я села в лендровер — Пух тотчас прыгнул ко мне. Я не знала, как будут вести себя Тина и Уильям, оставшись одни, но выбора у меня не было. Когда машина тронулась, Тина и Уильям быстро и решительно пошли вслед за ней, при этом Уильям иногда останавливался, криками выражая свое недовольство по поводу того, что я бросила его. Я вернулась в лагерь и стала думать, как мне поступить. В конце концов я посадила Пуха в полосатый прицеп вместе с Ниерри — женой Чарры, которая в то время жила с нами и, хотя и неохотно, согласилась остаться с шимпанзе. Потом я разбросала вокруг побольше печенья и фруктов, снова села в машину и поскорей уехала, воспользовавшись тем, что Тина и Уильям отвлеклись.
На протяжении всей поездки я ужасно беспокоилась об оставленных в лагере обезьянах и проклинала местные дороги за то, что они такие каменистые и ухабистые. Через час, не доезжая трех километров до лагеря служащих парка, я встретила Чарру, который шел по направлению к горе Ассерик. Он сообщил, что в Ниоколо нет бензина и потому егери и охранники не могут воспользоваться своим лендровером. Мы подъехали к лагерю, и я предложила служащим подвезти их до горы Ассерик при том условии, что назад им придется идти пешком. Они с радостью согласились, и вскоре мой лендровер с трудом двинулся в обратный путь. В нем сидело десять человек: Чарра, восемь вооруженных охранников и я.
Я отсутствовала ровно два с половиной часа. Уильям подбежал к лендроверу, шумно приветствуя мое появление. Тина находилась на краю оврага. Ниерри и Пух по-прежнему сидели в прицепе, и вид у женщины был не слишком веселый: Уильям ухитрился отвинтить ножки прицепа, так что он весь перекосился набок. Потом Уильям принялся раскачивать прицеп из стороны в сторону, в результате чего консервные банки и другие припасы рассыпались по полу, а Ниерри и Пух покрылись толстым слоем муки. Было поистине чудом, что Уильям вообще не перевернул прицепа.
Я осталась с шимпанзе, а Чарра вместе с охранниками отправился на поиски лагеря браконьеров. Внезапно залпы ружейных выстрелов разорвали тишину — могло показаться, что началась война. Пух прыгнул ко мне на руки, Уильям с испуганным лицом полез на дерево. Тина бросилась к оврагу и в мгновение ока скрылась там. Мне оставалось только надеяться, что она не уйдет от нас навсегда.
Прошло больше часа. Вдруг Уильям замер и, поднявшись на ноги, стал смотреть туда, где начиналось плато. Я тоже выпрямилась и попробовала спустить на землю Пуха, но он, словно чувствуя напряженность обстановки, наотрез отказался расстаться со мной и продолжал крепко цепляться за меня. Я подошла к Уильяму. Не спуская глаз с плато, он обхватил меня за ногу, как бы ища поддержки. Я взглянула в том же направлении и через несколько секунд смогла различить группу людей в униформе, толкавших впереди себя какого-то человека. Когда охранники добрались до нас, мы узнали, что, несмотря на быстроту их действий, всем браконьерам, кроме одного, удалось ускользнуть. Пойманного браконьера заставили нести гниющую голову буйвола, которая кишела червями и источала такой запах, что мне делалось дурно, если я приближалась к ней. Это были остатки убитой браконьерами беременной самки.
Браконьер был поражен, когда увидел в лагере меня с шимпанзе. Его посадили под деревом на некотором отдалении от нас, но он не сводил глаз с обезьян. При виде кишащей мухами буйволиной головы Уильям и Пух явно забеспокоились и издали несколько протяжных пронзительных воплей. До этого случая мне довелось слышать подобные звуки лишь однажды, когда Тина набрела на остатки разлагающегося крокодила возле пруда в Абуко.
