Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе - Куллини Джон (электронная книга txt) 📗

Хотя большинство морских бактерий считаются безвредными для окружающей среды и человека, отстой в море консервирует и долго хранит множество специфических микробов человека. Результаты микробиологических исследований поначалу выглядели утешительно. Они показали, что типичные бактерии кишечного тракта человека, так называемая кишечная палочка, попадая в морскую воду, быстро погибают. Однако эти эксперименты не были проверены в условиях большой свалки отстоя. Позднее было установлено, что даже через полтора года после захоронения отстоя на дне моря в нем еще сохраняется большое количество самых распространенных кишечных спутников человека Escherichia coli. Кишечные бактерии были найдены в шельфовых отложениях в радиусе 11 километров от Нью-Йоркской свалки, а фекалии распространились более чем на 30 километров вдоль шельфового канала, идущего к подводному каньону реки Гудзон. Сам по себе Е. coli безвредный вид. Однако благодаря большому количеству и легкой узнаваемости они используются как индикатор присутствия среди загрязнений человеческих фекалиев, которые могут содержать и настоящие болезнетворные формы.

По своей долговечности и устойчивости к методам очистки сточных вод хуже вирусов, пожалуй, нет никого. Находясь ниже бактерий на эволюционной ступени развития, вирусы даже в малых количествах могут вызвать опасные инфекционные заболевания. Случайное или вызванное какими-то иными причинами сбрасывание канализационного отстоя на мелководье вблизи пляжей, в районах, где производится лов рыбы, идущей для питания людей, превращает проблему общественного здоровья в дело исключительной важности. Двустворчатые моллюски, преимущественно мии и устрицы, получили печальную известность за их способность накапливать в себе вирусы, среди них и вирус полиомиелита. Зараженные вирусами морские продукты вызывают вспышки и такой болезни, как гепатит. Проблема вирусов остается главным камнем преткновения в использовании канализационного отстоя в сельском хозяйстве. Даже в лабораторных условиях невозможно как следует очистить отстой от вирусов, а он является основным источником питания для микроскопических водорослей, которыми, в свою очередь, питаются устрицы. Даже если в окружающей среде возбудители имеются в самых ничтожных количествах, устрицы накапливают их до уровня, который становится уже весьма опасным, и доставляют их прямо по назначению. Гораздо менее опасно использовать сухой, обработанный отстой в качестве удобрения для наземных сельскохозяйственных культур. А в свете стремительно растущей стоимости очищенных химических веществ, применяемых в сельском хозяйстве, захоронение на континентальном шельфе больших количеств органических нитратов, фосфатов и других соединений, пригодных для удобрения, представляется чрезвычайно расточительным.

Захоронение в море грунта, вынутого при дноуглубительных работах, имеет во многих отношениях такие же последствия, как сброс канализационного отстоя. Отвалы грунта из портовых каналов погружаются на баржи и сбрасываются в этом же районе, практически рядом с берегом. На дне моря, всего в восьми километрах от Хайленда, штат Нью-Джерси, загрязненный ил в виде вязкой массы, сходной по своим физическим свойствам с отстоем, покрывает чистый песок. Кроме того, вынутый при дноуглубительных работах грунт часто бывает богат веществами органического происхождения, вызывающими естественный рост бактерий, что приводит к кислородному истощению среды. Но даже хорошо промытый грунт, поступающий из землечерпалок, может привести к массовой гибели донных животных, и такие прецеденты уже были. В отличие от большинства видов отстоя, грунт, вынутый при дноуглубительных работах, содержит большое количество ядовитых веществ антропогенного происхождения: нефть, металлы, кислоты и другие химикалии. В некоторых местах сброса грунта не удалось обнаружить даже признаков жизни. Если, однако, на участках сброса жизнь продолжается, ее разнообразие сильно уменьшается; в донных сообществах начинают господствовать небольшие, колючие, чрезвычайно плодовитые черви и некоторые другие стойкие существа, которые редко встречаются среди обычных жителей песчаного шельфа.

Рыбаки, промышляющие в водах. Нью-Йоркской бухты, давно знали о наличии мертвых зон по соседству со свалками отстоя и грунта, вынутого при дноуглубительных работах. Тем не менее, несмотря на участившиеся случаи болезни кожи у донных рыб во всем районе, на рыбном промысле это, в общем, не отражалось. Распространение этого заболевания (его симптомы — кровоизлияния, появление гнойных язвочек на коже), по-видимому, связано с наличием свалок отстоя, грунта или того и другого. Некоторые рыбаки называют эту болезнь морской проказой, но точнее всего ее определяет термин „плавниковая гниль". Результаты последних исследований, проведение которых было вызвано широким распространением заболевания, что имело тяжелые последствия для донного промысла на обширной территории шельфа, легли в основу важного решения Агентства по защите окружающей среды о прекращении к 1981 году захоронения отходов на шельфе.

Сходная форма опустошительного заболевания наблюдалась у омаров, крабов и креветок, добытых поблизости от зон свалок. Среди симптомов — черные пятна на жабрах и разрушение панциря, который покрывается рубцами и выглядит обожженным. В тяжелых случаях конечности и членики брюшка нагнаиваются и отпадают. В нормальных условиях ракообразные обладают замечательной способностью к регенерации: ноги и клешни, оторванные хищниками или утраченные в драке с соперниками, легко вырастают снова. Но у животных с разъеденными конечностями из Нью-Йоркской гавани, помещенных для наблюдения в аквариум с чистой водой, восстановления не происходит.

Дело не ограничивается развитием явных симптомов. Исследователи обнаруживают у рыб, имеющих нормальный внешний вид, микроскопические повреждения и разрывы тканей. Возбудителями заболевания у креветок, по-видимому, являются определенные бактерии, которые получают доступ в организм через небольшие повреждения, например царапину или стертое место. Эти бактерии растворяют и поглощают хитин, образующий панцирь креветки. Причина же разрушения покровов и тканей у рыб не совсем ясна. Если рыбы являются жертвами хронического патогенного воздействия химических веществ, то за краткосрочным эффектом, который мы сейчас наблюдаем, может последовать длительный скрытый период развития заболевания. Биологам следует обратить внимание на возможность обнаружения опухолей и других признаков рака, вызванного канцерогенными химическими веществами, даже у тех рыб, у которых внешние повреждения отсутствуют.

Самый большой ущерб «плавниковая гниль» наносит камбалам, которые часто находятся в непосредственном контакте с морским дном. У зимней камбалы (Pseudopleuronectes americanus), может быть, потому что она населяет самые загрязненные участки, симптомы этого заболевания проявляются чаще, чем у других представителей этой группы рыб. Однако „плавниковая гниль" и микроскопические очаги патологического разрушения тканей теперь встречаются и у других камбаловых.

Ранней весной через огромные нерестилища на континентальном шельфе Центральной Атлантики над подводными прериями дрейфуют только что оплодотворенные икринки желтохвостой камбалы. Эти икринки, в отличие от икры зимней камбалы (Pseudopleuronectes americanus), легче морской воды, и они медленно поднимаются к поверхности моря. Там они становятся членами планктонных сообществ. Они дрейфуют в прозрачном, волнующемся океане, освещенном лучами солнца, часто вне пределов видимости земли. Во время дрейфа личинки претерпевают те же изменения, что и их кузины в илистых эстуариях: у них перемещается глаз, и они постигают искусство управлять пигментной окраской своего тела. Меняется и само поведение личинок: преобразуется чувство ориентации и равновесия, что делает возможным спуск на несколько десятков метров в глубь моря и переход к постоянному жительству на песчаном дне шельфа.

Желтохвостая камбала — ржавая лиманда (Limanda ferruginea) населяет широкие плёсы континентального шельфа. Некогда эта красочная рыба длиной до 45 сантиметров, с большими, беспорядочно разбросанными по ее коричневатой или оливковой спинке красновато-коричневыми пятнами и ярким желтым хвостом, встречалась к востоку от банки Джорджес в таких количествах, что дно было усеяно этой плоской рыбой, как галькой. Теперь ржавая лиманда, всосанная ненасытными пылесосами оснащенного техникой флота, резко уменьшилась в числе, особенно в прежних местах обитания в Северо-Западной Атлантике.