Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе - Куллини Джон (электронная книга txt) 📗

Хотя ни один из эстуариев, в которые заходят для нереста взрослые рыбы, не сохранился в первозданном виде, более того, многие из них сильно загрязнены, камбалы встречают здесь относительно небольшие трудности. Во-первых, холодная вода ранней весны сама по себе содержит больше растворенного кислорода, чем в другое время года. Во-вторых, в период нереста рыбы едят очень мало или совсем ничем не питаются и, таким образом, избегают накопления в их тканях ядовитых веществ. Наконец, загрязнения, в том числе нефть, пестициды, детергенты и другие химические вещества, концентрируются в основном в поверхностном слое. В эстуарии относительно пресная вода располагается над более солеными слоями, и физический барьер, образуемый перепадом плотности, гало-клин (наподобие термоклина), препятствует проникновению загрязнений с поверхности на глубину. Донные виды рыб могут, пользуясь чистыми нижними слоями соленой воды, постоянно связанными с открытым морем, проникать далеко внутрь эстуариев, где верхний двухметровый слой воды сочетает в себе качества воды, сброшенной в море после промывания танков нефтеналивного судна, и сточных отходов химического предприятия.

Самки камбалы откладывают икру ночью. В отличие от икры многих морских рыб, включая и других камбаловых, икра Pseudopleuronectes americanus тяжелее воды. Гроздья икры содержат клейкое вещество, благодаря которому пакеты икринок удерживаются на дне. Через две-три недели инкубационного периода из икринок выклевываются личинки. Они имеют хрупкое тело длиной в два миллиметра, огромные глаза и похожи, как и все вообще личинки, на фигурки из мягкого стекла. В течение следующих нескольких недель они дрейфуют, но при этом остаются в системе эстуария и всегда держатся около дна. Все это время они питаются за счет содержимого подвешенного снизу луковицеобразного желточного мешка, по мере медленного сокращения которого личинка все более и более становится похожей на рыбу.

Пройдет еще немного времени, и нетерпеливый глаз переместится на другую сторону головы; и с этих пор жизнь маленькой рыбы будет проходить только на дне моря. В движении ее тело будет копировать контуры морского ложа; в состоянии покоя юная камбала научится принимать его окраску и узоры.

К середине лета сеголетки-камбалы покинут и слабо, и сильно загрязненные эстуарии и переместятся на прибрежные участки. По всей дуге побережья, в вершине которой стоит город Нью-Йорк, пути молодых камбал сходятся в точке, в которой загрязнение моря, по-видимому, не имеет равного в мире.

В течение вот уже более сорока лет город Нью-Йорк и его города-спутники официально используют примыкающий к ним континентальный шельф в качестве свалки, хотя, конечно, океан служит людям мусорной ямой уже давно. Сегодня канализационный отстой, портовая грязь, кислоты и другие химические вещества, строительный мусор и еще несколько категорий отбросов, сопутствующих цивилизованной жизни, в громадных количествах сваливаются в море лишь в 10 километрах восточнее Санди-Хук (Нью-Джерси). Еще дальше от берега десятилетиями исчезали под волнами устаревшие боеприпасы и другое военное имущество, исключительно токсичные химикалии и материалы с невысокой радиоактивностью. Для каждого вида отходов отведено свое место. Благодаря такой практике можно обнаружить их специфическое влияние на окружающую среду и помочь избежать комбинаций, оказывающих особо вредное воздействие. Однако серьезные попытки по регулированию, контролю, поддержанию порядка и постепенному поэтапному прекращению создания разнообразных свалок только недавно получили свое отражение на бумаге. В качестве наблюдателей за подводными свалками Агентство по защите окружающей среды (АЗС) и Береговая служба США проявили себя не с лучшей стороны. АЗС отвечает за изучение влияния крупных свалок в районе Нью-Йоркской бухты на жизнь, населяющую ее вбды.

Одна из самых близких к берегу свалок и, может быть, самая главная с точки зрения ее воздействия на чувства людей, это свалка содержимого канализационных отстойников. Канализационный отстой, сбрасываемый с барж, образует густой, тяжелее воды, раствор, растекающийся по дну. В 1974 году почти 4 миллиона кубических метров отстоя было сброшено во внутреннюю часть Нью-Йоркской бухты.

В том же 1974 году организации, представляющие интересы охраны окружающей среды и отдыхающих в окрестностях Нью-Йорка и северной части Нью-Джерси, подняли серьезную тревогу. На расстоянии менее одного километра от нескольких пляжей ученые из местных университетов обнаружили то, что они назвали «черный майонез» (ЧМ). Этот термин не только более благозвучен, чем канализационный отстой, но и точно отражает цвет, структуру и органическое богатство отстоя. АЗС было, видимо, застигнуто врасплох и в предварительном докладе заявило, что, хотя сгустки ЧМ были действительно найдены, они не имеют никакого отношения к главной свалке, находящейся в море в 10 километрах от пляжей. Таким образом, заявило АЗС, отстой не был принесен донными течениями к берегу, как утверждали ученые, занимающиеся охраной окружающей среды. Однако это утешительное заявление не объяснило присутствия сгустков отстоя у берегов. Должно быть, какие-то неразборчивые в средствах люди ради своего удобства недавно устроили свалку около пляжей, под носом у общественности и Агентства по защите окружающей среды. Сам факт существования незаконной свалки служит свидетельством того, что попытки осуществить комплексный контроль за сбрасыванием отходов в океан в большой мере оказались несостоятельными. Блуждающие сгустки отстоя и отдельные нарушители закона, время от времени попадающие в руки Береговой охраны, несомненно представляют только вершину айсберга противозаконной деятельности, которая особенно процветает далеко за горизонтом, там, где находятся официальные свалки.

В 240 километрах на юго-юго-запад от главных свалочных площадок Нью-Йорка другие тошнотворные продукты оскверняют чистое ложе шельфа Центральной Атлантики. До 1973 года Филадельфийская свалка отстоев находилась в 16 километрах от мыса Кейп-Мей, штат Нью-Джерси, практически у входа в залив Делавэр. Теперь эту площадку переместили на 60 километров восточнее Оушн-Сити, штат Мэриленд, и дело идет полным ходом (только в 1974 году в море было спущено 700 000 тонн жидких отходов). Кроме того, есть данные, свидетельствующие о том, что и здесь, так же как и в Нью-Йоркской бухте, устраиваются незаконные свалки вблизи берега. Тревожное увеличение содержания тяжелых металлов в тканях двустворчатых моллюсков, поселяющихся в прибойной зоне, зарегистрировано специалистами Агентства по защите окружающей среды и другими учеными. Следы явно ведут к канализационным свалкам Филадельфии, и возникают серьезные опасения, что загрязнение важных районов промысла рыбы на шельфе может нанести ощутимый вред здоровью людей.

Канализационный отстой имеет сложный состав. Это комбинация зловонных отходов миллионов уборных, кухонь, домовых, торговых и промышленных выгребных ям. Большая часть сточной воды отфильтровывается, после чего остается вязкий отстой, который или подвергается дальнейшей сушке, или прямым ходом выбрасывается на свалку. Неочищенный отстой — это невероятно богатая смесь химических веществ органического происхождения, и когда его сбрасывают в океан, он превращается в великолепную питательную среду для простых форм жизни, прежде всего для бактерий. Для концентрированных органических веществ эта роль естественная и нормальная, и те же самые морские бактерии, которые завершают разложение тканей мертвой рыбы или любого другого органического субстрата, завладевают отстоем.

К счастью, в отстое редко встречаются очень ядовитые для морских форм жизни вещества. Но сам по себе объем органического материала буквально подавляет способность донной среды к естественному круговороту веществ. Огромные массы бактерий используют кислород настолько интенсивно, что его содержание опускается ниже уровня, необходимого для существования более высоко организованных форм жизни. Поэтому в местах накопления сбросов отстоя над дном появляются громадные участки „мертвого моря". Здесь гибнут не только двустворчатые моллюски, черви, зарывающиеся в грунт креветки и другие обитатели дна. Даже рыбы не могут проникнуть в придонный слой воды, в котором содержание растворенного кислорода близко к нулю. Если такой слой безжизненной воды, образовавшийся над свалкой отстоя, начнет дрейфовать вдоль дна, оказавшиеся на его пути обитатели моря, накрытые этим невидимым облаком смога, задохнутся и погибнут. Это явление, вероятно, происходит уже много лет, хорошо иллюстрируя поговорку: «с глаз долой, из сердца вон». Если бы нечто подобное случилось на суше — скажем, постепенная гибель сотен акров леса, окружающего мусорную свалку, — этого бы не потерпели еще задолго до того, как на свет появилось Агентство по защите окружающей среды.