Сироты Цаво - Шелдрик Дафни (книги бесплатно TXT) 📗
Еще дальше нам попался детеныш носорога. Он печально стоял возле трупа матери, время от времени тыкал ее в бок, явно недоумевая, почему не получает ответа. Егеря быстро окружили малыша, который, невзирая на маленький рост и очевидную беспомощность, мужественно отказался покинуть мать и, нагнув голову, бесстрашно встретил тех, кого считал своими врагами. Благородное поведение малыша глубоко тронуло меня, и я пожелала ему от всего сердца спасения. Хорошо было бы вырастить его, но внимательный взгляд на тщедушное тельце заставил меня осознать, что надежды здесь очень мало. К несчастью, мое предвидение оправдалось. Мы взяли маленького носорога в лагерь, и, хотя сделали все, чтобы спасти его, он умер в ту же ночь.
Еще одного носорога мы нашли лежащим на берегу реки в крайней степени истощения, причем стая грифов терзала его живого. Носорог был настолько слаб, что не мог отогнать их и молча терпел эту страшную муку. Пуля прекратила его страдания.
Каждый день приносил все новые и новые свидетельства ужасающих лишений, которые приходилось переносить этим несчастным животным. Один случай особенно расстроил нас — погибла хорошо всем нам известная старая самка, носившая пару необычно длинных рогов. Пытаясь дотянуться до зеленых листьев на ветке, вытянувшейся над самым берегом, она потеряла равновесие и упала с обрыва вниз на кучу плавника. Ее ноги оказались крепко зажатыми между двумя бревнами, а голова — всего лишь в нескольких футах от воды. По всей видимости, самка находилась в таком положении много часов, если не дней, и можно представить себе, какую пытку она терпела, умирая мучительной смертью от жажды, когда холодная вода текла совсем рядом.
Когда мы нашли ее, самка носорога была еще жива. Пока Дэвид и егеря, работая топорами, пытались освободить ее, я опустила мой свитер в реку и выжала воду на ее совершенно сухие губы. Она сделала несколько слабых глотков, но мы и здесь опоздали — с тяжелым вздохом животное испустило дух через несколько минут. Мне оставалось лишь надеяться, что я хоть чуть-чуть облегчила последние мгновения ее жизни.
Мы были убеждены, что если срочно не доставить какой-нибудь корм, то немногие носороги переживут засуху. Мы раскладывали люцерну и сено вдоль троп, по которым носороги ходили у реки, но к нашему великому огорчению корм так и остался нетронутым. На каменистых склонах холмов, в местах, недоступных для носорогов, остались целыми сочные кустарники. Мы срезали их и клали вместо люцерны, но отчасти из-за запаха, оставленного человеком, отчасти из-за того, что под лучами палящего солнца кустарники быстро увядали и высыхали, носороги их почти не трогали.
Итак, оставалась единственная надежда — попробовать качать из реки воду и подавать ее к отдельным участкам зарослей, создавая тем самым условия для роста кустарника и предоставляя носорогам возможность продержаться до дождей. По счастью, в Фонде поддержки диких животных оказалось достаточно денег, чтобы купить четыре передвижные насосные установки с комплектами легких алюминиевых труб. Все это оборудование было спешно доставлено к нам в лагерь, и мы немедленно начали орошать выбранные для этой цели участки. Все наши отряды разбились на смены, и насосные установки без перерыва работали день и ночь.
Какими бы мизерными ни казались наши усилия по сравнению с масштабами беды, они давали по крайней мере то удовлетворение, что позволили спасти хотя бы часть носорогов. В удивительно короткое время перекачивание тысяч галлонов воды в час принесло свои результаты: на деревьях и кустах появились зеленые побеги, казавшиеся особенно свежими благодаря покрывающим их каплям. Постепенно в местах полива возникли маленькие оазисы, и мы были полностью вознаграждены, когда увидели там цепочки следов носорогов. Сюда собирались и другие животные, которые также предпочитали полакомиться свежей листвой — импалы, геренуки и водяные козлы стали постоянными посетителями оазисов.
В это трудное время огромную, неоценимую помощь оказали нам доктор Гловер и доктор Фрэзер Дарлинг, которые, несмотря на крайнюю занятость, нашли время приехать к нам, чтобы увидеть все собственными глазами и дать ряд ценных советов. В большом долгу мы также и перед Ноэлем Саймоном за его пристальное внимание к нашим нуждам. Мы также благодарны судьбе, пославшей нам Руфуса, — он дал нам возможность облегчить судьбу диких носорогов.
Внезапно в этом районе разразилась буря. За несколько дней кустарник покрылся свежей листвой, а внутренние водоемы наполнила обильная влага. Носороги смогли покинуть опустошенные берега реки и перебраться в глубь страны, на лучшие пастбища; падеж резко сократился.
К этому времени уже имелись твердые планы ликвидации тяжелого положения в Цаво. Был утвержден проект перекачки воды из реки на плато Ятта с тем, чтобы оттуда она самоходом поступала в естественные водоемы. Началось строительство головного сооружения. Мы были уверены, что это позволит на время сухого сезона превратить обширный участок парка в отличное пастбище, уменьшит плотность животных в речной зоне и восстановит растительность.
Строительство шло с большим напряжением. Мы должны были завершить все работы до начала сезона дождей, которые, как правило, приводили к наводнениям. При свете электрических ламп, питаемых от аккумуляторов наших грузовиков, люди работали круглые сутки, пробивая траншею в скалистом русле реки, которое должна была перегородить бетонная плотина с заделанными в нее заборными трубами. Очень сложно было отвести воды от места работ. Две из наших четырех помп день и ночь откачивали воду, просачивавшуюся сквозь мешки с песком, из которых была сооружена перемычка. На помощь к нам из Западного Цаво прибыл Саймон Тревор. Они с Дэвидом все время пропадали на строительстве, с трудом выбирая минутку, чтобы перекусить в лагере.
Бессонные ночи и полные тяжелого труда дни стали сказываться на Дэвиде и Треворе. Однако они успели закончить плотину за два дня до начала паводка. Если бы они не сделали этого, вода перелилась бы через гребень плотины. Их теперь волновало только одно — как бы бетон поскорее затвердел, чтобы вся их работа не пропала даром.
Начался паводок. Меня беспокоил Спайс, который до сих пор ночевал на самом берегу на куче тростника. Сонного его мог унести разлившийся поток. Но Спайс, видимо, сам осознал такую возможность и перебрался в кусты, подальше от реки. Я попыталась найти его новое логово, но он не очень-то любил, когда вторгались в его личную жизнь. Мне все же удалось увидеть Спайса, по он исчез в густом подлеске, окаймлявшем овраг. Тогда я оставила его в покое и ушла в лагерь.
Вечером, однако, я вернулась на место, где видела утром Спайса, и позвала его. Ответа не последовало, и я поняла, что после моего ухода Спайс сменил квартиру. Он явно предпочитал хранить место своего ночлега втайне и как только чувствовал, что мы догадываемся о его местопребывании, немедленно менял его. Мы уважали его право на личную жизнь и не делали попыток найти убежища. Терпеливо ждали в лагере по вечерам. Ведь обычно в это время зверек возвращался и, приветствуя нас, терся о ноги.
Как-то вечером, когда мы все тихо сидели у лагерного костра, Спайс решил проверить, как высоко он сможет забраться на большую акацию, раскинувшуюся над рекой. Когда он начал громко мяукать, рискованно раскачиваясь на самом конце одной из веток, я решила, что зверек попал в беду и не может спуститься вниз. Дэвид, который полагал, что Спайс просто бахвалится, поворчав, все же полез на дерево, продираясь сквозь длинные и острые колючки. Наконец он добрался до Спайса и благополучно доставил его на землю. Но тут Спайс немедленно вспрыгнул на дерево и через секунду оказался на той же самой ветке и в той же позе. Дэвид уже не хотел повторять эту весьма болезненную для него операцию и ждал до тех пор, пока она не станет действительно необходимой. Он оказался прав, ибо когда внимание Спайса привлек большой жук в траве под деревом, зверек с удивительной ловкостью развернулся и спрыгнул, чтобы познакомиться с ним.
