Альфа + Ромео (Повести и рассказы) - Раннап Яан Яанович (полные книги TXT) 📗
Это все были знакомые мысли. И как всегда, они теперь привели к гостям. В таком колхозе, как тот, в котором он председательствует, не может быть недостатка в гостях. Наверняка они будут приезжать, чтобы изучать, как он все устроил... и может быть, даже из-за границы. Пусть приезжают, фотографируют, изумляются, расспрашивают: «Что, что, что? Где, где, где? Как, как, как?»
В связи с гостями Тыну вспомнил, что собирался сказать Эрни еще раньше.
— Ах да. — Тыну приподнялся на локтях. — Еще, это... Я так представлял... что я председатель колхоза, хотя высшего образования у меня и нет, но я учусь. В этой... в Сельскохозяйственной академии в Тарту. Заочно. Все изумляются. Мол, ведь без отрыва от работы, откуда же время берется. А я просто использую каждую минуту. Когда еду на машине по делам в райцентр, всегда беру с собой одного человека, который изучал языки за границей. Пока едем, разговариваем для практики по-немецки.
— Я тоже представлял, что знаю разные языки, — сказал Эрни. — Ну русский — само собой разумеется. А еще я представлял, что немецким, английским, французским, финским, венгерским владею свободно, а испанским, португальским, японским, индийским, арабским и африканским так, что, если надо, могу поговорить. Я представлял, что у меня к языкам особая способность.
Услышав это, Тыну совсем посерьезнел. И на языки особый талант! Эрни прямо-таки нарочно злит его. Старательная учеба ему, видите ли, не годится. У него непременно должен быть особый талант! Тыну вдруг показалось: просто его надувают, дурачат. Да, да. Явная несправедливость. Он-то придумывает себе навыки, опыт, в руководстве колхозом — все, что нужно председателю, все, чего достигают упорной учебой, а парнишка Лудри, будьте любезны, берет все готовенькое.
Тыну не мог иначе, он вынужден был протестовать.
— Такого необыкновенного таланта, чтобы уже в юности владеть столькими языками, и быть не может, — процедил Тыну Сааре. — Способности к пению и спорту, допустим, могут быть, но чтобы просто так знать языки... Языки ведь сами к человеку не пристанут. Иностранный язык нужно учить с детства.
Но Эрни и тут ничуть не смутился:
— Я так и представлял, что учил с детства. Один день у нас дома все говорили по-немецки, другой — по-французски...
Теперь Тыну совсем лишился дара речи. Раскрыв рот, уставился он на приятеля. Мир настоящий и воображаемый безнадежно перепутались. Мать Эрни работала в колхозе свинаркой, отец — в кузнице, и его нередко видели в деревне под хмельком. Тыну попытался представить себе, как кузнец утром требует по-французски огуречного рассола.
Но тут Эрни сам навел порядок у себя в доме:
— Конечно, я и родителей придумал себе соответствующих. — Он многозначительно кашлянул и согнал с руки кровожадного слепня.
Стадо, пощипывая траву, передвинулось из глубины пастбища поближе к мальчикам. Однорогая Чернушка подняла голову и посмотрела туда, где находился, как она знала, проход на клеверный луг. Чернушка была первостатейной шельмой и малейший удобный случай использовала всегда незамедлительно. Но теперь она опять опустила нос к земле. Нет надежды прорваться, если перед тобой два мальчишки с длинными березовыми прутьями.
У владельцев березовых прутьев руки опять были под головой. «Тарам-там-там...» — напевал себе под нос танцевальную мелодию Тыну. Пятку правой ноги он положил на пальцы левой. «Тарам-там-там...» — бубнил Тыну. До чего же глупые мысли могут иногда бродить в голове человека. Что касается его, Тыну Сааре, то... нет, ведь он не говорит, что когда-нибудь и впрямь обязательно станет председателем колхоза, но и ничего невозможного ведь в этом нет. В несбыточных фантазиях он не может себя упрекнуть. Но этот Лудри, с его длинной шеей... Лучший в мире голос и самые быстрые ноги... эх, эх, эх! Более вздорной мысли и представить себе невозможно!
Подумав так, Тыну Сааре обрадовался. Он доверительно наклонился к Эрни. Им овладело сильное желание немного поехидничать:
— Когда ты так думаешь, что у тебя необыкновенный голос, значит, ты то и дело ездишь на гастроли?
Парнишка Лудри ответил, что, конечно же, ездит. И даже за границу.
— А как у тебя тогда с этими... семейными делами? Жена тоже ездит с тобой?
Но Эрни Лудри еще не представлял себя человеком женатым.
— Ну уж об этом ты наверняка думал, — приставал Тыну, — как там... в театре или концертном зале... какая-нибудь девушка начнет нравиться и как ты потом пытаешься с ней познакомиться. Тебе ведь легко бегать за девчонками: у тебя ведь самые быстрые ноги в мире.
Для Эрни Лудри и это не было проблемой.
— Так девчонки сами будут пытаться познакомиться со мной, — сказал он. — Я представлял, что я необыкновенно интересный и красивый парень.
Тыну снова оскалился, но ничего сказать не сумел. Да и что тут скажешь, если другой в любом деле всячески ставит себя вперед. У Тыну — председателя колхоза почти не оставалось времени на личные, семейные дела. Тыну непременно был бы таким председателем, как тот, о котором поется в песне, что кто-то должен идти за него свататься. Теперь он немного сожалел об этом. Такая... грусть немножко с болью закрадывалась в душу. Упорно хотелось вздыхать.
И Тыну вздохнул.
— Это ты хорошо придумал, — сказал он Эрни. — Без такой выдумки у тебя могли бы возникнуть затруднения с этими девчонками и знакомствами.
Намек был довольно иронический. Ясный и однозначный намек, как ни погляди. Даже немного злой намек на внешность Эрни Лудри: торчащие в стороны уши, веснушки, обломанный передний зуб и царапины на шее, обладателем которых хотя и был двенадцатилетний мальчишка, но все это, само собой разумеется, не оставляло надежды на особенно большой успех у женского пола в дальнейшем.
— Это ты очень хорошо придумал, — сказал Тыну еще раз и умолк, ожидая, чем ответит теперь Эрни. Но тот ничего не сказал в ответ. Покусывая травинку, он глядел на плывущие в небе облака и почесывал время от времени босой пяткой икру другой ноги.
Однорогая Чернушка подошла еще ближе.
— Вот так, да! — Тыну Сааре по-стариковски вздохнул. — Вот так, да, проходят дни... один за другим... и когда однажды начнешь замечать... что сделал или что удалось... тогда...
Это, конечно, опять был председатель колхоза, который размышлял так. Упорный трудяга-председатель, использующий каждую свободную минуту для изучения иностранных языков, всегда больше думающий о других, мучающийся жадным человеческим желанием сделать еще больше, чем уже сделано. И поэтому протаптывающий новые тропинки даже в науке.
— Иногда я строил еще такой план, — продолжал Тыну Сааре, — как я выведу новый сорт пшеницы. Я придумал такой сорт, чтобы каждой весной его не нужно было сеять. Понимаешь, осенью скашивают, а весной стерня дает новые всходы... И такие же овощи. Огромная выгода для сельского хозяйства... Все семенное зерно можно использовать для других целей.
Этому Эрни нечего будет противопоставить. Радость захлестнула душу Тыну Сааре. Пусть бегает и устанавливает рекорды, пусть поет свои оперы и оперетты этот парнишка Лудри! Серьезная научная, исследовательская работа важнее! Тыну уже собирался добавить, какие премии он придумал себе за выведение нового сорта пшеницы, но в этот момент отлично знакомый голос заставил мальчишек вздрогнуть.
Вдоль канавы шла, приближаясь к ним, классная руководительница Куреметс, высокая, шагающая по-мужски женщина. Она вглядывалась через очки в обоих мальчишек со знакомым по школе вниманием.
— Ах, вот, значит, вы где, — сказала учительница Куреметс. — Нашла вас все-таки.
Тыну Сааре и Эрни Лудри лениво поднялись. По их лицам было видно, как они удивлены. Ну и времена, учительница приходит за ними на пастбище!
— Случилось быть на главной усадьбе, вот и подумала, что и вас заодно разыщу, — сказала учительница Куреметс и скользнула взглядом по выпасам, часть которых еще не была огорожена. — Хотела спросить, почему ты, Тыну, оставил без присмотра свой опытный участок в школьном саду. Карта использования удобрений не заполнена... на грядке полно сорняков. Если уж взял на себя какую-нибудь обязанность, то надо выполнять до конца.
