Ребята и зверята (илл.) - Перовская Ольга Васильевна (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
— Вот это хорошо, отлично! — сказали мы все в один голос.— Ну, расскажи ещё про волков.
— Да зачем я буду рассказывать? Вот привезу волчонка, будете сами его воспитывать, и тогда не я вам, а вы мне много интересного расскажете.
После этого не было дня, чтобы я не напоминала отцу:
— Ну, что же ты волчонка не привозишь? Обещал, так вези.
...Однажды утром около моей кровати кто-то громко сказал:
— Вставай, привезли!
Я сразу поняла, кого это привезли, вскочила, накинула платье и побежала во двор.
— Беги в кузницу! — крикнул мне вдогонку отец.
В конце двора была заброшенная кузница. Там сваливали всякий ненужный хлам: поломанные сани, заржавленное железо, разбитую посуду.
Дверь кузницы была плотно закрыта и привалена тяжёлым камнем. Я потянула её к себе. Дверь подалась немного, и я бочком протиснулась внутрь. Там было темно. После яркого света я ничего не могла рассмотреть.
Вдруг под печкой, где кузнецы раздувают огонь, послышался шорох. В темноте зажглись четыре зелёных огонька. Я вздрогнула и попятилась. Я нисколько не побоялась бы обыкновенного волчонка, но... с четырьмя глазами...
— Да он не один! Их двое.
Волчата заворчали и, судя по шороху, полезли ещё дальше под печку.
Я знала, что лучший способ расположить к себе животное —это покормить его получше. Я побежала на кухню, налила в миску молока, покрошила туда хлеба и вернулась в кузницу. Приоткрыла дверь, чтобы было немножко посветлее, поставила миску на земляной пол, а сама спряталась в темноту.
Волчата долго боялись подойти к еде. Но она пахла очень заманчиво, а они были голодные.
И вот из-под печки выглянула одна серенькая мордочка. За ней — другая. Волчата выползли на свет, осмотрелись и осторожно подобрались к миске.
Тут уж они забыли всякий страх. Широко расставив лапы, они хватали куски, дрожали, захлёбывались, толкали друг дружку. Оттого, что им надо было сразу и проглатывать и рычать, они давились и кашляли прямо в миску, так что молоко в ней вздувалось пузырями.
Они были так заняты едой, что не заметили, Как я подошла ближе.
Продолжая ссориться, они, как самые обыкновенные голопузые щенки, оттирали друг друга плечами. Как и у щенков, у них были большие животы и лапы, только хвостики были потоньше и поголее, а уши торчали вверх.
Еда кончилась, но волчата не собирались расставаться с миской. Один забрался в неё с ногами и старательно вылизывал последние крошки. Другой поднял голову, вздрогнул и пристально уставился мне в лицо. Я видела, что волчонок растерялся, улыбнулась и, чтобы он не боялся, хотела его погладить.
Щёлк! Я едва успела отдёрнуть руку. Волчонок тоже отскочил в сторону.
Вот злючка несчастная! От горшка два вершка, а тоже ещё, не даётся погладить. Чуть палец не откусил. А за что, спрашивается: за молоко и хлеб? Ладно же!
Я не стала больше набиваться им в дружбу. Но, по правде, мне было обидно.
Во дворе меня окружили ребята:
— Ну, что волки, какие они?
— Отличные волки,— ответила я без запинки,— сразу же стали ко мне привыкать. Уже слушаются меня. Вот только надо придумать им имена.
Мы расселись на брёвнах тут же, возле кузницы, и стали придумывать. Отец сказал, что волчата — самка и самец, и мы назвали их Диана и Том.
В полдень я снова принесла им еду и позвала, зачмокав губами: «Путь, путь, путь, путь...»
Волчата вылезли и принялись есть. Пока они ели, я широко раскрыла дверь. В кузницу заглянули собаки. Я испугалась, что они будут драться с волчатами, и хотела их прогнать. Но волчата сами бросились к ним навстречу, поджав хвостики и улыбаясь. Они старались лизнуть их в морды, опрокидывались на спину, дрыгали в воздухе ногами — словом, пресмыкались перед ними, как настоящие щенки. Наверно, они принимали собак за волков и потому так сильно радовались.
Собаки строго на них огрызнулись. Миска с едой была им в сто раз интереснее этих двух маленьких подлиз. Они понюхали миску, доели то, что волчата не успели, и пошли из кузницы во двор.
Волчата так ликовали при виде собак, что забыли всякий страх и осторожность и побежали следом за ними. Они отошли довольно далеко, как вдруг оглянулись по сторонам и... ужаснулись. Ничего похожего им никогда не встречалось в лесу.
Увидели телегу — прилегли к земле и оскалились. Подождали немного — телега не шевелилась. Видно, не собиралась нападать. Они осмелели.
Вытягивая шейки и приседая от страха, они дошли до середины двора.
Собаки давно убежали от них на крыльцо, и волчата остались одни. Они жалобно заскулили, но собаки не пожелали сойти к ним. Тогда они убрались восвояси.
На беду, им пришлось проходить мимо амбара. Под амбаром жила собака Лютня со своими новорождёнными щенками. Она вообразила, что волчата подкрадываются к её детям. Вылетела, схватила за шиворот Томчика и основательно его встряхнула.
Мы бросились выручать волчонка.
Лютня выпустила его из зубов, и оба они — Дианка и Том — убежали в кузницу, забились под печку и утихли.
Вот бедняга Том! В первый раз вышел, и так ему досталось!
Мы в смущении топтались вокруг кузницы, заглядывали под печку, ласково заговаривали с волчатами, подсовывали им разные лакомства.
Они милостиво съедали угощенье, а в ответ на уговоры только сердито бурчали.
Но, как ни велика была обида, они недолго усидели под печкой.
Сначала высунулась Дианка. Вылезла, посидела немножко и опять юркнула обратно.
Потом вылез и Томчик. Ухо у него было всё в крови, голова взлохмачена, под глазом оцарапано. Он встряхивал головой и наклонял больное ухо к земле.
Рядышком, плечом к плечу, уселись они на пороге кузницы и смотрели на двор, обиженные и грустные.
Следующий день прошёл так же, а на третье утро, когда я пришла их кормить, они уже стояли у дверей и ждали.
Дианка вышла во двор и, незаметно для себя, взобралась за мной на ступеньки террасы. А Томчик остался внизу.
Мы заметили, что Дианка была гораздо бойчее брата. Она первая вылезала на зов и при виде чашки с едой умильно облизывалась.
На террасе как раз пили чай. Дианку отлично встретили. Никто её не пугал. Наоборот, все старались угостить её чем-нибудь. Ей набросали много лакомых кусочков. Она наелась и, очень довольная, спустилась вниз к брату.
Трусишка Томчик обнюхал её мордочку и сразу же догадался, что Дианка очень вкусно поела. Он облизнулся и снова стал нюхать. А Дианка стояла весёлая. Глаза у неё блестели, как бусинки, хвост топорщился от сытости и ни за что не хотел прижиматься к телу. Всем своим видом она словно говорила: видишь, как хорошо быть храброй!
Потом оба волчонка отправились знакомиться с местностью.
На этот раз они уже не выглядели такими запуганными. Они спокойно осмотрели двор, обогнули дом и очутились в саду.
Я потихоньку пошла за ними. Сад напомнил им лес. Они как-то сразу выпрямились, осмелели, прыгнули в кусты. Потом выбежали на полянку, заиграли и опять скрылись в глубине сада. Они обнюхивали каждый куст, знакомились с каждым деревом. Наигравшись, завалились спать в зарослях вишняка. Там я их и оставила. В эти заросли я принесла им обед. Но на том месте, где они заснули, никого не было. Я стала их звать. Долго звала и всё всматривалась в гущину сада: не идут ли волчата?
Миску с едой я поставила на траву и присела около неё, помешивая палочкой.
Куда же они подевались?
Я начала беспокоиться. И вдруг вижу — в кустах, у самой моей руки, мордочки!.. Они давно уже подкрались и смотрели, что я делаю. Должно быть, они думали: «Вот глухая тетеря, под самым носом ничего не слышит».
А как их услышишь, когда они такие толстые, неуклюжие, а ходят бесшумнее бабочек?
Пока волчата ели, я растянулась на траве и притворилась, будто сплю. Не знаю: то ли сад и свобода так подействовали на волчат или, может быть, правда, они уже привыкли ко мне, только обращались они со мной очень нахально: один подышал мне в лицо, другой дёрнул за платье, за косу. Дианка украла мою туфлю и утащила её в заросли. Томчик пустился за ней отнимать. А когда эта их новая игрушка наконец опять возвратилась на мою ногу, вид у неё был очень потрёпанный.
