Записки охотника Восточной Сибири - Черкасов Александр Александрович (книги бесплатно .TXT) 📗
Если придется скрадывать быка-ревуна, когда он только отзывается на трубу, но не бежит на нее, то нужно идти смело и прямо к нему, нарочно наступать на сучки и валежник, чтоб они трещали, но не должно стучать палками о деревья, тогда он, думая, что к нему идет бык для отнятия маток, сам выбежит к охотнику навстречу. Все дело только в том, чтобы зверь не увидал человека и не почухал бы его носом. Гирько же идет на трубу тихо, осторожно, шаг за шагом, постоянно оглядываясь и озираясь во все стороны, не подавая голоса и думая, что это ревет бык-табунщик, так нельзя ли дескать воспользоваться его оплошностью и совокупиться с одной из маток его гарема, но, увы! Вместо этого попадает на пулю. Гирько так метко приходит к охотнику на голос трубы, что надо удивляться; недаром охотники говорят, «что он как тут и ткнет» или «как в игольные уши вденет». Вот почему охотнику, ревущему в трубу, в свою очередь необходимо поминутно оглядываться и прислушиваться, не пробирается ли где-нибудь хитрый гирько, не стоит ли где-либо поодаль и не прислушивается ли к звуку трубы, ибо он так тихо и осторожно подходит, что в 10 саженях его услыхать трудно. Поэтому многие охотники нередко пугают его и лишаются добычи.
Если во время изюбриной течки случится напасть на двух дерущихся быков, то нужно стрелять слабейшего, потому что сильнейший, видя, что соперник его упал, еще более на него лезет и бодает, не слыша выстрела. Если же убить сперва сильнейшего, побежденный тотчас воспользуется случаем и убежит. Это правило можно отнести и к другим зверям, ссорящимся между собою.
На трубу самая лучшая охота по вечерам и утрам. Если бы ночью возможно было стрелять так же хорошо, как днем, то охота в это время была бы наилучшая, потому что изюбр ночью кричит больше и смелее идет на трубу. Некоторые охотники промышляют в лунные светлые ночи, но другие по ночам только выкрикивают зверей, то есть узнают их присутствие, а подкрадываются к ним и стреляют с рассветом. Были примеры, что охотники, сидя на таборе около огонька и дурачась, ревели в трубу, но тем призывали к себе бешено запальчивых изюбров и убивали их при свете огня, на котором так аппетитно варился ужин промышленников. Звуки трубы бывают слышны версты за две и за три, а на заре — за пять и даже более. Кроме того, изюбров ловят в ямы и бьют луками (самострелами). В ямы ловят точно таким же образом, как сохатых и диких коз, то есть копают ямы на тропах солонцов и солянок или в тех местах, где преимущественно живут изюбры, и обносят их высоким огородом из жердей (об устройстве ям будет сказано подробно в статье «Козуля»). Изюбриные ямы копаются несколько больше козьих, и огород делается выше, потому что изюбр легко перескочит низкий огород и не пойдет в воротца, в которых помещена яма. Иногда в изюбриные ямы, на их дно, ставят два или три заостренных кола, для того чтобы упавший в яму изюбр тотчас закалывался на кольях. В ямах изюбров добывают точно так же, как и козуль зимою и летом. Осенью во время течки изюбры попадают в ямы более, чем в обыкновенное время, потому что в это время они постоянно бегают, то отыскивая самок, то преследуя друг друга, то угоняя маток от своих соперников, и главное потому, что они в пылу гоньбы теряют прозорливость и не замечают даже грубо помещенных ловушек. Зимою делают ямы также около зародов сена, на которое повадятся ходить изюбры; именно зарод с трех сторон обносится высоким забором из жердей, а с четвертой — низким, между зародом и последней стеной изгороди копается яма и закрывается; изюбр, подойдя к зароду, чтобы покушать зеленого сенца, пойдет, конечно, к низкой стене изгороди, но так как она поставлена далеко от самого сена, так что ему нельзя его достать через изгородь, то он перескочит последнюю и попадет прямо в яму. Некоторые промышленники нарочно ставят небольшие зародчики сена там, где много водится изюбров, и добывают их этим способом.
Изюбр в яме стоит смирно, бьется мало и для охотника не так опасен, как сохатый; тогда к нему можно подойти близко и заколоть рогатиной или ножом. Здешние промышленники, чтобы вытащить изюбра из ямы, отделяют на хребте кожу от тела и прорезывают ее ножом насквозь, в это отверстие (назыв. петля) вставляют конец толстой жерди, под которую на краю самой ямы подкладывают толстую чурку, и машина готова. На длинной рычаг жерди стоит только приложить незначительную силу, и изюбр аршина на полтора поднимается из ямы; тогда только стоит подложить под его брюхо и грудь две жердочки, которые и лягут своими концами на края ямы, и изюбр будет вытащен. Этим способом один человек легко добудет из ямы не только изюбра, но и матерого сохатого. Конечно, прежде чем тащить зверя, нужно его умертвить, в противном случае он, приподнятый рычагом на аршин или более, тотчас воспользуется случаем, выпрыгнет и убежит, что, говорят, и случалось с мало смыслящими охотниками. Иначе изюбра вытащить трудно. Случалось, что животные, попавшие в ямы, простаивали в них по 12 и более дней и были живы.
Луками добывают изюбров точно таким же образом, как волков и козуль (постановка и устройство лука подробно описаны в статье «Волк»). Луки на этих зверей ставятся преимущественно зимою у ключей, на изюбриных тропах и около сенных зародов. Иногда же их ставят летом около солонцов и солянок, но в это время ставить их неудобно, потому что по черностопу трудно следить раненного стрелой зверя, тогда как зимою очень легко. Поэтому летом нужно осматривать ловушки ежедневно, а зимою — луки дня через четыре, а ямы можно и в неделю раз. Понятно, что луки на изюбров ставятся самые крепкие и бойкие; слабым луком изюбра не добудешь — это не лисица.
Орочоны зимою гоняют изюбров на лыжах точно так же, как сохатых, и бьют из винтовок или закалывают пальмами (рогатинами).
Русские промышленники зимою ездят за ними на лошадях и добывают таким образом: на более чистых местах, увидав издали зверей, начинают шагом ездить вокруг них, делая каждый раз круг все меньше и меньше; тогда изюбры обыкновенно стоят, прислушиваются, приглядываются и не бегут, считая промышленников за проезжих. Но охотники, сузив круг по возможности, выбирают удобное время и стреляют в них из винтовок. Одному эту охоту производить трудно, а лучше вдвоем или втроем; тогда один из охотников тихонько соскакивает с коня, а один или двое продолжают не останавливаясь ехать; изюбры, не заметив соскочившего стрелка, обыкновенно смотрят и караулят только едущих, но тот, если возможно, подберется к ним еще ближе и стреляет в любого. Если же ездить одному охотнику, то изюбры стоят только до тех пор, пока охотник едет, но как только он соскочил с коня, чтобы вернее выстрелить, изюбры большею частию тотчас убегают. Охота эта называется промышлять в объезд. Конечно, способ этот применим только там, где изюбров много и где они не напуганы, но нынче уже мало осталось таких уголков и в Восточной Сибири, а, кажется, скоро их и совсем не будет, и тогда мои описания будут в этом случае тоже преданием, рассказом старины.
Недаром говорят здешние охотники, что изюбр покорен коню, и действительно: зимою, а в особенности в великом посту по насту, охотники верхом и без собак заезжают изюбров до того, что колют их ножами. Охота эта называется здесь «промышлять изюбров гонком»; охотник с утра садится на коня и едет в лес отыскивать свежие изюбриные следы; найдя следы, он едет по ним до тех пор, пока где-нибудь не испугает изюбров, которые, конечно, убегут, но охотник не торопясь, исподволь продолжает следить их. Потом снова пугает и снова едет за ними же по следам, не останавливаясь и не давая изюбрам покою, что и продолжается обыкновенно целый день. Вечером промышленник оставляет зверей в покое и ночует в лесу, а утром с рассветом опять садится на коня и опять гоняет изюбров, как вчера. Таким образом он ездит за зверями до тех пор, пока они пристанут, начнут останавливаться и станут подпускать к себе охотника на выстрел, если снег хотя и глубок, но рыхл. Если же он глубок и черств, то есть сделается настом, то изюбры в первый же день устают до того, что промышленники закалывают их ножами без выстрела. В самом деле, изюбры, гоняемые по насту, так обдирают себе ноги, что из них бежит кровь ручьями, и несчастные животные дойдут до того, что, сделав последний скачок, падают в изнеможении на окровавленный снег, кричат диким, раздирающим душу голосом и обессилевают так, что, видя подскакавшего с ножом охотника, лежат неподвижно и в судорогах помирают от нанесенных им ран. Замечено, что если гонят одного изюбра, то он устает скорее, чем два или три и более. Это потому, что изюбры, как козули, бегут всегда друг за другом и прыгают скачок в скачок; тогда понятно, что первому, передовику, бежать по черствому снегу труднее, чем следующим за ним, и передовиком один изюбр постоянно быть не может, а они меняются поочередно. Следовательно, один преследуемый изюбр всегда должен быть передовиком, принужден бежать по черствому снегу и проламывать себе путь без помощи других, вот почему он устанет скорее. Точно таким же образом по насту гоняют и козуль. Мясо загнанных изюбров и диких коз бывает далеко не так вкусно, как у зверей, убитых из ружей на солонцах, увалах и проч.; оно как-то вяло, пахуче и неприятного вкуса, особенно вареное.
