Последний из могикан (худ. А. Шеверов) - Купер Джеймс Фенимор (первая книга .TXT) 📗
— Рассказывайте по порядку, — нетерпеливо проговорил Хейворд, — ведь мы не знаем, когда могут вернуться гуроны.
— Нечего бояться их. Они знают, что «исцелителю» надо дать время. У нас не будет никакой помехи, как у проповедника в начале двухчасовой беседы… Итак, мы с Ункасом встретились с плутами, которые возвращались в селение. Мальчик зашел слишком далеко для разведки. Впрочем, его нельзя и осуждать за это, так как кровь у него горячая, к тому же один из гуронов оказался трусом, бежал и таким образом завел его в засаду.
— Но этот гурон дорого поплатился за свою слабость!
Разведчик многозначительно провел рукой по горлу и кивнул головой, как бы говоря: «Я понимаю смысл ваших слов».
Затем он продолжал:
— После исчезновения мальчика я, как вы можете судить, бросился на гуронов. Между мной и двумя из отставших произошла стычка; но это не относится к делу. Итак, после того как я застрелил этих чертей, я подошел без всякого затруднения к хижине. Счастье благоприятствовало мне и привело как раз к тому месту, где один из самых знаменитых колдунов этого племени одевался, как мне хорошо известно, для серьезной борьбы с сатаной. Ловкий удар по голове ошеломил обманщика. Потом я набил ему рот орехами, чтобы он не вздумал кричать, привязал его между двумя молодыми деревцами, воспользовался его вещами и принял на себя роль медведя, чтобы иметь возможность продолжать дело.
— И вы сыграли роль удивительно: сам медведь был бы посрамлен вашей игрой.
— Боже мой, майор, — возразил польщенный житель лесов, — плохой бы я был охотник, если бы, изучая так долгов пустыне повадки и нравы животных, не сумел их изобразить! Будь это дикая кошка или настоящая пантера, я устроил бы вам представление, на которое стоило бы посмотреть. А такое неуклюжее животное изобразить и вовсе не трудно… Но где же девушка?
— Бог знает! Я побывал во всех хижинах поселения и не нашел ни малейшего следа.
— Вы слышали, что сказал певец, покидая нас: она близка! Простофиля испугался и спутал поручение, но его слова имеют глубокий смысл. Медведь должен уметь лазить — поэтому я загляну через стены. Может быть, в этих скалах скрыты горшки с медом, а я, как известно, животное, любящее покушать сладенького.
Разведчик оглянулся, смеясь над своей собственной шуткой, и стал влезать на перегородку, подражая неуклюжим движениям медведя. Но едва он добрался до верха, как сделал знак Хейворду, чтобы тот молчал, и спустился вниз чрезвычайно поспешно.
— Она здесь, — шепнул он, — и вы найдете ее за этой дверью. Я сказал бы несколько слов утешения бедняжке, да боюсь, чтобы она не сошла с ума при виде такого чудовища, хотя следует признаться, что и вы, майор, не очень-то привлекательны в этой разрисовке.
Дункан, стремительно бросившийся было к двери, остановился мгновенно, услышав такие обескураживающие слова.
— Разве я уж так отвратителен? — спросил он с печальным видом.
— Волка вы не напугаете и английским гвардейцам не помешаете дать залп, но я видел вас более красивым. Ваше лицо, разукрашенное разноцветными полосами, может, пожалуй, показаться недурным индейским женщинам, но белокожие девушки отдают предпочтение людям одинакового цвета с ними. Смотрите, — прибавил он, указывая на трещину в скале, откуда вытекала вода, образуя маленький источник кристальной чистоты, — вы легко можете избавиться от мазни сагамора, а когда возвратитесь, я попробую разукрасить вас по-новому. Колдуну так же привычно изменять свою окраску, как щеголю менять свою одежду.
Осторожному охотнику не пришлось слишком долго убеждать Хейворда. Он еще говорил, а Дункан уже приступил к умыванию. В одну минуту с лица его исчезли все страшные и комические черты, и юноша снова появился в том виде, каким одарила его природа. Приготовившись таким образом к свиданию с любимой, он поспешно простился с товарищем и исчез в указанном ему направлении. Разведчик снисходительно смотрел ему вслед, покачивая головой и бормоча всякие пожелания; потом он очень хладнокровно занялся исследованием состояния кладовой гуронов. Пещера, между прочим, употреблялась и для хранения охотничьей добычи.
У Дункана не было иного проводника, кроме слабого света, мерцавшего вдали, но этот свет служил полярной звездой для влюбленного. При помощи этого света он добрался до цели своих стремлений — другого отделения пещеры, предназначенного для содержания такой важной пленницы, какой была дочь коменданта крепости Уильям-Генри. Помещение было заставлено многочисленными вещами, добытыми при разгроме злосчастной крепости. Среди всего этого хаоса Дункан нашел ту, которую искал, — бледную, встревоженную, перепуганную, но прекрасную.
Давид уже подготовил ее к его посещению.
— Дункан!.. — вскрикнула она голосом, который дрожал, словно испуганный своими собственными звуками.
— Алиса!.. — ответил он, перепрыгивая через сундуки, ящики, оружие и мебель.
— Я знала, что вы не покинете меня, — сказала она, взглянув на него, и румянец показался на мгновение на ее печальном лице. — Но вы один! Как ни благодарна я вам за память, мне все же хотелось, чтобы вы были не один.
Дункан, заметив, что она дрожит так, что не в состоянии держаться на ногах, ласково заставил ее сесть и рассказал ей все главные события, уже известные читателю. Алиса слушала его, задыхаясь от волнения; когда молодой человек упомянул о горе несчастного отца, слезы потекли по щекам дочери в таком изобилии, словно она никогда не плакала прежде. Но нежность Дункана скоро успокоила взрыв ее чувств, и она выслушала его до конца внимательно, хотя и не совсем спокойно.
— А теперь, Алиса, — прибавил молодой человек, — многое зависит только от вас. С помощью нашего опытного, неоценимого друга, разведчика, мы можем уйти от этого дикого племени, но для этого потребуется все ваше мужество. Помните, что вы возвратитесь в объятия вашего отца, помните, что его счастье, так же как и ваше, зависит от усилий, которые вы сделаете!
— Я на все готова ради отца, который так много сделал для меня!
— И ради меня также, — продолжал молодой человек, нежно пожимая руку, которую держал в своих руках.
Невинный, полный удивления взгляд, брошенный на Дункана, убедил его в необходимости объясниться.
— Здесь не место и не время, для того чтобы задерживать вас сердечными признаниями, — проговорил он, — но чье сердце, переполненное как мое, не пожелало бы сбросить тяжесть? Говорят, несчастье связывает людей больше, чем что-либо другое; наше общее страдание из-за вас оставило мало невыясненного между вашим отцом и мною.
— А дорогая Кора, Дункан? Ведь правда, Кора не была забыта?
— Не забыта, нет! О ней сожалеют, ее оплакивают, как редко оплакивают женщину. Ваш отец не делает разницы в своих детях, но я, Алиса… вы не обидитесь, если я скажу, что ее достоинства были несколько затемнены…
— Так, значит, вы не знаете достоинств моей сестры, — сказала Алиса, отнимая руку. — О вас она всегда говорит, как о самом своем дорогом друге.
— Я с радостью буду считать ее своим другом, — поспешно проговорил Дункан, — но относительно вас, Алиса, ваш отец дал мне позволение надеяться на еще более близкие и дорогие узы.
Алиса сильно вздрогнула и отвернула на мгновение лицо, поддавшись волнению; но она овладела собой настолько, чтобы не показать его.
— Хейворд, — сказала она, смотря ему прямо в лицо с трогательным выражением невинности и мольбы, — не настаивайте, прежде чем я не повидаюсь с отцом и не получу от него благословение!
«Я не должен говорить больше, но меньше не мог», — хотел сказать молодой человек, но легкий удар по плечу прервал эти слова. Он вскочил на ноги, обернулся, и взгляд его упал на темную фигуру и злобное лицо Магуа. Глубокий гортанный смех дикаря звучал в эту минуту для Дункана адской насмешкой демона. Последуй он внезапному порыву бешенства, он бросился бы на гурона и нашел бы выход в смертельной борьбе. Но без оружия, не зная, какую помощь может призвать его враг, принужденный оберегать ту, которая стала более чем когда-либо дорогой его сердцу, молодой человек тотчас же оставил это отчаянное намерение.
