Верная Рука - Май Карл Фридрих (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— Что-то быстро ты от него уехал. Разве он не хотел оставить у себя подольше в гостях своего знаменитого брата Олд Шеттерхэнда?
— Хотел, конечно. Вот почему я и возвращаюсь к нему.
— А почему же ты уехал сегодня от него и куда ты едешь сейчас?
— Стоит ли тебе об этом рассказывать? Ты ведь знаешь, что он старается освободить Льяно от разбойников.
— И ты ему будешь помогать?
— Да, сегодня так же точно, как и тогда, когда ты был у нас. Однако я на все твои вопросы ответил, и ты получил то, что хотел знать; давай теперь выкурим трубку мира, пусть говорит калумет.
— Подожди пока!
Я дал ему расспросить меня, как маленького мальчика; при этом он, видимо, был очень горд, что сумел меня так «искусно» допросить; я заметил его победительные взгляды, которые он время от времени бросал на своих спутников. В эти минуты он, вероятно, верил, что может разговаривать со мной, как говорится, на равных, поскольку его слова «Подожди пока!» звучала необычно повелительно, и тон, которым он продолжал наш разговор дальше, показался мне даже забавным:
— Прошло уже много солнц и лун с тех пор, как мы с тобой тогда расстались, и за такое долгое время люди сильно изменяются; умные становятся малыми детьми, а дети мужают и умнеют. Олд Шеттерхэнд, похоже, тоже стал ребенком.
— Я? С чего ты это взял?
— Ты дал мне себя допросить, как мальчишку, у которого еще пустая голова, или как старую женщину, мозг которой давно высох. Твои глаза ослепли, а уши оглохли. Ты совсем не понимаешь, кто мы такие и чего мы хотим.
— Уфф, уфф! Разве это речь молодого человека, с которым я однажды выкурил трубку мира?
— Это речь молодого человека, который стал большим и знаменитым воином. Калюме уже больше не действует, потому что ты мне больше не друг, а враг, которого я должен убить.
— Докажи, что я твой враг!
— Ты освободил нашего пленника!
— Разве он был твой?
— Да.
— Неправда, Я освободил его из рук команчей-найини; ты же принадлежишь к другому племени.
— Но найини мои братья; их враг — мой враг. Ты разве не узнаешь тех, кто сидит перед тобой?
— Разве эти воины принадлежат не к твоему племени?
— Только двадцать из них. Все остальные из племени найини, которых ты видел у Голубой воды. Мы вырыли топор войны против всех бледнолицых, а ты ведь тоже бледнолицый. Ты знаешь, что тебя ждет?
— Я это знаю.
— Так скажи что!
— Я, наверно, оседлаю свою лошадь опять и спокойно поеду дальше.
— Уфф! Действительно, Олд Шеттерхэнд стал малым ребенком. Ты будешь нашим пленником и умрешь на столбе пыток.
— Я не буду вашим пленником и не умру, потому что этого еще не хочет великий Маниту.
Спокойствие и наивность, с которыми я это произнес, ему и его людям были совершенно не понятны. Я не двигался и не делал вообще ни одного движения, говорящего о намерении убежать или защититься. Они опустили свои ружья. К счастью, они не замечали, что я каждого из них держал в поле своего зрения.
С презрительной и безжалостной усмешкой вождь спросил меня:
— Ты что, надеешься нас снова обмануть?
— Да, я думаю, что это у меня получится.
— Уфф! Ты действительно совсем ничего не можешь понять. Ты не видишь разве, что против тебя пять раз по десять храбрых воинов?
— А ты разве не знаешь, что Олд Шеттерхэнд никогда не считает своих противников?
— Ты что, надеешься на свое волшебное ружье?
В мгновение ока в моих руках оказался мой штуцер, я вскочил и занял позицию за моим вороным, прикрывавшим мое тело, и воскликнул:
— Да, я на него надеюсь. Кто из вас схватится за оружие, получит тотчас же пулю! Вы знаете, что я из этого ружья бью без промаха!
Все произошло так неожиданно, что они, как только я произнес эти слова, продолжали сидеть, не двигаясь, на своих местах. Один потянулся назад за своим ружьем, но, увидев ствол моего штуцера, направленный на него, опустил руку. Страх перед моим «волшебным ружьем», оказалось, у них не прошел. Я знал, что теперь-то и может произойти нападение, обязательно сопровождаемое словами. Это я предполагал и при этом очень надеялся узнать то, что мне было нужно. Но никто не отважился первым коснуться рукой своего оружия; поэтому им показалось предпочтительнее запугать меня словами и угрозами, а потом заставить сдаться.
Не подумайте, что в моем образе действий было слитком много отваги. Я хорошо знал краснокожих и их ужас перед моим штуцером и, кроме того, естественно, незаметно для них, поглядывал на расположенный напротив меня выход из ложбины, возле которого должен был находиться Олд Шурхэнд со своими апачами. Оттуда угрожающе поглядывали вниз более семидесяти ружейных стволов, заметные только мне, поскольку я об этом знал. Владельцы этих стволов были скрыты естественным песчаным бруствером и была совершенно невидимы. На высотке за мной также лежала группа Энчар-Ро, готовая к действиям; слева, немного позади, был Виннету, а справа должен был появиться Олд Уоббл при первом моем выстреле. Поэтому было совсем не трудно быть таким уверенным, как я казался в этой ситуации.
Что я ожидал, то и произошло: молодой вождь решил начать с переговоров.
— Хау! — прокричал он с усмешкой, выглядевшей, правда, несколько принужденной. — Мы знаем, что твое ружье стреляет без промаха, но пятьдесят раз сразу ты выстрелить не сможешь. Ты заденешь двух, или трех, или четырех; а тогда мы тебя схватим!
— Попробуйте-ка!
— Но нам этого делать не надо. Мы гораздо сильнее, и нас больше, чем ты думаешь.
— Хау! — усмехнулся я с иронией, чтобы подтолкнуть его сообщить то, что мне было нужно. — Я знаю, что вас пятьдесят, но я вас не боюсь: налетайте!
— Мы можем ждать; но если ты начнешь стрелять, то мы с тобой расправимся, защищаясь.
Ага, теперь уже речь не идет о нападении, а только о защите!
— Если я попытаюсь уйти и буду стрелять по каждому, кто бросится за мной, никто не сможет меня схватить!
— Но, несмотря на это, ты не уйдешь. Мы ведь не одни, мы только передовой отряд целого войска.
— Хау! Вранье!
— Это не вранье, а правда! — яростно сопротивлялся он. — Куда ты побежишь?
— К Кровавому Лису.
— Как раз на него мы хотим напасть; и ты приедешь прямо к нам в руки!
— Тогда поеду на запад!
— А туда только одна дорога. Ты должен будешь бежать в Сукс-малестави.
— Так и сделаю.
— И наткнешься на Вупа-Умуги, который уже отправился туда.
— Ну, так я это знаю; но он придет туда только через три дня.
— Ничего ты не знаешь! Он будет там уже завтра вечером.
— О, тогда будет темно, и мне будет легко пробраться незамеченным.
— Тогда тебя поймает Нале Масиуф, который придет только на полдня позже.
— Хау!
— Не смейся! Со всех сторон пустыня — неоглядная равнина, на которой тебя будет видно везде. Как сможешь ты убежать от стольких воинов? Если твой здравый смысл не пропал совсем, то ты сдашься нам.
— Олд Шеттерхэнд? Сдастся? Кому? Какому-то мальчишке? Ты ведь совсем мальчик. Впрочем, ты даже больше похож на маленькую, дрожащую от страха девочку, которая прячется за спиной своей матери, но не на взрослого мужчину, которого можно назвать воином!
Конечно, для индейца очень оскорбительно сравнение со старой женщиной; но самое обидное для него, если его называют маленькой девочкой. Большой Шиба в ярости вскочил со своего места и закричал на меня, к счастью, не хватаясь ни за свое ружье, ни за нож:
— Собака, тебя надо убить! Мне достаточно сказать только одно слово, и пятьдесят воинов нападут на тебя!
— А мне достаточно подать только знак, и вы все за две минуты поляжете здесь, если не сдадитесь мне!
При этих словах я приподнял ствол своего ружья.
— Ну, и подай этот знак! — с издевкой выкрикнул Большой Шиба.
— Только попробуй скажи это второй раз, и я действительно подам знак!
— Ну, сделай это! Мы посмотрим, кто придет к тебе на помощь!
— Сейчас увидишь!
Я выстрелил. И с близлежащих высоток выскочили с воинственным криком более семидесяти апачей, оставив своих лошадей наверху. Позади меня тоже раздался клич; слева выскочил Виннету со своей группой, а справа со своими появился Олд Уоббл. Команчи опешили и не двигались с места от страха.
