Лесной бродяга - Ферри Габриэль (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— Предоставьте ему распоряжаться по-своему, дон Фабиан, — заметил Хосе. — Таким надежным щитом, как благородное сердце этого гиганта, которое теперь бьется ради вас, вероятно, не защищался еще ни один человек!
Между тем, держа ружье наизготовку и продолжая считать, апачский предводитель чутко прислушивался, но до его слуха донеслось только бормотание омывающей островок воды да легкий шелест ветерка в камышах.
Черная Птица выстрелил, пуля просвистела близ охотников, которые прилегли один за другим, срезав всего несколько камышинок.
Повременив еще пару минут, вождь громко проговорил:
— Черная Птица обманулся! Он сознает свою ошибку и поищет белокожих воинов в другом месте!
— Так мы и поверили тебе! — проворчал Хосе. — Мошенник более чем когда-либо убежден в противном, но теперь он оставит нас на некоторое время в покое, пока его воины не покончат с пленником. Впрочем, они не заставят нас долго ждать, так как индейцам казнь белого доставляет такое наслаждение, которому они не в состоянии долго противиться.
— Но в таком случае, — воскликнул вполголоса Фабиан, — теперь как раз самое время попробовать избавить несчастного от невероятных мучений.
Канадец обернулся к Хосе, желая узнать его мнение, затем ответил:
— Мы не отказываемся от этой идеи бесповоротно, но следует выжидать до последней минуты; может, какое-нибудь непредвиденное обстоятельство нас выручит. Во всяком случае, индейцы пока еще сомневаются в нашем нахождении здесь, а если мы покажемся, то их сомнения рассеются, — задумчиво заключил канадец. И решительно добавил: — Согласиться же на союз с этими дьяволами, даже против дона Эстебана, было бы непростительной подлостью! Что же нам делать?
Старого охотника терзало еще одно тайное опасение: он видел, что Фабиан бравирует опасностью в минуты опасного возбуждения, когда битва горячит молодую кровь. Но обладает ли юноша хладнокровной храбростью, которая идет навстречу смерти не под влиянием помрачающей рассудок страсти, а с спокойным сознанием близкого конца? Сам Розбуа и Хосе хорошо изучили друг друга в этом отношении, ибо много раз проявляли стоическое равнодушие к смерти.
Канадец решил положить конец волновавшим его сомнениям, откровенно выяснив их.
— Послушай, Фабиан, — произнес он, — я хочу поговорить с тобой, как мужчина с мужчиной, и надеюсь, что твое сердце не дрогнет от моих слов!
— Почему вы сомневаетесь в моей храбрости? — с упреком возразил Фабиан. — Что бы вы ни сказали мне, я не содрогнусь от страха, и что бы ни сделали, последую вашему примеру!
— Не правда ли, Хосе, дон Фабиан говорит, как подобает мужчине! — воскликнул с гордостью канадец, обнимая юношу, затем продолжал с некоторой торжественностью: — Еще никогда три человека не находились в большей опасности, нежели мы: наши враги в семь раз сильнее нас. Если бы каждый из нас положил на месте по шести человек, то все-таки их останется почти столько же, сколько и нас!
— Ведь мы не однажды выходили победителями из таких же неравных сражений! — заметил Хосе.
— Мы победим и теперь! — подхватил Фабиан. — Победим теперь уже втроем!
— Хорошо, дитя, хорошо! — одобрил Розбуа. — Но, что бы ни случилось, эти дьяволы не должны захватить нас живыми. Вот, Фабиан, — продолжал охотник, вынимая из ножен нож с ручкой из рога, — если мы останемся без оружия и очутимся во власти краснокожих, а этот кинжал будет единственным средством к спасению, что бы ты сказал тогда?
— Я бы сказал: «Убейте меня, отец, и умрем вместе»!
— Да, да! — воскликнул канадец, с бесконечной любовью смотря на юношу. — Это был бы лучший способ не расставаться! — При этих словах он протянул Фабиану дрожащую от волнения руку, которую тот почтительно поцеловал. Глаза Розбуа потеплели. — Что бы там ни произошло, а мы больше не расстанемся никогда, Господь да поможет нам!
Между тем индейцы отвели пленника от Рио-Хилы еще футов на пятьсот и поставили его на некотором расстоянии перед собой, а сами, предварительно спешившись, выстроились в плотную шеренгу параллельно берегу.
— Я догадываюсь, какое именно удовольствие предвкушают индейцы! — заметил Розбуа. — Они пустят своего пленника вперед и дадут ему возможность бежать; затем бросятся все вслед за ним с копьями и томагавками в руках. Если у белого проворные ноги, то, когда он добежит до берега, мы закричим, чтобы он плыл к нам. Несколько наших метких выстрелов предохранят его от нападения краснокожих, и в таком случае он проберется к нам на остров невредимым. Остальное — наша забота. Но в случае, если страх парализует его силы, первый же догнавший его индеец раздробит ему череп томагавком или пронзит насквозь копьем. Во всяком случае, мы постараемся сделать для его спасения все, что в наших силах.
Индейцы и притаившиеся на островке белые с волнением ожидали сигнала Черной Птицы. Однако вождь сперва сделал знак, который нетрудно было понять: он указал пальцем на голые ноги своих воинов, а потом на сафьянные сапоги пленника. Тот понял значение этого жеста и, опустившись на песок, стал снимать сапоги. Пока он разувался, нарочно неспеша, стараясь хоть на короткое время отсрочить начало бесчеловечной охоты, возвратилась вторая пятерка апачей, теперь вооруженных до зубов. Впрочем, они мигом соскочили с коней, отложили в сторону все свое оружие, кроме томагавков или копий, и с радостными восклицаниями пополнили ряд соплеменников.
Но вот белый снова встал, и уже выставив одну ногу вперед, апачи с нетерпением пожирали глазами свою жертву. Черная Птица хлопнул в ладоши. Раздавшийся вслед за тем рев можно только сравнить с воем стаи ягуаров, преследующих ланей. Хотя гонимый ужасом пленник мчался со скоростью оленя, индейцы не отставали и прыгали за ним, подобно разъяренным тиграм.
Благодаря расстоянию в десяток футов, изначально отделявшему его от краснокожих, пленник счастливо пробежал часть дистанции до реки, но силы явно начали покидать его; камни и колючки кактусов впивались ему в босые ступни и раздирали их до крови. В ту минуту, когда он уже был совсем близко от кромки воды, один из индейцев подскочил к нему и нанес сильный удар копьем, которое проскочило между плечом и рукой преследуемого.
Индеец выпустил из рук копье, потерял равновесие и упал.
Пленник, которым оказался не кто иной, как Гайферос, посланный доном Эстебаном на поиски Кучильо, остановился, не зная, поднять ли ему копье, тоже упавшее на землю, или нет. Инстинкт самосохранения одержал верх и заставил его бежать далее, однако даже мгновенное промедление сыграло свою роковую роль: он почти потерял фору.
Фабиан не выдержал напряжения:
— О, дьяволы! Они…
Розбуа тотчас же зажал ему рот рукой.
— Молчи! Не лишай своим криком несчастного последней возможности спастись! Пусть только краснокожие приблизятся на выстрел!
С тревогой и волнением охотники следили за исходом поединка одного человека против двадцати врагов. Вдруг в облаке пыли, поднятом при этом смертельном состязании, над головой Гайфероса сверкнул томагавк; несчастный тяжело рухнул на землю, но вследствие сильного разбега прокатился почти до самой воды. Канадец хотел выстрелить, но опасение попасть в мексиканца заставило его промедлить всего несколько мгновений. Когда же ветер рассеял облака пыли, и Розбуа выстрелил, то оказалось слишком поздно: сраженный пулей индеец покатился по земле, держа в руках окровавленный скальп обезображенного Гайфероса.
На этот неожиданный выстрел, вслед за которым раздался воинственный крик канадца и Хосе, остановившиеся неподалеку индейцы ответили дружным ревом, не обращая внимания на пленника, которого они считали уже трупом. Однако вскоре несчастный поднялся на ноги и сделал несколько шагов вперед; но кровь лилась у него с головы ручьями, совершенно ослепляя его, и он в изнеможении снова рухнул на песок.
Канадец дрожал от негодования.
— Боже! — воскликнул он. — Если в теле несчастного тлеет хоть одна искра жизни, беру тебя в свидетели, мы спасем его! От скальпирования не умирают!
