Дочь снегов - Лондон Джек (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Впрочем, он не нуждался в жалости. Любая другая женщина… — повторял он про себя двадцатый раз, смотря на Фрону и представляя себе, что было бы, если бы в его дверь постучалась и вошла любая из многочисленных женщин, виденных им за чайным столом его матери. Не далее как вчера ему было бы неприятно видеть Бланш, растиравшую ноги Фроны. Но сегодня он восхищался тем, что Фрона позволила ей это сделать, и почувствовал большую симпатию к Бланш. Его приподнятое настроение, может быть, объяснялось пуншем, но так или иначе он находил признаки каких-то доселе неведомых ему достоинств на огрубевшем лице Бланш.
Фрона надела высохшие мокасины и стояла, терпеливо слушая Джека Корнелла, произносившего, заикаясь, последний бессвязный тост.
— За… за… че… человека, — бормотал он хриплым голосом, спотыкаясь на каждом слоге, — который создал… создал…
— Эту благословенную страну, — подсказала Дева. — Правильно, дорогая.. За… че… че… человека, который создал эту благословенную страну… За… э… э… Джекоба Уэлза!
— И добавьте, — крикнула Бланш, — за дочь Джекоба Уэлза!
— Браво! Почтить вставанием! Пьем до дна! — О, она замечательный товарищ! — заявил Дэл, раскрасневшийся от пунша.
— Я хотела бы хоть один раз пожать вам руку, — тихо сказала Бланш, в то время как другие галдело хором.
Фрона сняла рукавицу, которую уже успела надеть, и они обменялись крепким рукопожатием.
— Нет, — сказала Фрона Корлиссу, видя, что он на» дел шапку и завязывает наушники. — Бланш говорит, что Пентли живут всего в полумиле отсюда, и дорога идет все прямо. Я не хочу, чтобы меня провожали. Нет! — Она сказала это таким повелительным тоном, что Вэнс швырнул шапку на койку. — Спокойной ночи, господа! — крикнула она, наградив пирующих улыбкой.
Корлисс проводил ее до двери и вышел из хижины. Она посмотрела на него. Ее капюшон был наполовину откинут, и лицо обольстительно сияло при свете звезд.
— Я… Фрона… я хотел бы…
— Не беспокойтесь, — прошептала она. — Я не вы» дам вас, Вэнс.
Он заметил насмешливый блеск в ее глазах, но все-таки пытался продолжать. — Я только хочу вам объяснить… — Не нужно. Я все поняла. Не могу, однако, сказать, что одобряю ваш вкус.
— Фрона! — Страдание в его голосе тронуло ее. — Ах, какой глупый! — засмеялась она. — Разве я не знаю? Ведь Бланш мне сказала, что она промочила ноги. Корлисс опустил голову.
— Право, Фрона, вы самая последовательная женщина, какую я встречал. К тому же, — он выпрямился во весь рост, и в его голосе зазвучали повелительные нотки, — ведь между нами не все кончено. Она пыталась остановить его, но он продолжал, — Я знаю, я чувствую, что все выйдет по-иному. Говоря вашими же словами, не все факты были приняты во внимание. А что касается Сент-Винсента… Вы еще будете моей. Но, возможно, это будет не так скоро!
Он протянул к ней жадные руки, но она успела предупредить его движение, засмеялась и, быстро повернувшись, легко побежала по дороге.
— Вернитесь, Фрона! Вернитесь! — кричал он ей вслед. — Простите меня!
— Не надо, — донесся ответ. — А то я буду огорчена. Спокойной ночи!
Он подождал, пока она не исчезла во мраке, потом вернулся в хижину. Он совершенно забыл о том, что там происходило, и в первую минуту его поразило это зрелище. Карибу Бланш тихо плакала в стороне. У нее были блестящие влажные глаза, и, когда он на нее взглянул, одинокая слеза катилась по ее щеке. Лицо Бишопа стало серьезным. Дева легла головой на стол, среди опрокинутых кружек и пролитой жидкости. Корнелл наклонился над ней и, икая, бессмысленно повторял: «Вы молодец, дорогая! Вы молодец!» Но Дева была безутешна.
— О, боже! Когда я подумаю, что есть и что было… и не по моей вине. Не по моей вине, говорю вам! — крикнула она в порыве злобы. — Где я родилась, спрашиваю я вас? Кто был мой старик? Горький пьяница. А моя старуха? Ее знал весь Уайтчепел! Кто истратил на меня хоть грош? Кто воспитывал меня? Кто заботился обо мне? Хоть чуточку! Хоть чуточку! Корлиссом овладело внезапное отвращение. — Замолчите! — приказал он.
Дева подняла голову, растрепанные волосы делали ее похожей на фурию.
— Кто она? — язвительно спросила она. — Ваша возлюбленная?
Корлисс повернулся к ней с бледным от ярости лицом, его голос дрожал от гнева.
Дева вся съежилась и инстинктивно защитила лицо руками.
— Не бейте меня, сэр! — захныкала она. — Не бейте меня!
Корлисс испугался своего порыва и постарался овладеть собой.
— Теперь, — спокойно сказал он, — одевайтесь и уходите. Все. Проваливайте!
— Это недостойно мужчины, — проворчала Дева, видя, что ей не угрожают побои.
Но Корлисс сам проводил ее до двери, оставив сказанное без внимания.
— Выгнать дам! — фыркнула она, споткнувшись о порог.
— Прошу прощения, — бормотал Джек Корнелл успокаивающе, — прошу прощения.
— Спокойной ночи. Мне очень жаль, — сказал Корлисс, обращаясь к выходящей Бланш с извиняющейся» улыбкой.
— Вы франтик! Вот что вы такое! Проклятый франтик! — кинула ему Дева, закрывая дверь.
Корлисс тупо посмотрел на Дэла Бишопа, затем увидел беспорядок на столе и, подойдя к своей койке, бросился на нее. Бишоп оперся локтями о стол и стал возиться со своей шипящей трубкой. Лампа начала дымить, замигала и потухла. Но Бишоп не сходил с места, все снова набивая свою трубку и бесконечно чиркая спичками. — Дэл! Вы не спите? — окликнул его наконец Корлисс.
Дэл что-то проворчал. — Я поступил по-хамски, выгнав их в метель. Мне стыдно самого себя. — Понятно, — ответил Дэл.
Последовало продолжительное молчание. Дэл выбил пепел из трубки и встал. — Спите? — спросил он.
Не получив ответа, Дэл тихо подошел к койке и накрыл инженера одеялом.
ГЛАВА XXI
— Да что все это значит? — Корлисс лениво потянулся и положил ноги на стол. Он не проявлял особого интереса к тому серьезному разговору, который затеял полковник Трезвей.
— То-то и оно! Старый и вечно новый вопрос, который человек задает миру.
Полковник уткнулся носом в свою записную книжку. — Вот, — сказал он, протягивая грязный листок бумаги. — Я списал это много лет тому назад. Послушайте. «Что за чудовищное создание человек; это нездоровый комок склеенных частиц пыли. Он либо переставляет ноги, либо лежит в бесчувственном сне. Он убивает, питается, растет, создает себе подобных, покрытый волосами, как травой, с блестящими глазами. Он может испугать ребенка. Бедняга, его ждет недолгий век, и на каждом шагу его подстерегают невзгоды. Он полон непомерных и противоречивых желаний. Окруженный дикарями, от которых он происходит, он безжалостно осужден нападать на себе подобных. Вечный ребенок, зачастую поразительно храбрый, зачастую трогательно добрый, он спокойно сидит, разглагольствуя о добре и зле и о свойствах божества, и вдруг вскакивает на ноги, чтобы сражаться из-за выеденного яйца или умереть за идею!»
— И к чему все приведет?.. — с жаром спросил Трезвей, отбрасывая листок. — Этот нездоровый комок склеенных частиц?
Корлисс зевнул в ответ. Он весь день был в пути, и ему хотелось спать.
— Вот, например, я, полковник Трезвей. Мне немало лет, но я довольно хорошо сохранился, занимаю приличное положение в обществе, у меня кое-что лежит в банке, и мне незачем больше утруждать себя. А между тем я в течение всей своей жизни и даже сейчас напряженно работаю с рвением, достойным человека вдвое моложе меня. Ради чего? Я могу съесть, выкурить и проспать только свою долю, а этот клочок земли, который люди называют Аляской, — самое худшее место в мире в смысле пищи, табака и одеяла.
— Но эта напряженная жизнь поддерживает вас, — возразил Корлисс.
— Философия Фроны, — насмешливо сказал полковник. — И ваша и моя…
— И нездорового комка склеенных частиц пыли. — Оживленного страстями, с которыми вы не считаетесь, — чувством долга, расы, верой. — А вознаграждение? — спросил Трезвей. — Каждый ваш вздох! Майская муха живет всего один час. — Не понимаю.
