Лесной бродяга - Ферри Габриэль (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Охотник пустился в путь и, по прошествии нескольких дней поисков, увидал вдали Скакуна Прерий. Надо вам сказать, что последний обладает такою легкостью, что сегодня, к примеру, он здесь, а завтра уже в двухстах милях отсюда! Техасец имел превосходную лошадь и, как вы можете судить, мало верил в легенды о его необычности. Воодушевленный мыслью о награде, он немедля ринулся за ним с лассо в руках, перескакивая рытвины и камни и птицей летя по равнинам. С каждой минутой расстояние между ним и Скакуном уменьшалось. Впрочем, это происходило не потому, что Скакун Прерий начал утомляться, как меня уверял техасец, а потому, что он ежесекундно оборачивал свою голову к преследователю и, таким образом, терял время, которым всадник и пользовался. Его силы далеко еще не истощились; напротив, они удвоились. По крайней мере, когда лошадь устает, у нее глаза тускнеют, между тем как у Скакуна Прерий они еще больше разгорелись. Тем не менее охотник постепенно догонял его, но чудное дело: по мере того как проходил день, зрачки Белого Скакуна все больше и больше пламенели, так что наконец и техасец почувствовал беспокойство. Чтобы не бросить охоты, ему пришлось подбадривать себя обещанными тысячей песо, ярких, как огонь.
Спустилась ночь. Вакеро все еще не удалось настолько приблизиться к Скакуну, чтобы попытаться достать его лассо. В темноте он, вероятно, упустил бы его из виду, если бы ему не освещали путь искры, сыпавшиеся из-под ног Скакуна, и сияние, исходящее из его глаз, хотя техасец и сам толком не мог объяснить, каким образом неподкованные копыта Скакуна могли извлекать искры из почвы, а глаза излучать столь яркое сияние, но…
Тут Озо прервал охотника лаем, к величайшему неудовольствию слушателей. Однако собака вскоре снова улеглась у костра и, по-видимому, слушала рассказ своего хозяина так же внимательно, как окружавшие вакеро. Так как лай дога был вызван, очевидно, не близостью индейца, то и Энсинас продолжал.
— Техасец, говорил я, не мог уяснить себе причины такого явления, но не особенно долго думал над этим, ибо обещанная награда была слишком велика, чтобы долго колебаться. Итак, он еще с большим рвением продолжал преследовать Скакуна и скоро имел удовольствие заметить, что тот значительно замедлил аллюр. Внезапно Скакун остановился, втянул в себя воздух, заржал и вытянул шею к горизонту. Пришпорив свою лошадь, тоже начинавшую уставать, техасец несся к Скакуну, размахивая лассо. Вдруг петля лассо распустилась в воздухе, и он вертел теперь над своей головой лишь бесполезной веревкой. Тем не менее его лошадь продолжала с той же быстротой нестись к Скакуну Прерий, да он и не сдерживал ее. Через мгновение техасец очутился так близко от белой лошади, что мог бы, протянув руку, достать ее. Раздосадованный тем, что лассо сделалось бесполезным, техасец выругался, как безбожник, но его сожалениям скоро был положен конец: Скакун Прерий с такой силой лягнул копытами задних ног в грудь его лошади, что последняя вместе с наездником кубарем отлетела в сторону, точь-в-точь как вы в озеро, — прибавил Энсинас, обращаясь к злополучному вакеро. — Когда техасец встал на ноги, Белый Скакун Прерий уже исчез. Лошадь же вакеро так и осталась лежать на месте: твердые, будто железо копыта Скакуна пробили ей грудь. Да это было еще сущее счастье для преследователя, так как подайся он вперед хотя бы на шаг, — то полетел бы в пропасть, на краю которой Скакун остановился. Я его встретил, — закончил рассказ охотник, — когда он возвращался пешком назад. Он мне и рассказал все то, что вы только сейчас слышали.
История, переданная Энсинасом, известная часть которой носила несомненную печать истины, произвела глубокое впечатление на его полудиких слушателей и не подверглась ни малейшему сомнению. На несколько минут воцарилось полное молчание, так что слышался лишь треск горевшего костра. Наконец первым заговорил Рамон.
— Вот увидите, что и с бедным Франциско стрясется какое-либо несчастье, как кара за то, что он вздумал преследовать Скакуна, вечно юного, несмотря на свои пятьсот лет.
— Боюсь, что так и случится, — подтвердил охотник, покачивая головой. — Если только я не ошибся, и тот конь, которого мы все видели, действительно Белый Скакун Прерий!
— Да уж в этом теперь сомневаться нельзя! — откликнулся кто-то из присутствующих. Всем им при этом весьма улыбалась перспектива похвастаться впоследствии, что они видели собственными глазами легендарного Скакуна.
Следую примеру Энсинаса, слушатели начали укладываться спать возле костров, когда опять раздался лай дога. Он лаял лениво, будто по обязанности.
— Верно, какой-нибудь путешественник! — уверенно заметил Энсинас, приподнимаясь на локте и вглядываясь в темноту с равнодушным видом.
Немного времени спустя, на лужайку, полуосвещенную потухавшими кострами, выехали из лесу два всадника.
Ехавший впереди приостановил лошадь и, казалось, с изумлением смотрел на открывшуюся перед ними картину, какую представляло Бизонье озеро с раскинутыми близ берега палатками, трепещущее пламя костров, отражавшееся в его черной поверхности, и, наконец, лежавшие около костров фигуры вакеро и охотников, отчасти погруженные во мрак, отчасти озаренные заревом костров.
Второй всадник выехал на освещенное место с длинным карабином в руке, ведя на поводу вьючную лошадь, нагруженную двумя небольшими чемоданами, привешанными по обеим сторонам седла, походной палаткой и плоским деревянным ящиком — не то гербарием, не то этюдником.
Пока первый путешественник, по-видимому, любовался поэтической картиной, так неожиданно увиденной им, второй посмотрел на нее с практической стороны.
— Исполняйте свою обязанность! — проговорил по-английски первый путешественник.
— Yes! — ответил второй. — Ваша милость здесь в полной безопасности!
С этими словами, перебросив карабин за плечо, он толкнул лошадь вперед. Остановившись затем у первого лежавшего вакеро, он на ломаном испанском языке попросил, согласно местному обычаю, позволения занять место у костра, что ему и было дано со всей предупредительностью, свойственной мексиканцам всех сословий.
Пока он, спешившись, разгружал вьючную лошадь, оставшийся несколько позади путешественник подъехал, в свою очередь, к костру. Слегка поклонившись вакеро и охотникам, смотревшим на него во все глаза, он молча слез с коня. За исключением некоторой изысканности манер, ничем особенным не отличался. Костюм его был обыкновенный мексиканский, во всей его простоте, а лица его нельзя было разглядеть в полумраке. При всем том, когда он, сняв шляпу, стал обмахиваться ею, можно было предположить по облику и манере поведения, что это истинный англосакс.
Его спутник носил костюм американских охотников, столь многочисленных в настоящее время в Техасе, и был одет в охотничью кожаную блузу оливкового цвета, нескладно скроенную, и в длинные гамаши из желтой кожи. Он был среднего роста и имел на вид лет пятьдесят, что отчасти подтверждала и его наполовину облысевшая голова с остатками седых волос, ниспадавших на ворот его рубашки. Несмотря на седины, его мускулистое тело таило в себе недюжинную силу.
Охотничий нож, висевший на ремне, пороховница и широкая войлочная шляпа с несколько странными вырезами дополняли его костюм, который все, исключая Энсинаса, видели впервые.
Несмотря на свое, видимо, подчиненное положение по отношению к своему спутнику, он и не подумал прийти на помощь англичанину, распрягавшему свою лошадь. Покончив с этим делом, англичанин нагнулся, подняв лежавший возле чемодана предмет, показал его ближайшим вакеро.
— Не знаете, кому принадлежит эта шляпа, господа?
— Это шляпа Франциско, которую я видел на нем всего несколько часов тому назад! — изумленно ответил один из вакеро.
Шляпа переходила из рук в руки, и все признали в ней шляпу вакеро, которого они дожидались или, вернее говоря, на возвращение которого они уже не надеялись.
— Я же вам говорил! — воскликнул Энсинас. — Такова судьба всех, кто слишком усердно гоняется за Белым Скакуном Прерий! Он непременно становится жертвой колдовства.
