За борт! - Касслер Клайв (книги полностью бесплатно .txt) 📗

— Я намерен стоять на причале, когда подойдет „Чалметта“, — упрямо ответил Питт.

На лицо врача появилось строгое профессиональное выражение.

— Вы еще по меньшей мере четыре дня проведете в постели. Нельзя путешествовать со сломанными ребрами. И неизвестно, насколько серьезно ваше сотрясение.

— Простите, док, — сказал Джордино. — Но поступил приказ, который отменяет ваши решения и решения Питта.

Питт посмотрел на него.

— Кто может меня остановить?

— Во-первых, адмирал Сандекер. Во-вторых, государственный секретарь Даг Оутс, — ответил Джордино таким тоном, словно читал биржевую сводку. — Тебе приказано, как только придешь в себя, лететь в Вашингтон. У нас назревают большие неприятности. Кажется, мы сунули нос куда не надо, когда обнаружили конгрессмена Морана и сенатора Ларимера в плену на борту русского корабля.

— Они могут подождать, пока я не отыщу Лорен на „Чалметте“.

— Это оставь мне. Ты отправишься в столицу, а я — в Майами и сыграю роль инспектора таможни. Все уже устроено.

Отчасти умиротворенный, Питт снова лег.

— Что с Мораном?

— Не мог ждать, — сердито ответил Джордино. — Как только сошел на берег, потребовал, чтобы флот все бросил и перевез его в столицу. У меня было небольшое столкновение с ним в коридоре госпиталя, после того как его осмотрели. Я был на волос от того, чтобы вколотить его нос в желудок. Негодяй не проявил ни малейшего беспокойства о Лорен и вроде как обрадовался, когда я рассказал ему о смерти Ларимера.

— У него талант бросать тех, кто ему помогает, — с отвращением сказал Питт.

Санитар привез инвалидное кресло, и вдвоем с Джордино они усадили в него Питта. Резкая боль пронзила ему грудь, и Питт застонал.

— Вы уходите вопреки моим рекомендациям, — сказал врач. — Хочу, чтобы вы это поняли. Не могу обещать, что обойдется без осложнений, если вы станете перенапрягаться.

— Я освобождаю вас от ответственности, доктор, — с улыбкой сказал Питт. — Никому не скажу, что был вашим пациентом. Вашей репутации врача ничто не угрожает.

Джордино положил на колени Питту груду одежды — морскую форму — и небольшой бумажный пакет.

— Это приличная одежда и вещи из твоих карманов. Чтобы сэкономить время, переоденешься в самолете.

Питт открыл пакет и нашел внутри виниловый бумажник. Убедившись, что его содержимое цело и сухо, он посмотрел на Джордино и пожал ему руку.

— Доброй охоты, друг.

Джордино потрепал его по плечу.

— Не волнуйся. Я ее найду. Аты езжай в Вашингтон и отправь их ко всем чертям.

Никто не мог, проснувшись, пасть жертвой симптома Рипа ван Винкля и удивиться больше, чем Алан Моран. Он помнил, как почти две недели назад лег спать на президентской яхте, а следующим его сознательным воспоминанием было, как его втаскивают в лимузин где-то в поречье Южной Каролины. Плен и спасение с горящего русского корабля казались расплывчатым пятном. Только вернувшись в Вашингтон и обнаружив, что и конгресс, и верховный суд изгнаны из своих законных мест обитания, он очнулся и вспомнил о своем политическом влиянии.

Видя, как эмоционально и политически разбито правительство, он почуял возможность удовлетворить свое честолюбивое желание стать президентом. Не обладая достаточной популярностью и поддержкой, чтобы занять это место после выборов, он решил воспользоваться несчастьем. Марголин отсутствует, Лаример убрался с его пути, президент вот-вот будет смещен, и Морана теперь ничто не остановит.

Моран собрал пресс-конференцию посреди Джексон-сквер, на другой стороне Пенсильвания-авеню, напротив Белого дома, и ответил на вопросы множества корреспондентов. Пробил час его торжества, и он наслаждался всеобщим вниманием.

— Вы можете сказать, где находились последние две недели? — спросил Рэй Марш из „Нью-Йорк таймс“.

— С удовольствием, — ответил Моран. — Лидер большинства сенатор Лаример и я отправились в отпуск порыбачить в Карибском море; мы хотели попытать счастья и поймать рекордного марлина, но в основном чтобы обсудить проблемы нашего великого народа.

— В первых сообщениях говорится, что сенатор Лаример погиб во время трагедии „Леонида Андреева“.

— С прискорбием сообщаю, что это правда, — сказал Моран, неожиданно посерьезнев. — Мы с сенатором находились в пяти или шести милях от русского круизного лайнера, когда услышали взрыв и увидели огонь и дым. Мы сразу приказали капитану сменить курс и направиться к месту катастрофы. Когда мы прибыли, „Леонид Андреев“ уже был в огне от носа до кормы. Сотни испуганных пассажиров прыгали в море, у многих горела одежда.

Моран помолчал для усиления эффекта, потом принялся энергично описывать:

— Я прыгнул в воду, сенатор за мной, и мы стали помогать тем, кто был ранен или не умел плавать. Мы боролись за них, казалось, долгие часы, держали на плаву женщин и детей, пока не удавалось поднять их на борт. Я потерял из виду сенатора Ларимера. А когда увидел опять, он плыл лицом вниз — явно результат сердечного приступа от перенапряжения. Можете процитировать меня: он умер героем.

— Сколько людей, по-вашему, вы спасли?

Джо Старк из „Юнайтед пресс“.

— Я потерял счет, — скромно продолжал лгать Моран. — Наша маленькая яхта была опасно перегружена обгоревшими и едва не утонувшими жертвами. Поэтому, чтобы не превратиться, так сказать, в соломинку, которая может ее потопить, я остался в воде — лишь бы еще один бедолага мог спастись. Но мне повезло: меня подобрал флот, который, надо сказать, проявил себя великолепно.

— Вы знали, что на „Леониде Андрееве“ находилась конгрессмен Лорен Смит? — спросила Марион Турнье с радиостанции „Ассошиэйтед пресс“.

— Тогда не знал, — ответил Моран, снова делаясь серьезным. — К сожалению, мне только недавно сообщили, что она числится пропавшей без вести.

Кертис Майо сделал знак оператору и подобрался поближе к Морану.

— Конгрессмен, каково ваше отношение к беспрецедентному закрытию президентом конгресса?

— Я в ужасе от того, что можно так бесцеремонно поступать с нашим правительством. Ясно, что президент не в себе. Одним страшным ударом он превратил нашу страну из демократической в фашистскую. Я намерен приложить все силы к тому, чтобы сместить его со своего поста, и как можно быстрей.

— Как вы намерены этого добиться? — подстрекал Майо. — Всякий раз как члены конгресса собираются, чтобы начать процедуру импичмента, президент посылает войска разогнать их.

— На этот раз все будет иначе, — уверенно сказал Моран. — Завтра в десять утра члены конгресса проводят объединенную сессию в Аудитории Лиснера в университете Джорджа Вашингтона. [27]

Для того чтобы избежать безнравственного и незаконного вмешательства призванной президентом армии, мы намерены противопоставить силе силу. Я посовещался в палате представителей и сенате с коллегами из соседних штатов Мэриленд и Виргиния, и те убедили правительства штатов прислать для нашей защиты национальную гвардию.

— Получит ли она приказ стрелять? — спросил Майо, чутьем газетчика угадывая кровь.

— Если на них нападут, — холодно ответил Моран, — безусловно да.

— Так начинается Вторая гражданская война, — устало сказал Оутс, выключив телевизор и повернувшись к Эммету, Мерсье и Брогану.

— Моран безумен не меньше, чем президент, — сказал Эммет, с отвращением качая головой.

— Чем, по-вашему, может кончиться столкновение в Аудитории Лиснера? — спросил Оутс у Эммета.

— Спецчасти армии и морской пехоты, патрулирующие Капитолийский холм, — хорошо подготовленные профессионалы. Можно не сомневаться, что они удержатся и не предпримут ничего глупого и безответственного. Подлинную опасность представляет национальная гвардия. Достаточно, чтобы один человек запаниковал и выстрелил. И тогда мы станем свидетелями бойни, как в университете Кент, [28] только гораздо худшей. На этот раз на огонь национальных гвардейцев ответят несущие смерть снайперы.