Непотопляемый «Тиликум» - Гильде Вернер (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Но мы особенно не тревожились. Главное, мы теперь твердо знали: «Ксора» — надежное судно, способное выдержать любую непогоду. Ну, а кроме того, хотя штормовые ветры в тропиках и часты, они все же не столь холодны и неприятны, как в северных или в южных широтах.
Соломенная шляпа вахтенного пользовалась у нас все большим почетом, тем более что ветер потихоньку начал стихать. А впереди у нас было еще более тысячи миль.
Итак, мы заштилели. «Ксора» тихо покачивалась с обвисшими, сморщенными парусами. Джек готовил свое «фирменное блюдо» — горох с жирными свиными потрохами. Более «приятную» еду при 35ь в тени трудно себе представить! Мак озабоченно смотрел на горизонт, а я — на стрелку барометра. Она на глазах падала. Мы закрепили все по-штормовому и стали ждать событий. И они не задержались. Черной стеной на западе встали тучи, а вскоре после обеда на нас навалился вдруг страшной силы ветер, потащивший нас прямехонько к берегу. Плавучий якорь не смог удержать нас на месте. Берег был от нас в пятнадцати милях, значит, при скорости дрейфа порядка двух-трех узлов к вечеру мы сядем на острые скалы мыса Корриентес.
Оставалось одно: зарифить грот, поставить самый малый стаксель и попытаться галсами уйти подальше от берега. «Ксора» накренилась так, что зеленая вода побежала по палубе. Крепко сцепившись руками, мы все трое съежились за каютной надстройкой, пытаясь хоть как-нибудь укрыться от хлынувшей на нас воды. Через каждые пять минут нам приходилось качать помпу. Вода проникала в корпус частично через люки, главным же образом сквозь швы обшивки, не выдержавшие перенапряжения.
Штормовые шквалы чередовались со страшенной грозой. Каждый штурман отлично знает, что молнии на море очень редко ударяют в суда. Остается, однако, неясным, знают ли об этом сами молнии. Так или иначе, но при каждой вспышке мы дружно вздрагивали. Добрый католик Мак всякий раз, как только рука у него оказывалась свободной, крестился. Однако обе его руки почти непрерывно были в деле — одной он работал, другой — цеплялся, чтобы не смыло за борт. Поэтому для господа бога руки, как правило, уже не хватало. В этих случаях Мак обходился богохульными проклятиями столь крепкого свойства, что они вогнали бы в краску любого ломового извозчика. Я полагаю, однако, что бог правильно воспринимал и крестные знамения, и проклятия. Ведь и те и другие обозначали в сущности одно и то же: «О, господи, как велико твое море и как мало наше утлое суденышко!» Когда в полночь шторм утих. Мак поклялся душой свой бабушки, что отрекается от мореплавания. Джек усомнился, стоят ли всех наших мучений эти несколько миллионов. А я предложил зайти в мексиканскую гавань Сан-Блас и переждать там непогоду.
Через два дня, претерпев еще две сильнейшие грозы, мы входили в Сан-Блас. Начальник порта призывал в свидетели всех святых, утверждая, что только гринго и дураки способны решиться ходить здесь под парусами с июля до октября. Погода полностью подтверждала его правоту: еще три недели кряду каждый день бушевали штормы.
Я сразу же послал телеграмму в Акапулько, настоятельно приглашая Хеффнера поскорее приехать к нам, чтобы мы могли сразу же отправиться на «остров сокровищ». Через два дня телеграмма вернулась обратно: адресат скончался.
Во время очередного шторма мы созвали военный совет.
«Ксора» стояла у пирса, крепко пришвартованная к двум пальмам. Ветер выл в такелаже. Адской канонадой казались раскаты грома, а молнии освещали каюту ярче, чем наша керосиновая лампа. Но человек, как известно, ко всему привыкает, особенно если находится в безопасной гавани.
Мак был готов хоть сейчас снова идти в море, а Джек успел уже произвести переоценку ценностей и в корне изменил свое отношение к миллионам. Карта Хеффнера во всех деталях прочно отпечаталась в моей голове, а главное, я точно знал на ней место, где стоит большой красный крест и где должны лежать сокровища.
Стоило нам принять решение — плыть дальше к острову Кокос, как погода смилостивилась. Грозы пошли на убыль, а к концу недели поднялся столь милый сердцу моряка легкий бриз и дул, не переставая, целый день. Начальник порта снова призвал всех святых, на этот раз в нашу защиту, и освободил нас от всех портовых пошлин и поборов.
Последнюю тысячу миль мы отмахали за восемь дней. Перед нами лежал остров Кокос.
Джек бросил якорь в доброй миле от берега, и «Ксора», послушно развернувшись носом к ветру, мягко закачалась на легкой зыби. На этот раз якорная вахта досталась Маку, а мы с Джеком погребли на берег. Миля под экваториальным солнцем — дистанция вполне приличная, и мы были чертовски рады, когда причалили наконец возле одинокого дома, рядом с которым на высоком флагштоке полоскался в слабом бризе флаг Коста-Рики.
К миниатюрному причалу шел мужчина, почти такой же длинный, как и флагшток. Во всяком случае такой же тонкий.
— Добро пожаловать на остров Кокос, — сказал он. — Мое имя Гейслер. Я губернатор острова. Вы, конечно, прибыли за сокровищами.
Я вовсе не собирался так вот сразу взять да и выложить все наши планы.
— Вообще-то нет, господин губернатор, в первую очередь нам хотелось бы немного получше познакомиться с окрестностями и поохотиться.
Гейслер засмеялся:
— Ну, этим вы можете заниматься сколько душе угодно. Прошу в дом, сеньоры. Моя жена приготовит легкий завтрак. А потом я покажу вам на карте места, где другие уже искали.
Мы представились, познакомились с госпожой Гейслер, позавтракали и обозрели карту поиска сокровищ. Почти вся она была испещрена крестиками. Красовался крестик и на том самом месте, которое, как мне помнилось, было отмечено красным крестом у Хеффнера.
Гейслер жил на острове уже свыше двадцати лет, и все искатели сокровищ регистрировались у него. Мы с Джеком были несколько расстроены.
— Не огорчайтесь, — сказал губернатор, — может быть, вам-то как раз и повезет. Какая осадка у вашего судна?
— Полтора метра.
— Отлично, через час прилив, и вы сможете тогда пришвартоваться здесь, у причала.
Нам оставалось только грести назад. Мак в нетерпении размахивал руками:
— Ну как, золото уже у вас?
— Пока еще нет, но почти. Мы знаем уже хотя бы, где оно не лежит.
В час прилива мы подняли якорь и с попутным ветром вошли в бухту. Гейслер стоял на берегу и знаками направлял наш путь. За двадцать лет он должен был хорошо изучить фарватер. Когда мы были уже посреди бухты, вдруг послышался треск. «Ксора» налетела на подводную скалу, и ее острая верхушка тут же пропорола нам обшивку. Несчастное наше суденышко приподнялось было на волне, но с маху снова село на риф.
Да, мы-таки засели. Пять тысяч миль верой и правдой служила нам «Ксора», и вот всего в каких-то трехстах метрах от цели мы посадили ее на скалы. Я с большой охотой бахнул бы Гейслера золотым слитком по черепу. Но, к его счастью, золота у нас пока еще не было.
Едва спала вода, Гейслер добрался до нас вброд и принялся извиняться. Он совсем упустил из виду, что у фарватера есть небольшое колено. Я поклялся себе никогда больше не верить туземцам, а полагаться только на карты, лаг и лот. Этой клятве я верен и по сей день. Потому мне всегда и везет.
Мы притащили с берега несколько хороших жердей и, орудуя ими как вагами, сняли нашу «Ксору» с камней. Пока Мак с Джеком перетаскивали на берег наши пожитки, я кое-как наскоро залатал пробоины. С наступлением прилива мы ввели «Ксору» на прибрежную отмель и привязали носовой швартов к гейслеровскому флагштоку.
Следующие две недели мне пришлось работать по своей старой специальности — корабельным плотником. Оказалось, что «Ксора» во время аварии пострадала довольно сильно. Оба моих спутника отправились на поиски сокровищ. В первые дни они занимались этим очень рьяно. По вечерам они демонстрировали мне волдыри на своих ладонях и делились планами, как лучше потратить миллионы. Но экваториальное солнце имеет особое свойство: оно глушит всякое трудовое рвение. Через неделю оба искали сокровища только на теневой стороне. Вечером губернатор ставил на своей карте новые крестики, отмечающие места, где не лежит золото.
