Братья по крови - Медведев Иван Анатольевич (е книги .txt) 📗

Подали в раковинах вкусно приготовленные овощные закуски, овощи. Лейтенант Флетчер и гардемарин Стюарт не могли отвести глаз от выставленных напоказ полных упругих грудей обнаженных до пояса принцесс, племянниц вождей и девушек свиты. В венках из душистых гардений, высокие, с полными бедрами, что не мешало изящным движениям, девушки были настоящими красавицами. Огромные влажные глаза, опушенные длинными ресницами, тоже с любопытством рассматривали молодых англичан.

Во время аудиенции ботаник Нельсон, упарившись, снял парик и принялся небрежно им обмахиваться. Таитяне замерли, в растерянности и величайшем изумлении начали переглядываться, тыкая пальцами в сторону белого человека, который снял свои волосы! Для них это было то же самое, как если бы ботаник отстегнул от туловища усталую ногу и положил ее рядом отдыхать.

Помаре на кораблях Кука успел познакомиться с париками офицеров, поэтому не прервал торжественной речи. Все полинезийцы – прирожденные ораторы. Вождь умело пользовался аллегориями, метафорами и яркими оборотами, что создавало у темнокожей аудитории необходимый эмоциональный эффект о важности настоящего момента.

Вечером начался праздник. Зеленая лужайка перед навесом превратилась в сцену, на деревьях развесили светильники, которые на острове делают из ядер маслянистых орехов.

В первом отделении представления выступил местный оркестр. Молодой таитянин, сложенный, как греческий бог, в сопровождении трех барабанов дул ноздрями в бамбуковую флейту с тремя отверстиями, извлекая из нехитрого инструмента три-четыре звука. Несмотря на то, что не прослушивались ни мелодия, ни такт, темнокожий солист исполнил песню из чередующихся двух рифмованных строк о белых людях и плывущем в синем небе белом облаке. Следом Блай попросил выступить с сольным номером Майкла Бирна. Матрос-скрипач виртуозно сыграл несколько английских мелодий, чем вызвал восхищение островитян, не слышавших ничего подобного.

Во втором отделении широкоплечие и узкобедрые юноши продемонстрировали гостям особый вид борьбы, показательное сражение на копьях, стрельбу из лука. Выстрел с колена точно в цель на триста ярдов привел в изумление англичан, но не показался большим достижением ни одному из местных. Любопытно, что жители острова в войнах между собой не использовали лук и стрелы. Уже тогда на Таити существовал запрет на оружие массового поражения, в то время как в Европе его все более усовершенствовали.

После комедийного спектакля о заснувшем путнике, у которого воры крадут вещи, подали жаркое. Мясо запеченной в земле местной свиньи напоминало по вкусу молодую телятину, а нежное сало – костный мозг. Англичане и вожди запивали пищу принесенным с корабля вином, а простые таитяне местной брагой кавой, приготовление которой начисто отбило у моряков охоту пробовать экзотический напиток 48.

Опять забили барабаны. На сцене появились молодые девушки, и началась хейва – сладострастный обольстительный танец тимароди, где незамужние женщины демонстрировали пластику, изящество, страсть, обаяние и достоинства женских прелестей, воспламеняя чувства зрителей. Юбочки из растительных волокон то обнажают, то снова прикрывают мерное колыхание крутых бедер, покрытых узорчатой татуировкой. Современные модницы позавидовали бы таким вечным колготкам. Танец убыстряется, рассыпавшиеся по упругим телам черные волосы гармонично вплетаются в гибкие движения танцовщиц. Англичане, как завороженные, следили за этим извержением первобытной страсти. Достигнув апогея напряжения, волна спала, плавные движения рук завершили танец. Утомленные лесные богини подошли к гостям. Мужчины, в чью честь устраивалась хейва, должны выбрать себе девушек и жить с ними не менее двух суток.

Сердце лейтенанта Флетчера летело вскачь. Он перехватил руку девушки, покрывшей его голову венком.

– Как тебя зовут? – спросил офицер.

– Мауатуа, – обольстительно улыбаясь, сказала таитянка.

– Я буду называть тебя Изабеллой.

Флетчер вынул из подаренного венка самый большой красный цветок, сунул его за ухо танцовщице. По местным обычаям это означало объяснение в любви. Лейтенант утратил чувство реальности. Огромный сад-остров посреди океана, счастливые, сытые и красивые люди, не обремененные ежедневными заботами о хлебе, близость прекрасной таитянки, не скрывающей свои бурные желания под маской европейского жеманства, казались ему волшебной страной, путь в которую долгое время был заколдован, и, наконец, пали злобные чары – он его отыскал.

Опустившаяся звездная ночь, восторги любви на теплой земле с шоколадной красавицей, шорох прибоя, длинные тени пальм под белым светом полной луны…

Капитан Блай ночевал под обширным навесом Ариипаеа. Брат Помаре, следуя таитянскому этикету; предложил гостю разделить ложе с одной из его жен, но Блай отказался. Чтобы не обидеть вождя, капитан объяснил, что тоже женат, а законы его родины запрещают ему любить других женщин.

На завтрак слуги приготовили попоэ 49. Во время трапезы Помаре разглагольствовал о том, что обожает короля перетане, всю английскую нацию в целом и вообще все английское, особенно ножи, топоры и гвозди.

Блай, сочтя момент подходящим, спросил:

– Не думают ли братья сделать ответный подарок королю Георгу?

Помаре лихо перечислил все, что растет на Таити, включая плоды хлебного дерева. Капитан небрежно заметил, что хорошим подарком были бы саженцы хлебного дерева. Помаре обрадовался, что так дешево отделался, – государство братьев сплошь заросло этими деревьями.

Визит закончился концертом придворных музыкантов. Трое играли носами на флейтах, а четвертый бил ладонями в барабан из акульей шкуры. Целый час продолжалось истязание звуков, и англичане облегченно вздохнули, когда все кончилось.

Блай сигналом боцманского свистка собрал своих людей. Напоследок Помаре принялся клянчить у капитана два кресла и кровать.

– Это самые подходящие предметы для нашего друга, – насмешливо заметил Блай по-английски не выспавшемуся лейтенанту Флетчеру. – Кристиан, пусть Макинтош отремонтирует ему стул…

Мауатуа и подруга потерявшего невинность гардемарина Стюарта очень мило предлагали английским юношам остаться с ними. Они не могли понять объяснений на чужом языке, хмурили красивые густые брови и долго шли за своими любовниками. Блай под хорошее настроение отпускал грубоватые шуточки по адресу молодых людей.

– Надеюсь, никто из вас не забеременел?

Забавлялся их смущением, когда Пековер переводил замечания таитянок, без стеснения обменивавшихся между собой подробностями прошедшей ночи. Капитан радовался, что так удачно договорился с вождями о покупке саженцев. Начиналось главное дело, ради которого и снарядили всю экспедицию.

Вернувшись на «Баунти», Блай убедился, что дисциплина на корабле упала. Штурман Фрайер, боцман Коул и часть матросов получала на берегу свою часть удовольствий. Корабль превратился в вертеп. Матросы вахты просверлили в винной бочке дырочку и пьянствовали во главе с доктором Хаггеном в обществе местных леди.

Кожура бананов, огрызки всевозможных плодов устилали палубу.

Блай в ярости выбрасывал фонтаном самые отборные эпитеты; приказал запереть на сутки всех пьяных в трюме, а таитянок отправил на берег. Утром матрос Айзек Мартин получил восемнадцать ударов «девятихвостки» за то, что ударил во время торга таитянина. Вождь Поино лично просил Блая не наказывать так строго матроса, но капитан был непреклонен. Писарь Сэмюэль доложил, что во время кутежа с катера пропала рулевая петля. Чтобы напомнить матросам об их обязанностях, Блай наказал двенадцатью плетьми вахтенного Алека Смита – матроса, которому выпала особая роль в последующих удивительных событиях.

Восстановив порядок эффективными методами, которые не прибавили любви большей части команды к капитану, Блай принялся за дело. Поручил ботанику Нельсону оборудовать на мысе Венера временный склад-оранжерею, а лейтенанту Флетчеру сформировать отряд по заготовке саженцев.