Сказание о Распрях (СИ) - Герт Илларион Михайлович (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Другие же островитяне дать отпор не посмели, потому что праздновали День весёлых крабиков, и были без оружия в своих руках. Хогго, Гонго, Среднее Гонго, Намбенди, Звебонгве, Таликети, Олобинга, Адди-Нубаль и Момбо-Мзешу — все эти государства пали под несокрушимым, полным мести и злобы северным войском.
И встретились все армии нордов; крыло западное и крыло восточное, и пошли одной волной. И дошли норды и до Страны вечной юности, и до Благодатного края. И получили всё, чего хотели; добились всего, чего желали: всей Фантазией теперь владели норды, от Северных кронств до Южных государств, от Стран полумесяца до Дальних краёв, от Моря мерзлоты до Великого океана и, переплыв его, подмяли под себя все Драконьи земли, ибо жажда власти (равно как и жажда мести) неиссякаема в человеке.
Глава XIV. Лучик надежды
Пока одни норды покоряли земли, другие правили уже имеющимися. И по-прежнему над кронством Тронн владычествовала Снежная королева, и не было никого, кто был бы столь же могуществен в чёрной магии, алхимии и некромантии.
И пошла троннская кронинхен ещё дальше: изобрела она одно вещество; без вкуса, цвета и запаха. И страшным ядом было это вещество, и распылила его королева на все близлежащие земли из своей Чёрной башни. И падал люд замертво, ибо не имел противоядия. И сократилось население настолько, что осталась правительница совсем одна, за исключением варгов, тетралаков и токритиранов, что охраняли её покой; да гномов, которые служили ей против своей воли и готовили для неё пищу.
И узрела Рагнильда в зеркальце своё, что нет больше Хельги в мире живых, и обрадовалась страшно. Но убоявшись гнева хладича, решила подстраховаться; ибо знала ведьма, что лют и яр в своей злобе Годомир, и за смерть дорогих ему людей будит мстить всем и мстить жестоко. Знала Чернобровка также и о том, что Лютояр один из тех немногих людей, на кого не подействуют её чары.
Именно поэтому велела Рагнильда спрятать гномам гроб с Майей во глубине их гор; где гномы обитают. Но семеро из гномов оказались настолько любопытными, что начали толкать гроб то в одну, то в другую сторону, дабы открыть; ибо думали, что их хозяйка сложила туда свои сбережения.
И случилось так, что проснулась Майя, потому что во глубине гор не действовало на неё волшебство сестры. И начала постукивать по крышке изнутри, и издавать глухие звуки. И перепугалась гномья семёрка, ибо решили глупцы, что разбудили некоего злого духа, которому велено сторожить «приданое».
И принесли гномы инструменты, и вскрыли гроб, и вот: восстало оттуда очень красивое, но бледное и сонное создание. И завидев такую прелесть, запрыгали гномы от радости и счастья. И приносили девушке еду, и прозвали Белоснежкой, ибо кожа её была светлой, нежной и бархатной.
Набравшись сил, прибралась Златовласка в убежище гномьем, и пожурила своих новоявленных друзей за то, что много мусорят они. И сдружились, и водили хоровод.
Но навестила гномов Рагнильда, и велик был её гнев над ними; за то, что открыли длинный и высокий чёрный гроб. И не узнала Майя сестру, ибо совершенно ничего не помнила.
И сделала Рагнильда Белоснежку своей Золушкой, и мыла та шахматные полы в её новой цитадели, ибо хозяйкою Медной горы отныне была наша черноволосая ведьмочка, переселившись из Чёрной башни в горы. И стирала теперь Майя, и убиралась, и готовила для Кровожадины еду, и благодаря новому колдовству сестры была глуха и нема. И всячески унижала свою младшую сестру Рагнильда, завидуя её внешности, разуму и доброму сердцу. Несчастная Золушка выбивала ковры и чистила ведьме туфельки до блеска. И за малейшую провинность оказывалась в тёмном чулане или на чердаке, ибо выстроили в горе гномы для троннской кронинхен внушительные чертоги. И комната злой феи была из хрусталя, а комната Майи была в плесени и паутине. И плакала порой жалобно Майя, забившись в комочек, но плач её слышали лишь насекомые, ибо запирали её на ключ, и с гномами беседовать запретили.
Что же до Годомира, то, едва добравшись до Северных кронств, надел он на себя даренную ещё Робином Хорошим шапку-невидимку. И оказавшись в Море мерзлоты, вложил он упокоившейся навсегда Хельге в ладонь её верный клинок, а другую руку схватил и прижал к своей груди. И сказал так:
— Вот, дальше пути наши расходятся до скончания времён. Пусть корабль твой плывёт далеко на север, и пристанет к самому полюсу. И вечный лёд да сохранит тело твоё от разложения и клёва, и да пребывает пусть оно там вовек. А может, доплывёт до тех мест, откуда появились норды, прежде самого острова Нордика. Нам не суждено быть вместе, ибо воины мы оба, и отошла ты в мир иной; но восторгался я смелостью и решительностью твоей, ибо не есть это характерно для девы. А Майю я найду, и Рагнильде покажу!
С этими словами спрыгнул Лютояр на сушу, а в лодку вложил магический камень, магнетит, и потянулся магнетит на север, к полюсу, и поплыла лодка, найдя верный курс.
И очутился Годомир в Скале мышиной, в Абфинстермауссе, и нет там никого, лишь черепа да кости. И воздух нехороший и тяжёлый.
И пробрался хладич в Чёрную башню, а именно в покои ведьмовские, но пусто и там; лишь на столе раскрытая книжица.
«Если кто-либо мешает тебе — избавься от него раз и навсегда; любым способом», гласило на одной странице; другая же была свободна от каких-либо записей.
И пошёл было уже Годомир прочь, совсем растерянный, как обратил вдруг внимание его взор на малахитовую шкатулку. Крутил-вертел Лютояр её в руке, обнюхал и открыл. Коробочка была пуста, но на всякий случай хладич сложил её себе в карман.
И направился Годомир в сторону гор, ибо снизошёл на него дух добрый и вёл, куда надо.
Идя мимо одного ущелья, уронил Лютояр шкатулку прямо туда. Хвать — клубок волшебных нитей, который таскал хладич ещё со времени друидова испытания, также укатил, вслед за коробочкой, но конец зацепился за сук одного древа.
И полез храбрец вниз по верёвке, и не подвела, не разорвалась. И валяется шкатулка подле какого-то потайного хода в гору, вроде норы.
И вошёл Годомир туда, и шёл, осторожно ступая в кромешной темноте, пока не повстречался с парочкой гномов. И спросил у них путник, не из этих ли мест малахитовая шкатулка, ибо не мог поверить на случайность текущих событий.
— Из них самых; это вещица сотворена в Медной горе, где ты сейчас находишься. И есть у горы хозяйка, но она суровая весьма и высока ростом; не чета нам.
Оттолкнул тогда грубо гномов Лютояр, и уверенным шагом зашагал в то место, которое казалось светлее многих других. И стены отбрасывали блики, и свод его сиял.
И вот, сидит в той тверди черноокая Кровожадина, и словно поджидает хладича:
— Входи. Ибо знаю Я, кто переминается там на пороге. Шапку сними, ибо от Моего взгляда не ускользнёт ничто; и и что для одних невидимо — для Меня видимо всегда.
И повернулась Рагнильда, и смерила вошедшего Годомира холодным взглядом. И треснула коробочка, и льдинками упала на пол подгорной пещеры.
Выхватил тогда Лютояр из ножен своих меч-кладенец и рявкнул:
— Одна сестра ушла. За ней уйдёт другая. Третья же погибнуть не должна.
И молчала ведьма, и медлила, ибо почуяла, что не по зубам ей этот крепкий орешек.
— Я могу сохранить тебе жизнь! — Воскликнул хладич. — Вспомни, на что ты пошла ради нордов! Ты всё-таки не оставила их одних на поприще войны, послав и флот и войско! Значит, есть в тебе хоть капля жалости и доброты!
И не ответила Рагнильда, точно заклеены были её уста смолой.
— Пожалуйста, смилуйся над Майей! — Умолял Годомир. — За что ты так с ней? Чем прогневала она тебя, чем насолила? Послушай: Хельги больше нет; мы потеряли, к сожалению, её. Так не позволь сгубить и младшую свою сестрёнку! Пойми, ты ведь останешься совсем одна! Тебя не тяготит собственное одиночество?!
