Илиада Капитана Блада - Попов Михаил Михайлович (библиотека книг .txt) 📗
— Это люди моего дяди, они не оценят вашего порыва. Я просто не имею права подвергать вас такому риску.
Несмотря на фальшивый тон, которым это было сказано, обстоятельства складывались столь очевидно не в пользу Элен, что она промолчала. Ей оставалось только молиться за Тилби.
На следующее утро выяснилось кое-что похуже — «Тенерифе» направляется отнюдь не к Ямайке, как считала Элен, а наоборот, к Санта-Каталане. Выяснилось это за завтраком, и так неожиданно, что девушка уронила в чашку с бульоном серебряную ложечку.
— Что вы сказали? — переспросила она дона Мануэля. Тот, великолепно одетый, надушенный, в тщательно расчесанном парике, с аппетитом продолжал свою трапезу.
— Почему, мисс, вас так удивляет то, что я наконец решил попасть туда, куда я должен был попасть еще полтора месяца назад? Я как-никак нахожусь на службе.
Интонация его речи, пропитанная ироническим ядом, говорила о том, что спорить не о чем, но Элен все же попыталась выяснить отношения.
— Вы обещали мне, что, если я соглашусь уехать, то отвезете меня домой.
— Обещал... — раздумчиво сказал дон Мануэль, поправляя локон своего парика, — что есть обещание? Я, например, не обещал вам спасти вашего брата, а спас. И это, разумеется, не было оценено.
— Когда вы прекратите вспоминать об этом злосчастном эпизоде? — вспылила Элен. — Это неблагородно! И потом, если бы вы не вмешались в это дело, Энтони был бы давно выкуплен у этого негодяя и находился бы...
— В ваших объятиях?
— Если угодно! — с вызовом сказала Элен.
Испанец с трудом сдержал гнев:
— Это, мисс, было бы противоестественно.
— Вы не хуже меня знаете, что мы не являемся кровными родственниками. Только нелепое уважение к ни на чем не основанной условности ввергло нас в этот кошмар.
Дон Мануэль вернулся к своему завтраку.
— На условностях держится наш человеческий мир.
— Уж кому, как не мне, помнить об этом.
— А что касается кошмара, в который вы якобы ввергнуты, то мне кажется, вы превратно истолковываете произошедшее. Я, наоборот, вытащил вас из кошмара.
— Не хотите ли вы выставить себя моим спасителем? И брат вам обязан, и вот теперь сестра!
— Разумеется. Ведь вы отправились со мной по своей воле.
— Ложь!
— Да отчего же ложь?
— Да оттого, что вы меня увезли обманом.
Дон Мануэль скомкал свою салфетку и бросил на стол.
— Не будете же вы утверждать, что, если бы я открыл вам свои планы увезти вас на Санта-Каталану, вы тогда предпочли бы остаться в Мохнатой Глотке?
Элен молчала, с ненавистью глядя на своего «спасителя».
— Все зависит от того, что бы я сочла большим прегрешением перед Энтони: бежать с вами на подобных условиях или погибнуть там.
Лицо дока Мануэля исказилось, и он вышел, больше ничего не сказав.
Вот в таких «беседах» и проходило плавание к берегам острова, где правил отец капитана «Тенерифе». Как это иногда случается, неуступчивость женщины нисколько не охлаждает настойчивости мужчины. Если же мужчина от природы горяч, самоуверен да еще к тому же богат и знатен, то и сама холодность служит дровами в костре, на котором кипит страсть.
«Да, — сказал себе дон Мануэль, — если она действительно меня не любит, то значит, надо заставить ее полюбить меня!» Будучи человеком неглупым, он понимал, что это совсем не просто, что это может занять немало времени, и, сидя у себя в каюте, занимался обдумыванием плана, при помощи которого можно было бы достигнуть цели.
Элен пребывала в полном отчаянии. Дни, проведенные в заточении в Мохнатой Глотке, она вспоминала как забавные приключения. Дикость дяди казалась ей намного менее опасной, чем иезуитская обходительность и циничная рассудительность племянника. Завеса приличий нарушалась меж ними лишь изредка, и тогда Элен могла видеть оскал той ярости от уязвленного самолюбия столичного щеголя.
Опасность стала ближе, опасность стала реальнее. Элен ощущала это всем своим существом. Она понимала, что дон Мануэль не остановится ни перед чем. Положение усугублялось тем, что она не ощущала в себе прежних внутренних сил, которые позволяли ей отражать атаки дона Диего. Поэтому Элен старалась не конфликтовать со своим элегантным тюремщиком по любому поводу, как это было в Мохнатой Глотке. И их совместные трапезы представляли собой не яростные перепалки, а почти молчаливое перетягивание невидимого каната.
Племянник был и хитрей, и изощренней своего дяди, и поэтому словесные дуэли, если они все же случались, были намного утомительней. Причем, что характерно, дон Мануэль не признавал права своей пленницы на одиночество. Как только у него возникало желание помучить ее, он без предупреждения заявлялся к ней в каюту с полным набором колкостей и ядовитых острот. И каждый раз Элен была готова к тому, что после испепеляющей словесной атаки он на нее набросится. Конечно, она собиралась сопротивляться, но заранее понимала, что всякое сопротивление будет безнадежным. Дон Мануэль найдет способ избежать печального опыта своего дяди. Элен чувствовала себя беззащитной, и ожидание того, когда это произойдет, изматывало ее не меньше, чем качка, потрепавшая «Тенерифе» в проливе Акадугу. Постепенно она начала удивляться тому, что мучитель так тянет.
Когда показались берега Санта-Каталаны, она вздохнула с некоторым облегчением — все же какое-то изменение. Хотя ничто не говорило о том, что на берегу власть дона Мануэля над нею станет меньше, чем на корабле.
Санта-Каталана представляла собой небольшой, но хорошо укрепленный город с преимущественно испанским населением. Он был построен на месте заброшенного индейского поселения, камни из развалин которого пошли на постройку домов и храмов новых хозяев здешних мест. Положение города было очень выгодным во всех отношениях.
Впрочем, не о географическом положении Санта-Каталаны размышляла мисс Элен, когда вышла вслед за доном Мануэлем из кареты, остановившейся перед трехэтажным дворцом, выстроенным в классическом испанском колониальном стиле. Дворец стоял на одной стороне великолепно вымощенной площади, напротив величественного католического собора, и являлся резиденцией местного алькальда, другими словами — правителя.
Парадные двери дворца распахнулись, и из них выбежала девушка в простом белом платье и с криком: «Мануэль!» — бросилась на шею дону Мануэлю.
— Аранта! — улыбнулся он. — Как ты выросла!
— Не смейся надо мной, — насупилась девушка, — я прекрасно знаю, что уже давно не расту. Вот здесь — да.
— Сеньора Аранта де Амонтильядо, — продолжая улыбаться, сказал дон Мануэль, обращаясь к белокурой спутнице, — моя сестра.
Черноволосая девушка сделала книксен. У нее было наивное девичье личико и быстрые смешливые глазки.
— А это мисс Элен Блад, дочь его высокопревосходительства губернатора Ямайки.
Элен ответила на приветствие девушки.
— Она приехала к нам в гости? — обрадованно воскликнула Аранта.
— Я бы выразился именно так, хотя у мисс Элен, возможно, несколько иной взгляд на это.
— Ой, Мануэль, у тебя всегда какие-то сложности. Пойдемте скорее наверх, папа ждет, вон он у окна.
В окне второго этажа действительно была хорошо различима фигура мужчины в пышном парике и с поднятой в приветствии рукой. Они вошли в дом, встреченные сначала приветствием стражников, а потом поклонами лакеев. Аранта все время щебетала, крутилась волчком от счастья, ластилась к брату и дружелюбно поглядывала на неожиданную гостью.
— Почему вы такая грустная? У нас хорошо, папа у нас такой добрый!
Единственное, чем могла ответить Элен, это улыбкой.
Алькальд ждал сына в церемониальном зале, украшенном хрустальной вязью жирандолей. Паркет был местами в перламутровых пирамидах воска, нарочно не убираемых месяцами под светильниками, — такова была европейская мода, и здесь ей старались следовать. Элен отметила, что хотя Санта-Каталана вряд ли превосходила Порт-Ройял размерами, но она явно ушла вперед и по роскоши, и по какой-то внутренней значительности. Все же испанцы появились в Новом Свете значительно раньше британцев и вросли в эту землю глубже.
