Дуга большого круга - Клименченко Юрий Дмитриевич (онлайн книга без txt) 📗
— Не лезь! Аврал!
Через два часа кают-компания блестела. В камбузе еще был ералаш. Петрович не успел сделать всего, что требовала повариха. Надо было накрывать на стол. Приход Вероники на «Никель» произвел большое впечатление. Матросы и мотористы то и дело совали головы в кают-компанию, прищелкивали языками, шушукались. Такая девушка — и на их затрушенном «Никеле». Невероятно!
Обедать все пришли в подвахтенной робе. Роман спустился вниз.
Он с удовольствием оглядел сидевших за столом, досмотрел на Веронику, благодарно кивнул ей.
— Вот, товарищи, наш повар, Вероника Александровна Самарина. Будет нас кормить.
Дверь хлопнула, и в кают-компанию вошел Баранов, по-прежкему в грязном ватнике, хотел пробраться на свое место, но капитан остановил его:
— Вероятно, вы плохо поняли меня, Баранов. Вчера я сказал, что прошу в столовую в грязном не ходить.
— Да чего там, товарищ капитан, — развязно начал Баранов, — полчаса всего на обед осталось. Со следующего раза буду приходить.
Он демонстративно сел. В кают-компании стало тихо. В глазах Романа появился холод, нижняя губа полезла на верхнюю.
— Выйдите, Баранов, — негромко сказал капитан. — Немедленно.
Матрос встал, оглядел присутствующих, ища поддержки, встретился глазами с капитаном, вышел.
— Что мы, для таких чумазых целый день работали? — фыркнула Вероника.
За столом из-за инцидента с Барановым все чувствовали себя провинившимися. После обеда к капитану пришел Петрович.
— А меня куда теперь, Роман Николаевич?
— Как куда? Камбуз сдал? В матросы. Я уже сказал старпому, чтобы зачислил. У нас два свободных места.
— Вот спасибо! Вырвался наконец. И кормить вас теперь будут лучше. А то самому есть было неохота.
Модест Иванович Коринец, старший помощник капитана теплохода «Никель», попал на судно в наказание за систематическое пьянство. До «Никеля» он плавал за границу на теплоходе «Ураллес», но дважды не вышел на вахту, устроил дебош в иностранном порту и был с позором отправлен в отдел кадров. Его долго держали в резерве на полставки, потом направили на «Никель», ничего не обещая в будущем. «Хотите — плавайте здесь, хотите — берите расчет», — сказали ему.
Если в море Коринец не представлял собой ценности, то на берегу он являлся вообще бесполезной личностью. Он это прекрасно понимал и потому предпочел остаться на «Никеле». Коринец совершенно не интересовался судном. Какой там был порядок, как кормили, как несут вахту, в каком состоянии корпус или надстройка, все ему, как он говорил в кругу друзей, было «до лампочки». Он тянул лямку. С капитаном Северовым, его безнадежностью и пессимизмом, Коринцу было удобно. Вместе с Вадвасом они частенько «трескали огненную воду», по выражению Петровича, и потом, напившись до зеленых чертей, пели хриплыми голосами. Петрович презрительно говорил:
— Уже нарезались.
Кое-как отстояв вахту, Коринец уходил на берег. Что в это время делалось на судне, ему было безразлично. Приход капитана Сергеева пришелся ему явно не по душе. Новый капитан, а значит, и новые порядки. Новые порядки — беспокойство, изменение привычной рутины жизни. Он почувствовал, что решительная хватка Сергеева заставит работать и его. Но работать не было ни сил ни желания. А вот повариха ему понравилась. Такая пампушечка тут рядом, на судне. Но язык — не дай бог!
С утра до вечера раздавался звонкий, насмешливый голос Вероники. Она постоянно кого-то шпыняла за мат и грубость, кого-то за неопрятный вид.
— Эй ты, Сюркуф, гроза морей, — кричала она, — ну чего лаешься? Не видишь, что женщина рядом? А еще в кино приглашал. Да кто с тобой пойдет, с таким?
— Простите, Вероника Александровна, не заметил вас. Не буду, — сконфуженно говорил провинившийся, стараясь как можно скорее уйти от насмешек девушки.
Готовила она отлично. Команда, объевшаяся кашей и макаронами Петровича, не находила слов, чтобы похвалить новую повариху.
— Вот это да! Здорово! Пальчики оближешь! Молодец! — только и слышалось со всех сторон.
Ей помогали все. Чистили овощи, разжигали камбуз, кипятили утром воду. По просьбе Вероники Буров сделал два фанерных плаката: «На камбуз вход воспрещен», «Вход только в чистой робе». Первый повесили на палубе у камбузных дверей, где всегда маячил кто-нибудь из команды, но теперь не смел переступить заветного порога, а второй — на двери в столовую.
Не обошлось и без скандальчика. Вероника приготовила на ужин вкусный морковный гарнир. Бурову гарнир не понравился. Он что-то сказал. Вероника выхватила из-под носа у растерявшегося Ваняшки тарелку и швырнула в открытый иллюминатор.
— Ты что? Рехнулась? — закричал испуганный парень. — Психичка. Давай второе.
— Второе пойдешь есть в «Арктику». Там лучше готовят. Ну чего смотришь? Подумаешь — не понравилось. Не голодал, видно, никогда. Или у себя в деревне одними «девалями» питался? Наверное, кроме картошки, ничего и не видел, лаптем щи хлебал, а тут пришел фыркать.
За столом засмеялись. Роман, подавив улыбку, — уж больно смешной вид был у матроса, — строго сказал:
— После обеда, Вероника, зайдите ко мне.
— Вы, товарищ капитан, не волнуйтесь. Тарелку и ложку я завтра куплю. Инвентарь не пострадает. А этот пусть в «Арктику» топает. Не дам ему второго.
Только после приказания капитана повариха выдала провинившемуся Бурову злополучную морковку.
— Вероника Александровна, второе вы сегодня приготовили очень вкусно, — осторожно проговорил Роман, когда девушка поднялась к нему в каюту, — но прошу вас больше таких представлений не устраивать. Денег у вас не хватит на посуду…
Вероника, надув губы, молчала.
— Несправедливо. Ведь сами говорите, что вкусная морковка была. Так зачем языком шлепать? — наконец сказала повариха.
— Все равно посудой бросаться не надо.
— Ладно, не буду.
Вскоре Вероника еще раз показала свой характер. С ее приходом на судно немедленно появились ухажеры. В кают-компании каждый вечер толкался кто-нибудь из них в своем лучшем выходном костюме и поджидал, когда повариха кончит работу на камбузе.
— Вероника Александровна, я взял билеты в Дом культуры. Замечательная пьеса, «По ту сторону». Про разведчиков. Пойдемте?
— Верочка, пойдем потанцевать в «Арктику»…
— Мировая картина идет в кино…
Вероника никому не отдавала предпочтения. Она охотно принимала приглашения, но всегда ходила окруженная веселой компанией. Никто не мог похвастаться, что провел с ней вечер вдвоем. Ухажеры приуныли. И не без основания. После истории с мотористом Лобуко всем стало ясно, что от Вероники надо держаться подальше. А произошло вот что.
Утром, когда команда собралась завтракать, Лобуко, высокий светлоглазый парень, считавшийся на судне покорителем дамских сердец, появился за столом с огромным синяком под глазом. Это сразу заметили.
— На кулак нарвался, Тимка?
— Хорошего «бланша» заработал. Кто это тебя так здорово?
Не успел Лобуко ответить, как в камбузное окошечко высунулась голова Вероники.
— Это я его, товарищи.
— Брось трепаться, Верка. А то и вправду подумают, что ты, — закричал внезапно покрасневший моторист.
— Трепаться? Посмотрите на эту рожу, ребята. Герой-любовник! Выпил для храбрости и ночью ко мне в каюту целоваться полез. Вот я его и поцеловала. Этим… — Вероника высунула в окошко маленький твердый кулак. — Что, не так разве было, Тимка?
Возмущенный Лобуко вскочил с места.
— Да не ври ты! Мне такая шкидла и даром не нужна. У меня другие помоложе и получше есть. Навалом.
— Получше! — передразнила Вероника. — Может быть, и лучше. А тут рядом. Никуда ходить не надо. Как удобно! Эх ты, недотепа! Я жениха сама себе выберу. Запомните, кого это касается.
Роман, присутствовавший при этой сцене, нахмурился. Как бы повариха не бросила фартук и не ушла с судна. Тогда прощай вкусные обеды и хорошее настроение экипажа.
— Лобуко, было это? — спросил он моториста.
— Врет она все, товарищ капитан. Не верьте ни одному слову.
