Илиада Капитана Блада - Попов Михаил Михайлович (библиотека книг .txt) 📗
— Что мы скажем старику, если Энтони не вернется? — спросил Логан, стоя у фальшборта и глядя на тающую в полутьме шлюпку.
— Я стараюсь об этом не думать.
Весь следующий день после разговора с лысым посланцем Лавинии Биверсток дон Диего провел в размышлениях, что, в принципе, было не очень свойственным для него занятием. «Итак, — говорил он себе, — зачем отпираться? Я — старый, битый-перебитый жизнью человек, джентльмен удачи, просто-напросто влюблен в белокурую девчонку, в этого заморского ангелочка с голубыми глазами и ртом, полным язвительных оскорблений». Действительно, об этом свидетельствует, об этом просто вопит каждый день в последние полтора месяца. Все началось с этих дурацких переодеваний к столу, продолжилось не менее дурацкой игрой в раздувание выкупа и ревностью к этому красавчику Мануэлю. Кончилось тем, что он упустил настоящий куш, хотя очень хорошо знал, как богата Лавиния Биверсток.
«Как я мог так раскиснуть? — удивлялся дон Диего. — Я уже чуть не потерял два своих корабля, я уже, кажется, потерял полмиллиона песо. Из этого положения должен быть выход, достойный испанского графа и старого моряка!»
— Фабрицио! — крикнул дон Диего.
Дворецкий появился мгновенно, после вчерашнего разговора он предпочитал не раздражать хозяина своим свободомыслием. Троглио прятался у него в покоях в ожидании подходящего судна, на котором можно было отправиться на Ямайку. Положению Троглио трудно было позавидовать, решительность и жестокость Лавинии вряд ли уступала жестокости хозяина Мохнатой Глотки.
— Фабрицио, — спросил дон Диего, — там уже набили перепелов для ужина?
— По-моему, нет, сеньор.
— Так пусть не спешат.
— Я понял вас, сеньор.
Дон Диего, находясь в дурном расположении, любил сам забивать скот и резать птицу для кухни. Одно время эта кровожадность казалась Фабрицио несколько искусственной, но однажды, когда этот черт у него на глазах своей рукой зарубил сарацинским акинаком припозднившегося посыльного, он излечился от снисходительного отношения к этой дикой привычке хозяина. И в те дни, когда на дона Диего находила подобная блажь, он старался быть исчерпывающе исполнительным.
Тяжело ступая и гремя серебряными побрякушками, которыми были густо увешаны его сапожищи, дон Диего направился прямо в сторону кухни. Там повара, тоже знакомые с манерами и капризами хозяина, уже приготовили клетки с дичью. Первым делом дон Диего обрушился на посуду: тазы, лохани и горшки, отчего поднялся жуткий грохот, залаяли собаки, заклекотали в недоумении птицы, потом он, открыв клетку, запустил туда руку и, выхватив перепелку, оторвал ей голову.
— Блюдо! — крикнул он.
Фабрицио тут же поставил справа от него большое блюдо.
Головы он бросал в угол, в пасти собак и в бледных, жалобно улыбающихся поварят, а убитых птиц — в поданную посуду.
Через минуту камзол испанского гранда оказался весь в крови и перьях.
— Соли! — потребовал он, и самый смелый поваренок тут же подал ему каменную кружку с солью.
Бросив на трепещущие тушки несколько горстей, дон Диего потребовал:
— Перцу!
Нашелся и перец, разумеется. Равно как и корица, и оливковое масло.
Отступив на шаг, дон Диего полюбовался своею работой.
— Украсьте зеленью — и можно подавать!
Сразу человек пять бросились выполнять его приказание.
— Фабрицио!
— Я здесь, сеньор.
— Передай этой англичанке, что я жду ее к ужину.
— Но ведь...
— Если понадобится, доставить силой!
Через несколько минут стол был накрыт. Двое лакеев под руки ввели в столовую слегка упирающуюся мисс Элен. Она была бледнее обычного и имела крайне растерянный вид.
Дон Диего, он не стал переодеваться, поднялся ей навстречу: во всем блеске своего зловещего туалета. Любезно улыбаясь и поправляя твердые от спекшейся крови усы, он сказал:
— Имею честь приветствовать вас, мисс.
— Что с вами, дон Диего?
— Со мной? — Он со смехом оглядел свой наряд. — Вот на эту тему я и хотел поговорить с вами.
— Какую тему? — тихо спросила Элен, усаживаемая руками слуг в кресло за противоположным концом стола, — она едва не потеряла сознание, увидев, что за угощения стоят перед нею.
— Так вот, мисс, я убежден, что за время вашего пребывания под моим гостеприимным кровом вам пришлось услышать пару-тройку историй о моей необыкновенной кровожадности. Ваша служанка могла узнать об этом на рынке в гавани.
— Да, до меня доходили слухи.
Хозяин Мохнатой Глотки смачно отхлебнул из своего высокого бокала — там было густое вино, которое вполне можно было принять за кровь.
— Мне кажется, вы думали, что это сказки: говорят, что дон Диего дикарь? Что вы! Это хорошо одетый благовоспитанный сеньор. Говорят, дон Диего вспыльчив и груб? Это выдумки, потому что он раз за разом сносит жестокие оскорбления, угрожая всего лишь какими-то дополнительными расходами папе.
— Я радовалась тому, что это всего лишь слухи.
— Радовались?! Вы радовались тому, что вам удалось приручить бешеного волка! Я знаю, почему вы избегали моего общества. Вы думали, что я у вас в руках. Как же! Никому не удавалось обуздать, а ей удалось!
Он выпил еще вина, и в его глазах к блеску ярости добавилось пьяное безумие.
— Так вот, пришло время поставить все на свои места. — Дон Диего встал во весь свой громадный рост. — Вам не нравилось искусство моих поваров, так сегодня я сам приготовил вам перепелочек, вас коробили особые знаки внимания, которые я по глупости пытался вам оказывать как леди...
Дон Диего взял канделябр со стола и направился к Элен.
— ...Так сейчас я поступлю с вами так, как привык поступать с обычными женщинами.
— Вы обижаетесь на меня за то, что не вызывали у меня страха? — прошептала Элен окаменевшими губами. — Извольте, теперь я вас боюсь.
Испанец приближался медленно, слегка покачиваясь, как бушприт корабля, идущего на таран в бурном море.
— Вам нечего меня бояться, — осклабился он, — я сделаю с вами только то, что делают настоящие моряки с портовыми девками каждую ночь.
Чем ближе он подходил, тем омерзительнее становилась его улыбка. Подойдя вплотную, он поднял над сидящей огонь, как бы для того, чтобы лучше рассмотреть смятение жертвы. Капля воска упала девушке на ключицу, она очнулась от гипнотического состояния, в котором находилась, и, схватив с блюда вертел, в отчаянии ткнула наклоняющегося с поцелуем мерзавца в лицо. Он не сразу понял, что произошло. Отшатнулся, первым ощущением была странная полуслепота.
Фабрицио, услышав сдавленный возглас господина, вошел в столовую. Дон Диего стоял над Элен и глухо ревел. Фабрицио на цыпочках подбежал к нему и увидел, что из глаза у хозяина торчит какая-то железка. Дон Диего, продолжая реветь и покачиваться, повернулся к нему, и Фабрицио увидел, что второй конец торчит из виска. Задрожав, генуэзец отступил на несколько шагов.
— Фабрицио! — удивленно сказал дон Диего, рассмотрев его вторым глазом, потом переложил подсвечник из правой руки в левую, затем осторожно нащупал торчащую из глаза спицу. На мгновение все застыли, напряженно следя за ним. Вдруг дон Диего изо всех сил рванул металлическую занозу из своего глаза. На и без того окровавленный камзол хлынула новая порция крови. Дон Диего поднес к целому глазу извлеченную иглу — состояние шока все еще продолжалось, — рассмотрел ее и отбросил в угол. Попытался развернуться, чтобы увидеть виновницу произошедшего, но не смог. Грузно сел на пол, ударив подсвечником по камню. Этот звук будто послужил сигналом — Элен убежала к себе в комнату. Фабрицио бросился за подмогой.
— Тилби!
— Да, мисс.
Камеристка впервые видела свою госпожу в таком состоянии, она сразу поняла, что произошло что-то ужасное.
— Он напал на вас, мисс?
— Да, и я ранила его.
Некоторое время Элен металась по комнате. Тилби следила за ней, прижав к губам край платья, которое она только что примеряла. Элен неожиданно остановилась.
