Королева морей - Волошин Юрий (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Она накричала на главного приказчика Абана и приказала купить коня, как только приползут в оазис.
— И смотри не крути мне! Я уже разбираюсь в лошадях! Чтоб был легок на ногах и вынослив! Не стану я качаться на этом страшилище!
— Асия-ханум, я все сделаю, как прикажете. Не извольте беспокоиться. Конем будете довольны. К ночи будем в караван-сарае, а утром вы получите отличную лошадь, ханум.
На закате солнца Асия увидела зелень оазиса. Все заспешили к караван-сараю и уже в полной ночной темноте едва разместились в тесном помещении. Огромное пространство оазиса теперь зеленело и цвело. Пальмы величаво колыхали своими кронами и бесстрастно взирали на суету у своих колонн-стволов, шелестя жесткими перистыми листьями. Скопление караванов и людей превращало все пространство оазиса в муравейник. Все стремились использовать прохладное время для транспортировки грузов.
Здесь предполагалось сделать дневку и дать отдохнуть каравану перед дальней и трудной дорогой. Но прошел слух, что в двух-трех днях пути на восток появились разбойники, и пришлось ждать, пока соберется большой караван с охраной. И только через четыре дня караван вместе с другими потянулся на восток, к побережью Оманского залива.
Асия гарцевала на новом коне, одетая в мужской наряд, закрывшись до самых глаз покрывалом. Она обвешалась оружием и часто стреляла из пистолетов, приучая глаз к точности, а руку к твердости. Тонкая сабля тоже не залеживалась в ножнах, она ее выхватывала и крутила над головой, пока ее никто не мог видеть за гребнем бархана. Она вскоре стала известна всем в караванах, и ее считали внуком Абу-Мулайла. Старика многие знали и часто навещали, выражая соболезнование и сострадание.
Дней через пять путники сделали остановку у колодца Абу-Хафафа. Воды было достаточно, и никаких стычек не произошло. О разбойниках и здесь ходили слухи.
Через день после выхода в путь их обстреляли из-за бархана. Асия вначале не поняла, что произошло, когда караван вдруг остановился и охрана забегала с ружьями. Издали доносились хлопки выстрелов, совсем не страшных, но фонтаны песка показывали, что это опасно. Поднялись крики, охранники стали стрелять по барханам, Асия мельком видела головы всадников, мчавшихся в разных направлениях, и дымки выстрелов. Пуля с визгом пронеслась рядом, и Асия вдруг испугалась и погнала коня подальше от разбойников.
Стрельба продолжалась недолго. Караван оказался не по зубам разбойникам, и они умчались в пески. Среди путешественников оказалось двое раненых и убитая лошадь. По общему мнению — отделались легко.
Асия надолго запомнила этот визг пули. Вид раненых не произвел на нее впечатления, но пуля волновала ее, и ей становилось иногда стыдно за свой страх. «Видно, отвыкла от такой жизни, — думала она. — Раньше я ничего такого не испытывала». Теперь не стоило отдаляться от каравана в одиночку. Конь у нее оказался недостаточно резвым, хоть был и выносливее прежнего.
Дни тянулись однообразно и скучно, пески изредка перемежались каменистыми россыпями. Редко встречались кочевья бедуинов. Тогда делались короткие остановки для обмена товаром. Люди радовались возможности поговорить, но держались настороженно. Кочевник всегда себе на уме, и никто не может сказать, когда он взорвется гневом. Однако все проходило мирно. Воды и травы хватало, и враждовать не было причин.
— Асия, — сказал слабым голосом Абу-Мулайл, когда та подсела к его костру на ночном биваке, — не забыла ли ты моих наставлений?
— Каких, господин мой? Их было много, и я все их помню. Вот только не уверена, что сумею выполнить.
— Этого я больше всего и опасаюсь. Береги себя, дочка. Мне бы не хотелось, чтобы тебя постигло несчастье в моих родных местах. Уйду я — и тебя некому будет защитить.
— Я буду стараться, господин.
— Тебе надо найти верных людей, а это трудное дело, Асия. Мой сын Газван, который ждет нас в Маскате, может тебе помочь, но не очень на него рассчитывай. Он занят своими делами и не станет из-за тебя ссориться с шейхами и своими товарищами по делу.
— Вы столько уже говорили мне об этом, что я стала бояться всего, что меня может ожидать. Я почти не пропускаю намазов, отец мой и господин.
— И все же я беспокоюсь о тебе, Асия. Мне не будет покоя на том свете, если ты не станешь выполнять моих советов и пострадаешь из-за этого.
— Все предопределено, так у вас говорится, так чего же волноваться? И так все свершится по воле аллаха, без него и волос с головы не упадет. Я даже несколько сур из Корана запомнила.
— Но ведь их всего сто четырнадцать, Асия.
— Думаю, что все никто не знает, может быть, улемы или имамы.
— Не говори так, Асия. Это кощунство. Лучше молчи!
Вскоре на горизонте показались горы. Они вставали из песков медленно, но росли с каждым днем. Дорога стала подниматься по каменистым склонам, и движение замедлилось.
— Это горы Худжар, — сказал приказчик Хилал. — Скоро появится вершина горы Джебель-Шам. Она будет по правую руку. На вершине еще снег будет блестеть. Но скоро стает.
— Так это значит, что до Маската уже недалеко? — в волнении воскликнула Асия, услышав голос приказчика.
— Конечно, уже близко, ханум. Но дорога будет трудной.
Потянулись ущелья и горы, покрытые лесами и зеленью. Стало прохладно, но топлива хватало, и путники не мерзли у ночных костров. Выли волки, хохотали гиены, тявкали поблизости шакалы и ухали совы. Асия вслушивалась в звуки гор и вспоминала леса родных мест. Там тоже выли волки, но шакалов и гиен она не слышала. Совы тоже ее не пугали, но изредка доносился рык леопарда, о свирепости которого рассказывали погонщики. Ей было страшно и очень хотелось поглядеть на диковинных зверей.
— Э, ханум! Лучше не видеть этих тварей, — отговаривал ее погонщик, слушая сетования на неудачу в поисках зверей. — В горах трудно их заметить.
И вот проплыла мимо гора Джебель-Шам со своей снежной вершиной, и дорога начала спускаться в долины. А два дня спустя вдали показались строения Маската.
Глава 31
СТРАШНОЕ ОДИНОЧЕСТВО
Оповещенный гонцом, навстречу каравану выехал сын Абу-Мулайла — Газван ибн Фуад в сопровождении свиты родственников и друзей. Однако встреча оказалась не такой радостной, как думал о том сын. Абу-Мулайл так ослабел и измучился болями, что даже не поднялся. Он только едва кивнул сыну и безвольно принимал знаки любви и внимания.
Всем было ясно, что дни хозяина сочтены. В траурном молчании караван проследовал в город, а далее родственники поспешили в дом Газвана.
На Асию мало кто обратил внимание, и ею занялся слуга, который отвел женщину во внутренние покои, где находилась мать Газвана, престарелая Нузга, превратившаяся от забот и болезней в сморщенное высохшее создание, едва передвигавшееся на искривленных ногах.
— Кого это аллах послал нашему Абу-Мулайлу? — прошамкал беззубый рот старухи, подслеповато разглядывавшей молодую жену ее мужа.
— Ханум с севера и очень любима господином, — ответил слуга, передавая Асию в руки служанок.
— Да, да, любима, — шамкала старуха. — Мы все когда-то были любимы. А что потом? Да простит меня аллах, немощную!
Асия старалась проявить почтительность к старухе, но ее отталкивал и злил этот бесцеремонный взгляд. Служанки смотрели на нее дерзкими глазами с явным любопытством. И когда ей отвели место в одной комнате со старухой, она решила сразу поставить всех на место.
— Покажи-ка мне все комнаты, — приказала она одной из девушек, поразившей ее темным цветом кожи и курчавостью волос. Она и раньше уже видела подобных людей, но издали и мельком.
Девушка вопросительно глянула на Нузгу. Та прошамкала что-то недовольно, и девушка ответила спокойно и немного вызывающе:
— Старшая госпожа не велит, ханум.
Асия вспыхнула. Она была в дорожном костюме и поигрывала нагайкой, еще висевшей у нее на руке.
— Ты, тварь черная! — крикнула она, сдерживая смущение и робость, загоняя их подальше внутрь. — Как смеешь возражать мне? Веди немедленно, а с госпожой я сама договорюсь! — она хлопнула плетью по сапогу, и служанка, втянув голову в плечи, поспешила исполнить приказ новой госпожи.
