Огненный пояс. По следам ветра (сборник) - Голубев Глеб Николаевич (книги онлайн полностью txt) 📗
Когда Павлик и Борис унесли Михаила вниз, в каюту, Светлана вдруг накинулась на меня:
— Почему у тебя кровь из носа идет?
— Где? — я провел рукой по лицу.
На ней действительно были следы крови.
— И глаза у него красные, больные, посмотри, Света, — закудахтала Наташка.
Пришлось сознаться, что у меня был маленький обжим. Тут уж девчата, конечно, бросились демонстрировать на мне свои медицинские познания. Они обмотали мне голову мокрым полотенцем, так что я ничего не мог видеть вокруг, а потом заставили задрать голову повыше и в такой смехотворной позе, придерживая за локти, как инвалида, повели меня в каюту.
Михаил лежал на койке и, отдуваясь, пил холодный чай, густой и темный. Меня торжественно уложили на другую койку, как я ни упирался. А потом Светлана встала в «артистическую» позу посреди каюты и запела:
Я запустил в нее подушкой, но она увернулась и продолжала:
Следующий куплет со смехом подхватила Наташа:
Песня, пожалуй, довольно точно отражала наши взаимоотношения с Михаилом…
Девчата с хохотом убежали на палубу, а он сказал мне:
— Шутки шутками, а ты ведь действительно спас мне жизнь. Спасибо! Постараюсь отплатить тебе тем же.
— Что за счеты! — ответил я. — Как-нибудь рассчитаемся…
Мы с ним и не подозревали в тот момент, что наш шутливый разговор окажется пророческим…
Странная находка
Наутро мы оба чувствовали себя вполне здоровыми, я-то уж во всяком случае. Но Кратов отменил все погружения и объявил этот день выходным.
Расстелили на баке брезент и загорали, болтая о всякой всячине. Но как-то так получилось, что все наши разговоры так или иначе возвращались к древнему кораблю, остатки которого покоились на морском дне. Откуда он плыл? Почему наскочил на риф? Что случилось с его командой?
— Больно вы шустрые, все хотите сразу узнать, — ворчал Василий Павлович. — Я прекрасно понимаю ваше нетерпение и разделяю его. Но вопросов масса, а ответов почти нет. Откуда плыл корабль? Неизвестно. Клейма на амфорах не наводят на след. Может быть, узнаем это по другим особенностям груза.
Вокруг профессора постепенно собирались свободные от вахты матросы. Тихонько подошел капитан и сел в сторонке на бухту каната.
— А люди как, все погибли? — спросил один из матросов.
— Это мы вообще никогда не узнаем, — ответил Кратов. — Даже если кто-то из- них и доплыл до берега, на суше его поджидало не меньше опасностей, чем в море. На пути к ближайшим греческим поселениям кочевали враждебные племена синдов и скифов. Попавшие в плен навеки становились рабами.
— Навряд ли кто-нибудь спасся, — задумчиво сказал капитан. — Наскочили они на банку скорее всего ночью. Днем ее можно было бы заметить по цвету воды. А ночью все спали, так и пошли ко дну в каютах… А что же это было за судно, профессор? Как оно выглядело, любопытно узнать. Похоже на наши, современные?
— Вопрос весьма нелегкий, уважаемый Трофим Данилович, — покачал головой профессор. — Мы знаем по описаниям военные корабли греков — триеры. На них плавало до двухсот гребцов. Торговые суда, конечно, были поменьше. Но до сих пор нет в музее даже модели такого корабля. Некоторое представление мы можем получить только по увеселительным лодкам римского императора Траяна. Их удалось найти при осушении озера Неми в Италии. Но одно дело лодки, предназначенные для увеселительных прогулок по тихому, небольшому озеру, а совсем иное — настоящие торговые корабли, на которых древние мореплаватели совершали свои походы. Некоторые греческие города-полисы, как, например, Милет, имели сотни заморских колоний, куда, конечно, они часто плавали. Недаром милетских купцов прозвали «вечными мореходами». Найти целиком хоть один корабль, на котором они странствовали, конечно, весьма заманчиво для науки. Но — увы! — дерево не сохраняется в морской воде. А все корабли в те времена строили только из дерева. Сейчас уже известно несколько находок древних затонувших судов. Но всюду, как и в нашем случае, находят только амфоры и отдельные металлические части судов. Сами же корабли давно растворились в морской воде.
— А если попытаться хотя бы восстановить облик этого корабля? — сказал Аристов. — Ведь груз, уцелевший до наших дней, хранился в каком-то определенном порядке: в трюмах, в каютах. Значит, по находкам можно представить устройство корабля, верно, Василий Павлович?
— Верно, — согласился Кратов. — Я уже пытаюсь сделать нечто подобное. Не случайно же я требую от каждого из вас точно сообщать, где именно сделана каждая находка, в каком квадрате. Все эти данные я наношу на специальную схему…
— Почему же вы нам не показываете?
— Покажите! — зашумели мы.
— Она еще не готова, — отказывался профессор. Но потом уступил, отправился в каюту и принес оттуда большой лист ватмана.
Он расстелил его на палубе, аккуратно приколов кнопками. Цветными карандашами были обведены склон рифа с уступом, на котором мы нашли первую амфору, и участок дна у подножия скалы, где покоился затонувший корабль. Пунктир намечал контуры самого корабля. Местами он прерывался: значит, в этом месте мы еще не копались.
— Судя по всему, корабль ударился о риф правым бортом и очень быстро пошел ко дну, — пояснял Василий Павлович, водя тупым концом карандаша по карте. — Лег он на дно так, что его нос оказался чуть приподнятым, а правый борт наклоненным. — Как я это узнал? — профессор хитро прищурился и окинул взглядом наши лица. — Методом почтенного Шерлока Холмса, которым вы все, наверное, еще недавно увлекались, сиречь путем логических рассуждении. И, конечно, наблюдений за местом раскопок с помощью телевизора. Ну-ка, проверим вашу наблюдательность и сообразительность. Прежде всего, кто мне скажет, куда повернут носом затонувший корабль: к скале или в противоположную сторону от нее?
— К скале, — торопливо ответил Миша Аристов.
— Правильно, но почему ты так решил?
— Не мог же он удариться о скалу кормой.
Кратов засмеялся.
— Довод действительно весьма резонный. Конечно, корабль плыл не кормой вперед, а носом. Но я пришел к тому же выводу несколько иным путем. Вспомните, где Светлана нашла статуэтку?
— Почти у самого подножия скалы, — сказала Светлана.
— А что это означает? Статуэтку, конечно, везли не в трюме. Она украшала каюту кого-то из моряков, вероятно, самого капитана. А в те времена, как и поныне, для жилых помещений отводилось самое неудобное место — на баке, где больше всего качает. Кормовую же часть занимали трюмы для грузов. Мы действительно находим амфоры не там, где обнаружена статуэтка, не у самой скалы, а в некотором отдалении от нее. Так?
— Так! — хором ответили мы.
— Теперь разберем второй вопрос. Откуда мне известно, что судно ударилось о скалу именно правым бортом и получило большую пробоину? Ну, кто скажет?
Мы все переглядывались, словно ожидая друг от друга подсказки, и молчали. В самом деле: как это узнаешь? Ведь бортов не сохранилось, попробуй теперь переделить, в каком из них зияла пробоина?
— Задумались, шерлоки холмсы? — насмешливо сказал Кратов. — А все потому, что больше работаете руками, чем головой. Для археолога же и то и другое одинаково важно. Вы обратили внимание, как расположены амфоры на дне? Здесь они почему-то лежат в полном беспорядке; А вот в этом месте вы их находили целыми гнездами, словно аккуратненько уложенными в штабели. Почему так? Рядами амфоры были уложены в трюме корабля, и часть их так и осталась там лежать после крушения. А другая часть груза вывалилась через разбитый борт а рассыпалась по дну в беспорядке, И именно справа от судна, раз оно лежит носом к скале. Значит, поврежден правый борт.
