Пират Её Величества - Курочкин-Креве Николай (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
— Сын Эдмунда. Что ж, — серьезно сказал Вильям, — это уже само по себе наилучшая рекомендация. И я, и Джон очень хорошо помним твоего отца. И ценим. Кстати, как он? Давно мы не встречались, но нас должно простить: унаследовав дело отца, нам не то что друзей навещать — нам спать по три дня подряд некогда бывало. Пока хоть отчасти освоились в делах, минули годы. Как он, на родину в Девоншир возвращаться не думает?
— Думал, еще год назад. Но не теперь.
— Что так?
— Он получил приход. В Кенте. Думаю, теперь, если волнений новых не произойдет, он уж никогда и никуда с места не стронется. Надоело бегать с места на место. А с такой семьей как наша, вообще очень сложно переезжать. Вы же не знаете, а у меня ведь уже десятеро братишек! Да и приход его в хорошем месте: тихая деревня, дом в прекрасном саду, церковь старенькая… Нет, он уж не сдвинется с места ни за какие коврижки. И прихожане не отпустят — они его полюбили. Пускай уж доживает там, куда судьба определила, — солидно ответил Фрэнсис.
Братья одобрительно переглянулись: обоим понравилось, как говорил об отце этот юнец, которого они помнили четырехлетним карапузом: об отце — как старший о младшем говорит. С ответственностью. Не покровительственно, не снисходительно, а так, как и надобно.
— И что твои братья поделывают?
— Растут пока. Впрочем, старший из них уже плавает на разных торговых посудинах вдоль побережья, — и, усмехнувшись, Фрэнсис добавил:
— Еще с Чатама у нас у всех морская соль в крови.
— Это отлично! — весело ответил Вильям. — Морская профессия может дать человеку все! Особенно в наши дни.
Что ж, он имел полное право так говорить, потому что им, Хоукинзам, море действительно дало все: богатство, известность, приключения, карьеру, путешествия, ну и опасности в меру… Старый Вильям посылал корабли на восточные побережья Америки, а его сыновья организовали почти регулярную доставку черных невольников из Верхней Гвинеи на побережье Караибского моря — туда, где рабы нужны были не для услужения в домах знатных и богатых людей, а для работы на плантациях. Там спрос на них был, можно сказать, неограничен. Индейцев, какие покрепче, испанцы извели каторжным трудом и теперь не могли вести хозяйство без постоянного притока из-за океана новых и новых рабов. Правда, торговлю сильно осложняло то обстоятельство, что король Испании Филипп Второй объявил торговлю живым товаром исключительной монополией казны. Но «осложняло» не означает «прекращало». По-прежнему Джон Хоукинз, а также немало французских корсаров и голландских приватиров шли на риск, контрабандой ввозя в Америку сотни и тысячи рабов.
Относительно моральной стороны работорговли католики и протестанты были едины: цветнокожие потому такие здоровые, что созданы Господом Богом специально для работы на белых. Такие здоровенные потому, что каждый из них должен быть пригоден для самой тяжелой работы, какую ни прикажут делать.
К тому же, забирая чернокожих с родины, где они погрязали в языческом идолопоклонничестве, не ведая истинного Бога, работорговцы… спасали их души от погибели! Вот так, не больше и не меньше! И когда Хоукинзы объявляли, что и в текущем году снова не смогут дать ни пенни на благотворительность, поскольку много вложили в расширение работорговли, — это считалось всеми уважительной причиной. Церковные старосты отступались…
— А теперь расскажи немного о себе — что сам найдешь нужным, — сказал Джон, до сих пор молчавший.
— Ну, что рассказывать? — Фрэнсис почувствовал, что отступившее было смущение снова захлестывает его с головой. — Ну, что? Плавал. В основном через Пролив. Ближний каботаж. Последние три года — на собственном судне. На море с тринадцати лет. Сперва юнгой, потом помощником боцмана, помощником капитана и шкипером. У покойного Дэйвида Таггарта.. С ним мы ходили не далее Голландии.
— Что за посудина у этого… Таггарта?
— Да, Таггарта. Двадцатипятитонник. Но крепко построен, к тому же владелец поддерживал судно в идеальном порядке. Редкий был человек Таггарт. При первой возможности он рассчитал морячка, который помогал ему на «Нэнси», и мы управлялись вдвоем. Он, знаете ли, любил покушать. Готовил сам на нас обоих — и каждый раз что-нибудь новенькое. Сам изобретал блюда…
— Так что ты одновременно ел всякие вкусности и учился морскому делу? — захохотал Вильям. — Однако неплохо он устроился, а, Джон?
Братьям до этого Таггарта дела не было. Но они приглядывались к первенцу Эдмунда Дрейка — а в этом деле, в подборе командного состава для дальних плаваний, мелочей не было. Так что пусть рассказывает что хочет: важно все, и как человек рассказывает, и о чем хочется говорить… Человек виднее, когда ему позволяют идти свободным курсом, верно?
— Да. Но главное — Таггарт сразу стал учить меня самостоятельно водить судно. Были рейсы, когда мы вообще вдвоем на борту, так что хочешь — не хочешь, а покуда капитан спит, я и рулевой, я и штурман, и я же — палубный матрос. Вот тогда-то я и понял, что как для кого — а для меня жизнь только в море! Таггарт говаривал: «Добрый корабль, спокойное море и попутный ветер — что еще человеку нужно?»
— А что ты читал по навигации? — поинтересовался Вильям.
— Да если честно сказать, то — ничего. Таггарт много в свое время читал — у него даже библиотека в каюте была — и мне напересказывал много всего. И по истории, и по корабельной архитектуре, и по географии, и о морских сражениях. Он в былые годы плавал на больших кораблях, вдоль португальских берегов, в Азию… Вообще много видел и много умел. Я у него перенял многое.
— А каким образом ты в шестнадцать лет заимел собственное судно? Деньги копил с первого дня в море?
— О, нет. Таггарт умер, от заразы какой-то. И оставил «Нэнси» мне по завещанию. Он ведь был холостяк. Подобрал я себе паренька на пару лет меня младше — и плаваю.
…Братья Хоукикзы то и дело забывали, что перед ними сидит не взрослый мужчина, а зеленый юнец.
— Ну, а к нам что тебя привело? Как-никак, капитан и судовладелец, никто тебе не хозяин. Чего лучше?
— Скучно мне каботажем заниматься. И потом… Извините за громкие слова, не мастер я точно их подбирать, но только, понимаете ли, плавая по следам Таггарта, я имею небольшую прибыль — но ничем не помогаю Англии. А ей сейчас нелегко. Я чувствую — нет, даже не так, — я знаю, что могу больше. Я англиканин, протестант — и не из тех, кто только читает себе свою Библию и знать ни о чем не желает. Хоть таких сейчас и полно. Сейчас, я слышал, Испания закрыла свои порты для наших судов. А те суда, что стояли в их портах в день объявления указа об этом, захвачены. Моряков объявили еретиками и сослали на галеры, а иных сразу замучили. Вот это и было последней каплей…
Джон Хоукинз глянул многозначительно на брата. Тот кивнул в ответ. И Джон спросил:
— Если я верно понял, вы, молодой человек, нацелились на Запад? Хотя есть иные пути, иные моря, очень даже интересные. Средиземное, скажем. Или южно-азиатские. Или полярные…
— Нет, я об ином мечтаю. Самое интересное для меня — то море, на котором можно сразиться с испанцами! Как говорится, трава всегда зеленее по ту сторону холма. А для меня тот холм — да ведь и для вас, сэр! — Атлантика. Не вы ли сами только недавно вернулись с Караибского моря, с пользой для Англии и с прибылью для себя?
— Так, так, молодой человек, — буркнул Вильям. — Мы берем вас на один из наших кораблей, хотя, сами понимаете, для начала — не капитаном.
— У вас не будет повода жалеть об этом! — храбро заверил Фрэнсис.
— Надеемся. А как вы распорядитесь со своим корабликом?
— Продам! — без колебаний заявил Фрэнсис…
Итак, Фрэнсис поступил на службу к братьям Хоукинзам. Для начала его направили третьим помощником капитана на большое судно «Эйвон». Испания временно ослабила эмбарго на торговлю с Англией — и, воспользовавшись этим, Хоукинзы послали «Эйвон» в северо-испанские порты побережья Бискайского залива. Тут очень пригодилось знание испанского. А одна встреча усугубила его ненависть к королю Филиппу Второму и его тирании.
