Сборник Поход «Челюскина» - Коллектив авторов (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
В Уэллене оставались в это время последние челюскинцы (около 40 человек), остальные уже были отправлены в бухты Лаврентия и Провидения.
Радист Иванов со дня своего прибытия в Уэллен начал работать на местной радиостанции. Впоследствии Иванов остался в Уэллене, чтобы отсюда лететь на остров Врангеля.
Тов. Баевский созвал художественно-политический совет для обсуждения задач и методов работы местной косторезной мастерской.
Фотограф Новицкий делал снимки. Лена весь период пребывания челюскинцев в Уэллене занималась хозяйственной работой.
К 1 мая готовился номер газеты «Арктика» — последний номер, который выпускался силами челюскинцев под моей редакцией. Федя Решетников и Саша Погосов в ночь на 30 апреля в столовой полярной станции смонтировали номер газеты, по размерам и оформлению не виданный еще здесь.
Оставшиеся челюскинцы приняли участие в празднике и в рядах сотни демонстрантов шли по глубокому снегу поселка, вспоминая миллионные демонстрации Москвы и Ленинграда.
2 мая мы покинули Уэллен. И 7 мая коллектив челюскинцев вновь встретился на пароходе «Смоленск». [423]
Зоолог В. Стаханов. Поход по Чукотке
Сильная струя воздуха ударила мне в лицо. Толчок, еще толчок — и через несколько секунд мы в воздухе.
Каманин набрал высоту и взял курс на берег.
Через 40 минут мы были уже в Ванкареме. Посадка прошла благополучно. Выйдя из самолета, мы были встречены группой чукчей и летчиком-наблюдателем т. Петровым. Вот она наконец, желанная и долгожданная земля! В Ванкареме помещается штаб чрезвычайной спасательной тройки под председательством т. Петрова.
Нас размещают по ярангам чукчей, чтобы мы могли отдохнуть и приготовиться к дальнейшему пути по Чукотке.
В яранге, где мы остановились, живут, кроме нас, еще трое: хозяин — председатель туземного сельсовета, его жена и маленький сын.
Яранга просторная, с большим пологом, пол застлан выделанными моржовыми шкурами. [424]
Здесь мы жили два дня. Отдыхали, записывали в дневники последние впечатления и готовились в путь.
Часто по ночам мы вскакивали со шкур и прислушивались к шуму. Настороженность стала у нас привычкой.
10 апреля было днем начала нашего похода по Чукотке к пароходам спасательной экспедиции. В этот день самолеты Молокова и Каманина привезли со льда новую партию наших товарищей.
Стояла хорошая, ясная, безветреная, но морозная погода. Мы с радистом В. В. Иванюком двинулись на двух нартах прямо через лагуну по направлению к мысу Онман. Часа за четыре до нас на трех нартах вышли наши товарищи: кочегар первого класса С. Киселев, матрос первого класса Ломоносов и повар Козлов.
Собаки бежали медленно — они были сильно истощены предшествующей операцией по переброске горючего из Уэллена в Ванкарем.
Через несколько часов мы принуждены были чаевать в маленьком стойбище, не дойдя до мыса Онман.
Когда мы закончили наше чаепитие, стало уже темнеть.
Объехав мыс Онман, увидели вдали остров Колючин, хорошо нам знакомый еще по «Челюскину».
Путь изменился — начался гладкий, лишенный торосов лед берегового припая. Вдоль берега мы быстро доехали до стойбища Ильхетан. Часть стойбища расположилась на горе, часть — на низменном берегу залива.
В стойбище Ильхетан была наша первая ночевка. Здесь мы впервые познакомились с бытом чукчей.
Яранга, в которой мы заночевали, была просторная, но грязная и закоптелая. При выходе лежала целая стая собак, сильно изнуренных и хилых. В пологе хозяева приветствовали нас на своем гортанном языке.
По стенам полога стояли так называемые жирники, т. е. ящички, наполненные нерпичьим жиром, с фитилями из мха. В обязанность женщин входит тщательное наблюдение за тем, чтобы эти чукотские «керосинки» не коптили. Они постоянно чистят фитили и подправляют их.
Над жирниками вешают чайники и котелки, в которых варится пища.
Для нас, гостей, было отведено почетное место, около жирников, на шкурах оленей.
Чукотские женщины повесили нашу обувь сушить.
Отдохнув некоторое время и привыкнув к полутьме, которая [425] царила в пологе, я стал наблюдать за ее обитателями. В яранге было шесть человек: две женщины, двое мужчин и двое детей. Мужчины были молоды, один из них оказался комсомольцем, он немного читал и говорил по-русски. Он показал нам чукотский букварь, и вскоре Иванюк целиком был поглощен изучением этой книги.
Женщины, совершенно нагие, с повязками на бедрах, все время занимались хозяйством. Дети были страшно грязны.
После чая нам была предложена своеобразная пища чукчей, так называемый копальхен — моржовое мясо, которое зарывается в землю и квасится там почти год. Запах этого кушанья внушил нам отвращение, и мы принялись за банки консервов, которые нам дали в Ванкареме.
Ночью мы занимались избиением полчищ различных насекомых и утром с большим облегчением вылезли из яранги.
Таково было наше первое знакомство с чукотской жизнью. В наиболее тяжелом положении у чукчей находятся женщины, на которых лежит вся тяжелая работа по хозяйству, починке упряжи, шитью обуви и одежды, разделке мяса и т. д. [426]
Мужчины занимаются только охотой. Остальное время они лежат в ярангах или собираются группами на воздухе, курят и разговаривают.
К детям отношение у чукчей совершенно исключительное. Детей любят, балуют и делают для них все, что в силах.
Утром 11 апреля мы тронулись дальше, пересекли залив, встретив по пути несколько нарт с горючим для ванкаремской аэробазы спасательной экспедиции. Пересекли большой залив, подошли к скалистому красивому мысу, похожему на мыс Онман, и ушли опять на юг, вдоль западного берега Колючинского залива. Справа все время виднелась голубая полоска-остров Колючин.
С островом Колючиным у полярников связано много неприятных воспоминаний. Здесь недалеко когда-то зимовал швед Норденшельд на судне «Вега»; в Колючинской губе погиб самолет «Советский Север»; здесь в 1932 году потерял винт ледокольный пароход «Сибиряков»; здесь «Челюскин» в сентябре был на стоянке, затертый тяжелыми льдами. Наконец недалеко отсюда, близ Ильхетана, недавно разбился самолет Леваневского, а несколько раньше сделал вынужденную посадку на своем самолете пилот Ляпидевский.
Я помню, капитан Воронин на льду, как-то смеясь, сказал, что в следующий поход надо взорвать этот проклятый остров.
Сейчас с каждым часом мы все отчетливей видим его очертания. Путь по Колючинскому заливу был труден, и большую его часть нам пришлось итти пешком. Всюду торосы, трещины, и собакам приходится очень туго. Вдобавок наши нарты сильно загружены товарами из ванкаремской фактории Союзпушнины.
Иванюк — опытный полярник; он много раз зимовал на Севере, проделал в свое время огромный путь на собаках, оленях и пешком от Новосибирских островов через всю северо-восточную Сибирь до станции Большой Невер Амурской железной дороги.
Я тоже был в различных экспедициях. Поэтому мы с Иванюком не особенно огорчаемся тем, что приходится итти пешком.
На горизонте, несколько к югу от острова Колючина, я хорошо разглядел в бинокль самолет «АНТ-4» Ляпидевского на месте его последней аварии. Сейчас там работает сам Ляпидевский вместе со своими бортмеханиками. Самолет готовится к полету обратно в Уэллен.
За грядой береговых дюн идут низменность с озерами или лагунами и тундра, а дальше виден хребет с вершиной, срезанной столообразно.
К устью Колючинской губы мы пришли поздней ночью. Стойбище встретило нас лаем собак, и через некоторое время из яранг появились их обитатели. [427]
Уставшие, мы ввалились в одну из палаток, где, быстро раздевшись, завалились спать. Но уже через час нас разбудила чукчанка для чаепития. С удивлением я увидел, что в пологе, кроме меня и Иванюка, был еще один русский. Он спал крепким сном на почетном месте, около жирников. Я растолкал его. К еще большему моему удивлению это оказался наш повар Козлов. Он выехал на несколько часов раньше нас из стойбища Ванкарем и здесь решил нас дождаться. Оказалось, что в соседней яранге остановились еще двое наших товарищей: Ломоносов и Киселев. Двухдневный переход утомил их, и дневка была очень кстати. Да и нам приятно было встретить после тяжелого перехода наших челюскинцев. Дальнейший путь мы конечно проделали вместе.
