Железный пират (сборник) - Пембертон Макс (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
Беатриса с удовольствием слушала его речи, она верила в то, что он говорит искренно, и не могла не согласиться с ним. К тому же, она была рада, что наконец-то достигнут первый пункт их путешествия, она с радостью приветствовала отдаленные огни Боволетты. Должно быть, там — огромный лагерь, думала она, глядя на красное зарево, освещавшее вдали горизонт, и чем дальше они продвигались, тем больше она дивилась необыкновенно яркому свету на горизонте. Наконец, дорога сделала крутой поворот, они взобрались на небольшую гору и с вершины ее увидели, что происходит внизу, в долине перед ними. Это не были лагерные огни, это было пламя ярко пылавших домов Боволетты.
Это тяжелое зрелище, открывшееся им так неожиданно, поразило всех всадников настолько, что они, как бы по команде, сразу остановили своих коней. Перед ними, как на картине, расстилалась вся местность; сомнения быть не могло, вся деревушка Боволетта пылала, как один большой костер. Пламя настолько было ярко, что освещало все кругом, и дорога, проходившая через деревушку, казалась расплавленной огненной рекой; там и здесь виднелись отдельные группы солдат и людей, оказывавших им отчаянное сопротивление. На крыше церкви виднелось множество женщин и детей, столпившихся там в надежде найти спасение, но уже из окон церкви поднимались целые столбы дыма и пламени, кругом церкви сновали взад и вперед солдаты и как бы убеждали жертвы спуститься вниз к ним, где они могли бы прикончить их, но так как единственная лестница, ведшая наверх, была объята пламенем, то несчастные были обречены на верную смерть в огне, они испускали жалобные крики и в безумном страхе прижимались друг к другу. Кругом по всей деревне шла самая безжалостная и беспощадная бойня, солдаты гонялись за крестьянами из дома в дом, настигая их повсюду и убивая на месте; девушек они хватали без всякой церемонии и уходили с ними в горы; детей тоже никто не щадил.
В группе, стоявшей на горе, царило молчание; французы, сопровождавшие леди Беатрису, если и сочувствовали в душе разыгрывавшейся перед ними драме, то все же не смели вслух выражать своего удовольствия из уважения к ней. Гастон тоже не находил слов для оправдания, он знал, что подобные вещи случаются, и даже сам делал то же самое, переходя со своим полком через Альпы, но теперь он положительно не находил этому никаких оправданий и поэтому упорно молчал. В душе он невольно рассчитывал на то, что здравый смысл в этом случае подскажет Беатрисе, что его соотечественники уже не так виноваты, как это кажется на первый взгляд. Ведь не может же она, например, считать его ответственным за эти зверства, в которых он сам не принимал никакого участия.
— Это не может быть Моро, — сказал он, когда пожарище стало уменьшаться, — это, наверно, наши аванпосты. Я думаю, что скорее всего это — люди Аллемана. По всей вероятности, они требовали провианта и получили отказ. Мы должны, во всяком случае, узнать, кто они, эти драгуны, иначе мы не можем идти туда с вами, Беатриса. Вы устали, вероятно, я тоже устал, и поэтому пошлем туда кого-нибудь разузнать, в чем дело. Мы как-нибудь устроимся со своим багажом на ночь. Я ужасно жалею о том, что вы видели все это, Беатриса, но, право же, я тут ни при чем.
— Да, да, конечно, — сказала она быстро, — вы ведь только исполняете чужие приказания. Я постараюсь забыть это, Гастон. Нам необходимо действительно отдохнуть, я очень устала, дорога показалась мне бесконечной.
Он был очень рад, что она не осыпала его упреками, как он ожидал, и, подозвав к себе двух стражников, приказал им отправиться в деревню, узнать там кто командует этим отрядом и где можно найти генерала Моро.
Местечко, где они расположились, оказалось очень удобно для ночлега. Они привезли с собой провизию и вина из Киоджиа, и пока некоторые из людей занялись разборкой багажа, а другие стали расседлывать лошадей, Гастон отвел Беатрису немного в сторону, к старым руинам, находившимся тут же на горе, и разостлал для нее свой плащ на шелковистой траве.
С этой стороны стены развалин как раз закрывали от их взоров сожженную деревушку, и никто не мешал им. Им подали в скором времени скромный ужин, состоявший из мяса и хлеба и самого простого красного вина, которым обыкновенно довольствуются крестьяне.
Наконец для них обоих настал час полного покоя и гармонии, когда никакие волнения внешнего мира не мешали им, и они всецело могли предаться своим личным чувствам. В эту ночь Беатриса в первый раз в жизни забыла, что ей принадлежит ответственная роль в истории ее родного города, что она до сих пор руководила почти всеми окружавшими ее высокопоставленными и важными людьми, что все это кончилось для нее изгнанием и позором. Дивная красота природы, мягкий лунный свет, глубокое молчание кругом — все это разбудило в ней женщину, и она почувствовала, что наконец-то может всецело отдаться своему чувству, не насилуя своей воли. Гастон сидел тут же около нее, и хотя они говорили очень мало, но оба чувствовали в эту минуту, что души их сливаются воедино, и они составляют как бы одно целое. Несмотря на это, Беатриса все же не переставала владеть собой, она смеялась и шутила с Гастоном, вырывала у него бутылку из рук, мешала ему доставать провизию из корзины и затем, смеясь, ела с ним из одной тарелки на разостланной перед ними скатерти. Они говорили о самых обыденных вещах. О своей первой встрече в часовне, о розах, которые она бросала перед ним на полу, о днях, проведенных им в ее доме, но она старалась не говорить о той минутной слабости, которая нашла на нее, когда она так старалась удержать его в своем доме, и когда он заговорил об этом, она промолчала с недовольным видом. Таким образом время ужина прошло в полном молчании, хотя глаза их то и дело встречались и говорили друг другу: я люблю тебя. Наконец, когда ужин был кончен, Гастон как бы пришел в себя и сказал, вздохнув:
— Теперь пора подумать об отдыхе. Нам предстоит еще долгая дорога, до Вероны ведь еще далеко. Я вообще удивляюсь тому, зачем нам, собственно говоря, ехать теперь в Верону. Ведь перед нами весь мир, если вы желаете того же, что и я. Зачем нам возвращаться опять ко всем этим волнениям и невзгодам. Беатриса? Разве нам недостаточно самих себя?
— Я сама не знаю, чего я хочу, Гастон, — сказала она нерешительно, — я только знаю, что очень устала, так как пришлось пережить так много. Нет, нет, не держите меня так крепко за руки, не надо этого, не надо!
Но взгляд ее глаз противоречил ее словам, и Гастон обхватил ее стан одной рукой, другой привлек ее голову к себе на плечо. Они забыли в эту минуту все на свете, и очень может быть, что результатом этого явилось бы то, что они действительно удалились бы навсегда куда-нибудь в скромный уголок, вдали от шумного света, если бы в это время не явились посланные, которые вернулись с ответом, требовавшим немедленного присутствия Гастона во французском лагере.
— Генерал Моро здесь, и он ждет вас, ваше сиятельство, — доложил ему один из посланных.
— Итак, Моро все же, значит, здесь, — задумчиво произнес Гастон, отрываясь от своих любовных мечтаний. — Как жаль, что он пришел немного поздно.
Он спросил посланного, один ли генерал Моро или с ним есть еще кто-нибудь.
— Он не один, ваше сиятельство, — был ответ, — с ним генерал Бонапарт.
— Генерал Бонапарт?
— Да, ваше сиятельство, он только что прибыл из Вероны.
Гастон обернулся к Беатрисе, видимо, взволнованной этим известием.
— Я могу поехать туда и вернуться сюда через час, — сказал он, — и я, конечно, объясню ему все. Может быть это и к лучшему, что я поеду туда один и расскажу им все. Вы находитесь здесь в полной безопасности, и к тому же я сейчас же пришлю вам еще конвойных. Постарайтесь заснуть, Беатриса, вам сон необходим.
Беатриса стояла молча, она ни одним словом не выразила своего сожаления по поводу того, что он должен покинуть ее. Сердце ее, правда, замерло при мысли о разлуке с ним, но она пересилила себя и сказала, улыбаясь:
— Конечно, так будет лучше, а к завтраку я вас жду, смотрите.
