Капитан Хорнблауэр - Форестер Сесил Скотт (читать книги регистрация .TXT) 📗
Лодка, которая стреляла по ним, не приблизилась — скорее отстала — но другая заметно сократила разрыв. Хорнблауэр уже различал человеческие фигуры, темные волосы, загорелые плечи. Весла ненадолго замерли, в лодке произошло какое-то движение, потом она вновь двинулась вперед, еще быстрее. Теперь на каждой банке гребли по двое. Командир, подойдя близко, решил одним рывком покрыть последний, самый опасный отрезок и бросил на это всю, прежде тщательно сберегаемую энергию подчиненных.
Хорнблауэр оценил быстро убывающее расстояние, повернул винт и выстрелил. Ядро коснулось воды в десяти ярдах от лодки и рикошетом пролетело над ней. Он пробанил, зарядил, дослал ядро — сейчас осечка погубила бы все. Он заставил себя проделать уже затверженные движения с прежней тщательностью. Прицел смотрел точно на лодку. Дальность прямого огня. Он дернул вытяжной шнур и тут же бросился перезаряжать, не глядя, куда упало ядро. Похоже, оно пролетело над самыми головами гребцов, потому что в прицел он увидел лодку — она все так же шла на него. Он чуть уменьшил угол возвышения, отступил в сторону, дернул вытяжной шнур и вновь налег на тали. Когда он поднял-таки голову, то увидел: нос лодки раскрылся веером. Что-то черное промелькнуло в воздухе — водорез, наверно, мячом взмывший над разбитым прямым попаданием форштевнем. Нос лодки приподнялся над волной, доски разошлись, потом нос погрузился, вода хлынула в пролом, заливая лодку по планширь — видимо, ядро в полете разбило не только нос, но и днище.
Браун кричал «ура!», Буш, не выпуская румпеля, пританцовывал на своей деревяшке, кругленький французский лоцман со свистом втянул воздух. На синей воде шевелились черные точки — это барахтались, спасая свою жизнь, гребцы. Вода холодная, и те, кто не успеет ухватиться за разбитый корпус, потонут, однако подобрать их невозможно — на тендере и так слишком много пленных, да и медлить нельзя, догонит третья лодка.
— Пусть гребут! — крикнул Хорнблауэр хрипло и совершенно лишне, прежде чем вновь склониться над пушкой.
— Какой курс, сэр? — спросил Буш от румпеля. Он хотел знать, не надо ли повернуть, чтоб открыть огонь по последней лодке — та прекратила стрелять и быстро двигалась к пострадавшим.
— Держите, как есть, — бросил Хорнблауэр. Он знал, что последняя лодка не станет им досаждать. Она перегружена, командир напуган примером товарищей и предпочтет повернуть назад. Так и вышло. Подобрав уцелевших, лодка развернулась и устремилась к Нуармутье, провожаемая улюлюканьем Брауна.
Теперь Хорнблауэр мог оглядеться. Он прошел к гакаборту, туда, где стоял Буш — удивительно, насколько естественнее он чувствовал себя здесь, чем у пушки. Он взглянул на горизонт. За время погони тендер далеко ушел на веслах. Берег терялся в туманной дымке, Нуармутье остался далеко позади. Однако бриз и не думал начинаться. Они по-прежнему в опасности — если лодки нападут на них в темноте, все будет совсем по-иному. Каждый ярд имеет значение — усталым каторжникам придется грести весь день, а, возможно, и всю ночь.
Суставы ломило после тяжелой работы с пушкой и бессонной ночи. Кстати, Буш и Браун тоже не спали. Он чувствовал, что от него разит потом и порохом, кожу щипала пороховая пыль. Он жаждал отдохнуть, но машинально пошел к пушке, закрепил ее, убрал неиспользованные картузы и положил в карман пистолеты, которые, к своему стыду, только что обнаружил в шпигате.
XV
Только в полночь легкий ветерок зашелестел над поверхностью воды. Сперва грот лишь чуть встрепенулся, такелаж задребезжал, но постепенно бриз усилился, паруса наполнились, надулись в темноте, и, наконец, Хорнблауэр разрешил усталым гребцам отложить весла. «Волшебница» скользила незаметно, так медленно, что вода почти не пенилась под водорезом, однако куда быстрее, чем могли бы нести ее весла. С востока налетел порыв, слабый, но устойчивый: Хорнблауэр, выбирая грота-шкот, почти не ощущал противодействия, однако огромный парус гнал изящный кораблик по невидимой глади, словно во сне.
Это и впрямь походило на сон. Усталость, вторая ночь на ногах — Хорнблауэр двигался в густом нездешнем тумане, подобном мглистости смоляного моря за бортом. Каторжники и пленные спали — о них можно было не беспокоиться. Десять часов из последних двадцати они гребли, и к закату стерли ладони в кровь. Зато они могут спать — в отличие от него, Брауна и Буша. Отдавая команды, Хорнблауэр слышал себя как бы со стороны и не узнавал, словно это кто-то другой, незнакомый, говорит за стеной, даже руки, которыми он держал шкот, казались чужими, будто зазор образовался между мозгом, который старается думать, и телом, которое нехотя, словно из одолжения, подчиняется.
Где-то на северо-западе несет неусыпный дозор британская эскадра. Хорнблауэр задал курс норд-вест, в бакштаг. Если он не найдет Ла-Маншский флот, то обогнет Уэссан и доберется до Англии. Он знал это и, как во сне, не верил. Воспоминание о будуаре Мари де Грасай, о смертельной схватке с Луарой были куда реальнее, чем прочная палуба под ногами или грота-шкот, который он тянул. Он задал Бушу курс, словно играл с ребенком в морские приключения. Он убеждал себя, что явление это ему знакомо — он и прежде часто замечал, что легко выдерживает одну бессонную ночь, а на вторую воображение начинает шутить с ним шутки — однако осознание этого не помогало рассеять мысленный туман.
Он подошел к Бушу, чье лицо еле-еле различал в свете нактоуза. Чтоб хоть как-то зацепиться за реальность, он готов был даже побеседовать.
— Устали, мистер Буш? — спросил он.
— Нет, сэр. Ничуть, сэр. А вы, сэр?
Буш видел капитана во многих сражениях, и не переоценивал его выносливость.
— Неплохо, спасибо.
— Если ветер подержится, — сказал Буш, осознав, что в кои-то веки капитан приглашает его к разговору, — мы к утру доберемся до эскадры.
— Надеюсь, — сказал Хорнблауэр.
— Господи, сэр, — сказал Буш. — Представляете, что скажут в Англии?
Буш ликовал. Он грезил о славе, о повышении, равно для себя и для капитана.
— В Англии? — повторил Хорнблауэр отрешенно. Ему самому недосуг было грезить, воображать, как чувствительная британская публика примет капитана, который в одиночку освободил и привел в Англию плененное судно. Он захватил «Аэндорскую волшебницу», потому что подвернулся случай, да еще потому, что хотел нанести врагу чувствительный удар, потом он был сперва слишком занят, потом слишком утомлен, чтоб глядеть на свой поступок со стороны. Недоверие к себе, неистребимый пессимизм во всем, что касается собственной карьеры, мешали ему вообразить себя героем дня. Прозаичный Буш видел открывающиеся возможности куда яснее.
— Да, сэр, — сказал Буш. Он внимательно следил за компасом, за ветром и румпелем, но тема была столь захватывающая, что он продолжил с жаром: — Представляете, как «Вестник» напишет про захват «Волшебницы»? Даже и «Морнинг Кроникл», сэр.
«Морнинг Кроникл» вечно норовила подпустить правительству шпильку: поставить под сомнение победу или раздуть поражение. Томясь в Росасе, Хорнблауэр нередко с тревогой думал, что пишет «Морнинг Кроникл» о капитуляции «Сатерленда».
На душе сразу стало тоскливо. Мозг очнулся. Теперь Хорнблауэр убеждал себя, что в оцепенение впал из-за трусливого нежелания смотреть в глаза будущему. До сих пор все было неопределенно — их могли догнать, взять в плен — теперь он точно, настолько точно, насколько это возможно в море, знал, что доберется до Англии. Его будут судить за сданный «Сатерленд», судить военным судом после восемнадцати лет службы. Трибунал может счесть, что он не сделал всего возможного перед лицом врага, а за это кара одна — смерть. Соответствующая статья Свода Законов Военного времени, в отличие от прочих, не заканчивается смягчающими словами «или иному наказанию, по усмотрению трибунала». Пятьдесят лет назад Бинга расстреляли на основании этой самой статьи.
Можно поставить под сомнение разумность его действий. Быть может, его обвинят в том, что он опрометчиво вступил в бой с многократно превосходящим противником. За это могут уволить со службы, обречь на нищету и всеобщее презрение, а могут ограничиться выговором, то есть всего лишь погубить его карьеру. Трибунал — непредсказуемое испытание, из которого мало кто выходил невредимым. Кохрейн, Сидни Смит и еще пяток блестящих капитанов были осуждены, никому не нужный капитан Хорнблауэр может оказаться следующим.
