Каждый умирает в своем отсеке - Рябинин Виктор (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Разобрало не сразу. «Шило» имеет такую особенность: пьешь его, пьешь и кажется, что все нормально. А потом вдруг по башке ка-а-к даст! Туши свет, мой юный друг, и блаженно почивай до утра.
После третьего «полстакана» немного полегчало. Мысли в голове стали лаконичнее, а обида притупилась. Подумал: «Ну и черт с ней, с этой Иркой! Свет клином на ней не сошелся. Это только наивный Сан Саныч в каждом отсеке рассказывает свои басни по поводу идеальной ВМЖ (военно-морской жены. – АВТ.), которая должна встречать у порога мужа со службы так: в одной руке – рюмка водки, в другой – вилка с огурцом, а в зубах – подол. На самом деле в жизни все иначе…»
– Андрюха, ты дома? – в дверь комнаты просунулась голова соседа по общаге Петьки Любимова, которого все величали почему-то на итальянский манер Петруччио. – Что я вижу! Вы кушаете «шило» в одиночку? И вам не стыдно! Пошли ко мне, там две беспризорные «козочки» копытом бьют. Мужика, наверное, хотят.
Любимов служил начфином какой-то береговой части и считался первым в общаге бабником. Несмотря на веснушчатую физиономию и маленький рост, от представительниц прекрасного пола у этого орла не было отбоя. Дело заключалось в том, что у начальника финансовой части всегда водились деньги. Бабы и без этого липли к нему, как мухи на мед. Умел он вовремя и обильно навешать лапши на женские уши. Поговаривали, что, будучи еще курсантом, Любимов так умудрился запудрить мозги тридцатилетней преподавательнице немецкого, что та ушла от мужа и лелеяла мечту связать судьбу с милым возлюбленным. Но свадьбы не вышло, а «немку» уволили за аморальное поведение в стенах учебного заведения.
Петька даже завел себе правило: после очередной любовной победы в специальный коробок вкладывал новую спичку. Таких символических и памятных спичечных коробков у него в ящике письменного стола накопилось 16. Периодически бабник-перехватчик Петруччио устраивал смотрины своей коллекции, перебирая спички и при этом бормоча себе под нос какую-то ахинею типа: «А вот и Мариночка… А где моя Светка? Ах, вот где мой Светик…» При этом Петька был мужиком общительным и добрым, а в компании с ним было комфортно.
Перед тем как направиться в Петькину комнату, Андрей налил «шила» себе и ему. Выпили. Затем накатили еще по одной и пошли смотреть на «козочек».
– Почему маленькие мужики так любят огромных баб? – подумал Андрей, войдя в Петькину комнату, где главной достопримечательностью была здоровенная квадратная тахта, именуемая хозяином многозначительно – «станок». «Козочками» оказались две женщины гренадерского роста и атлетического телосложения. Им бы метать молот или толкать ядро, а вместо этого они обе работали в библиотеке Дома офицеров. Завидя Андрея, одна из них заулыбалась и многозначительно взглянула на подругу.
– Рая, – протянула она ему руку, очевидно, надеясь на поцелуй.
– Оч-чень приятно, – неприлично икая, выдавил из себя Андрей и вместо поцелуя сразу предложил: – Девчонки, а давайте выпьем!
Предложение хотя и не подкупало своей новизной, но было встречено дружным согласием. Когда разлили по фужерам подкрашенное брусничным вареньем все то же «шило», «гренадерши» потребовали: «Мальчики, кто произнесет тост?»
– Я скажу, – откликнулся Андрей. – За любовь! Будь она неладна!
Пока присутствующие бурно и театрально выражали свое удивление по поводу необычного тоста, Андрей залпом осушил свой фужер. «Шило», как тот опытный боксер-тяжеловес, поджидало своего звездного часа и, оценив обстановку и посчитав, что уже пора, моментально нанесло сокрушительный прямой хук в голову сопернику. Не прошло и минуты, как у Андрея вокруг все поплыло и перемешалось: расфуфыренные одинокие женщины, пришедшие в офицерское общежитие в поисках малой толики обыкновенного человеческого счастья; Петька, уже принявший боевую стойку ловеласа и нахально отпускавшего сильно преувеличенные комплименты на все 360 градусов; он сам – пьяный вдрабадан и не понятно зачем здесь оказавшийся…
Рухнув на тахту, сквозь обволакивающую и поглощающую пелену сна Андрей расслышал уплывающие куда-то голоса. Женщины разочарованно причитали и требовали объяснить, что случилось, а Петька, пытаясь выгородить «уставшего» дружбана, оптимистично обнадеживал:
– Все, мои козочки! По техническим причинам классическая любовь отменяется. Вашему вниманию предлагается ее французская версия – ля мур де труа….
Дело было в субботу, а в понедельник к вечеру принесли телеграмму из Москвы: «Встречай самолетом тчк рейс… Ира».
Радости Андрея не было предела. Очень хорошо, что он позавчера надрался, в результате чего изменить жене не сумел. Сейчас бы мучила совесть и он не смог честно смотреть ей в глаза. Впрочем, все это неважно. Наконец-то он увидит и обнимет свою Ирку, о которой все эти месяцы, в море и на берегу, мечтал и помнил! Они будут счастливо жить здесь, на Севере. А то, что произошло между ними, элементарная глупость и сплошное недоразумение…
…Первые три дня все шло превосходно. На лодке старпом вошел в его пикантное семейное положение и на вахту пока не ставил. Андрей все это время с нетерпением ожидал 18.00, когда можно, запросив «добро», ринуться в общагу, где его ждала жена. Молодые и сильные тела истосковались друг по другу и отдавались во власть страсти на полную катушку. Ирина стала еще красивее и желаннее, а ее умение заводиться самой и заводить мужа – еще искуснее и изощреннее.
Но эйфория от встречи и первых дней совместной жизни постепенно улетучилась. Андрей снова приступил к несению нарядов и вахт. К тому же лодка часто выходила в море на отработку учебно-боевых задач, и потому Ирина заметно заскучала. Она попыталась даже поговорить об этом:
– На вашем идиотском Севере невозможно жить. Посмотри за окно – какие-то скалы, сопки и здоровенные голодные чайки. Я хочу быть с тобой, но не здесь, а там. Пойми, в Москве множество возможностей. Я узнавала, туда могут перевести тех, у кого есть жилплощадь. Ты пропишешься у нас, и тебе сделают перевод. Отец обещал договориться…
Ирина, как женщина не только сексуальная, но и ушлая, была права. В Москву переводили служить только тех офицеров, кто имел там квартиру. Знания и опыт для службы в столице были вторичны, главное – наличие жилплощади. По этой причине в центральных аппаратах Министерства обороны и Главном штабе ВМФ, наряду с малой толикой офицеров талантливых и прошедших в отдаленных гарнизонах страны рисковую школу плавсостава, существовала огромная масса «оквартиренных» посредственностей. В целях самосохранения последние всегда действовали по принципу: лизнуть старшего, подставить ножку ближнему, нагадить на голову младшему. Кроме этих категорий служивых людей, весомую часть в центральных аппаратах МО, как правило, составляли ЖОРы, ДОРы, ЛОРы и СУКИ. Расшифровывалось это так: ЖОРы – жены ответственных работников, ДОРы – дети ответственных работников, ЛОРы – любовницы ответственных работников, СУКИ – случайно уцелевшие квалифицированные исполнители.
Андрей поморщился. Опять двадцать пять! Но и жену можно понять. Целыми днями сидит, бедная, одна дома и мается.
– Пора тебе, Иришка, на работу устраиваться, – предложил он.
– И на какую же работу, извольте вас, милый супруг, спросить, мне будет велено устроиться?! – с сарказмом и позерством воскликнула жена.
– На обычную. Ты закончила экономический, значит, можешь и бухгалтером работать, и экономистом…
– Много ты понимаешь, – обиделась Ирка и, чтобы прекратить этот неприятный для нее разговор, перевела тему.
Но на работу она все же устроилась. Причем не куда-нибудь, а в бухгалтерию тыла флотилии атомных подводных лодок.
Любая тыловая организация – это государство в государстве. Через нее происходит снабжение кораблей и частей продовольствием, вещевым имуществом и финансами. Если в рабочее время на улице военного городка вы увидите откормленного и борзого мичмана, обязательно в новенькой корабельной кожаной канадке (хотя они положены только плавсоставу подводных лодок), то знайте: он наверняка служит где-то на берегу и заведует каким-то складом продовольствия, обмундирования или иного дефицитного имущества. Эти обнаглевшие «хранители связок ключей» открыто пользуются своим служебным положением. А тем, кто служит в плавсоставе, ради благого дела – поддержания боеготовности кораблей и частей – нередко приходится перед ними унижаться и выпрашивать и без того положенное имущество. Особо наглели те, кто выдавал спирт. По неписаному правилу, чтобы получить на складе месячную норму этого специфического расходного продукта, приходилось оставлять смотрителю «шила» до четверти положенной нормы. Если заартачишься, мичман найдет множество причин, чтобы спирт тебе не выдать. Об этом на флоте знали все, но мер никто и никогда не принимал.
