Эдинбургская темница - Скотт Вальтер (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
– Этого совсем не требуется, – сказал герцог, – я больше всего люблю данлопский сыр, и ты окажешь мне величайшую услугу, если пришлешь мне своего сыру в Каролин-парк. Но смотри, Джини, не сплутуй и приготовь его только сама, ведь я в сырах тонкий знаток.
– Я не боюсь, – уверенно сказала Джини, – что не угожу вашей чести, потому что вы, по-моему, такой человек, который никогда не будет в обиде на того, кто старается изо всех сил. А уж я-то сделаю все как полагается, за это я спокойна.
Заговорив на эту тему, оба путешественника, невзирая на разницу положений и образования, нашли, что она представляет одинаковый интерес для обоих. Герцог, кроме прочих своих патриотических качеств, был еще и хорошим земледельцем и гордился познаниями, приобретенными им в этой области. Он поделился с Джини своими наблюдениями над различными породами скота в Шотландии и их молочными свойствами и получил от нее, в свою очередь, столько ценных сведений, основанных на практике, что пообещал в обмен за урок прислать ей пару девонширских коров. Короче говоря, он так увлекся этим возвратом к своим прежним сельским занятиям и развлечениям, что невольно вздохнул, когда экипаж остановился возле старой кареты, в которой Арчибалд, как было условлено, ожидал их возвращения. Пока кучер вновь впрягал своих тощих лошадей, получивших от него за это время порцию заплесневелого сена, герцог предупредил Джини о том, что ее хозяйка не должна ничего знать о случившемся.
– Не стоит, – сказал он, – распространяться о вещах, которые не доделаны еще до конца; а если наша почтенная дама атакует тебя слишком настойчивыми вопросами – адресуй ее к Арчибалду. Она его старая знакомая, и он знает, как с ней обращаться.
Потом он сердечно попрощался с Джини, сказав ей, чтобы она была готова на следующей неделе отправиться в Шотландию, и, усадив ее в карету, уехал в своем экипаже, напевая отрывок баллады, сочиненной, как говорят, им самим:
Очевидно, нужно родиться в Шотландии, чтобы понять то ярко выраженное чувство взаимной связи, которое сближает между собой уроженцев этой страны, независимо от их положения и звания. Подобное единение свойственно, как мне кажется, скорее обитателям малоосвоенных и диких стран, чем выходцам из культурных и плодородных краев: предки первых гораздо реже меняли места своего жительства; их воспоминания о замечательных событиях в своей стране одинаковы по характеру и более точны; богатые и бедные гораздо больше заинтересованы в благополучии друг друга: родственные и семейные чувства носят значительно более распространенный характер; одним словом, узы патриотических привязанностей, похвальные даже тогда, когда носят несколько замкнутый характер, влияют несравненно больше на поступки и чувства людей.
Громыхающая наемная карета, резко отличавшаяся по скорости от герцогского экипажа, привезшего их в Ричмонд, катилась по отвратительным в те времена лондонским мостовым и наконец доставила Джини Динс и ее провожатого к лавке с национальной эмблемой «Чертополох» на вывеске.
Миссис Гласс, уже давно изнывавшая от нетерпеливого ожидания, выбежала навстречу, сгорая от любопытства и накопившихся вопросов, и обрушила на нашу героиню настоящий словесный водопад, стремительный натиск которого совсем ошеломил девушку: видела ли она герцога, Господи благослови его, и герцогиню, и молодых леди? Видела ли она короля, Господи благослови его, королеву, принца Уэльского, принцессу и других членов королевского семейства? Получила ли она помилование для Эффи? Улажено ли дело целиком или наказание только смягчено? До каких пор она ехала, и где она ехала, и кого видела по дороге, и что было сказано, и почему она так задержалась?
Любопытство миссис Гласс, задававшей столь разнообразные и беспорядочные вопросы, было настолько жадным, что она даже не дожидалась ответов. Джини была совсем сбита с толку этим неудержимым потоком вопросов, но тут Арчибалд, получивший, очевидно, соответствующие указания от своего господина, пришел ей на помощь.
– Миссис Гласс, – сказал он, – его светлость поручил мне передать вам, что вы окажете ему величайшую услугу, если не будете задавать молодой женщине никаких вопросов, потому что он сам сможет рассказать вам о ее деле гораздо яснее, чем она; кроме того, он желает с вами кое о чем посоветоваться и полагает, что она не сможет так понятно изложить, о чем, собственно, будет идти речь. Специально для этого герцог завтра или послезавтра приедет в «Чертополох».
– Его светлость очень милостив, – сказала миссис Гласс, чей любознательный пыл под влиянием этой ловко преподнесенной подсахаренной пилюли несколько охладел. – Его светлость разумеет, что я до некоторой степени отвечаю за поведение моей молодой родственницы, и его светлость лучше знает, кому из нас… мне или ей… можно больше доверять в этом деле.
– Его светлость все это учитывает, – ответил Арчибалд со всей шотландской серьезностью, – и расскажет обо всем той из вас, которая, конечно, более осторожна, и поэтому, миссис Гласс, его светлость надеется, что вы не станете расспрашивать мисс Джини ни о ее делах, ни о делах ее сестры до тех пор, пока он сам не увидит вас. И еще он попросил меня уверить вас в том, что все пока идет так хорошо, как только вы этого можете пожелать.
– Его светлость очень добр, очень внимателен, очень, мистер Арчибалд, очень… Все указания его светлости будут выполнены. Вы так долго пробыли в пути, мистер Арчибалд, судя по времени, которое вы отсутствовали, что, наверно, стаканчик настоящего Розы Солис, – и она приятно улыбнулась, – будет очень кстати.
– Благодарю вас, миссис Гласс, – сказал великий человек великого человека, – но мне необходимо сейчас же вернуться к моему господину. – И, вежливо попрощавшись с обеими кузинами, он вышел из лавки «Чертополох».
– Я очень рада, что дела твои так хорошо продвинулись, Джини, голубушка, – сказала миссис Гласс, – хотя в исходе нечего было сомневаться, раз сам герцог Аргайл соизволил взяться за это дело. Я тебе вопросов задавать никаких не стану, раз его светлость, такой разумный и внимательный человек, желает сам рассказать мне все, что тебе уже известно, и, конечно, кое-что побольше. Поэтому, если у тебя есть сейчас на душе какая-нибудь тревога, ты можешь рассказать обо всем мне без утайки, потому что, ты ведь слышала, герцог и так хочет мне обо всем рассказать; так что это в конце концов безразлично – от тебя или от него я обо всем узнаю. И потом если я заранее буду знать, о чем он поведет речь, то смогу подготовить и совет более подходящий, а ты ли расскажешь мне или он – не имеет значения. Так что ты можешь рассказать мне обо всем, что хочешь, но только помни: я тебе никаких вопросов не задавала.
Джини была несколько смущена. Она подумала, что, пожалуй, единственная для нее возможность отблагодарить свою добрую и гостеприимную родственницу заключается в правдивом рассказе обо всем, что произошло. Но благоразумие сейчас же подсказало ей, что встреча с королевой Каролиной, происходившая, казалось, под покровом какой-то тайны, является совсем неподходящей темой разговора с такой словоохотливой женщиной, как миссис Гласс, чье сердце Джини ценила гораздо выше, чем осмотрительность. Поэтому она ответила в общих выражениях, сказав, что герцог был настолько добр, что расспросил о всех подробностях злосчастного дела ее сестры и объявил, что, как ему кажется, он сможет помочь ей, но сообщит миссис Гласс обо всем сам.
Это не вполне удовлетворило проницательную хозяйку «Чертополоха». Она приложилась к своему любимому сорту нюхательного табака и, несмотря на данное обещание, снова засыпала Джини вопросами: все ли это время она провела в доме герцога Аргайла? Находился ли герцог неотлучно при ней? Видела ли она герцогиню? И молодых леди? Главным образом леди Каролину Кэмбел? На эти вопросы Джини давала самые уклончивые ответы: она так мало знает город, что не может точно сказать, где именно находилась все это время; что, как ей кажется, она не видела герцогини; что она видела двух дам, из которых одну, насколько она поняла, зовут Каролиной; а больше она ничего не может сказать.
