Антикварий - Скотт Вальтер (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗

— Запишите, — распорядился судья, — что, будучи, на основании личного опыта, знаком с судебными разбирательствами и потерпев ущерб оттого, что в подобных случаях отвечал на вопросы, арестованный отказался…

— Нет, нет, судья, — перебил его Эди, — на этом вы меня никогда не поймаете.

— Ну, так диктуй свой ответ сам, приятель, — сказал судья. — Писец все запишет прямо с твоих слов.

— Вот это так! — воскликнул Эди. — Это я называю честным обхождением. Я сейчас все скажу, не теряя времени. Значит, сосед, можешь записать, что Эди Охилтри стоит за свободу… нет, этого мне тоже не следует говорить. Я ведь не из тех, кто бунтует ради какой-то свободы, и сам сражался против таких во время мятежа в Дублине. Кроме того, я много лет ел хлеб короля… Погоди, давай подумаем… Да, пиши… что Эди Охилтри, Голубой Плащ, стоит за правомочия (смотри, правильно напиши это длинное слово! )… за правомочия подданных нашего государства и не проронит ни одного слова, о чем бы его нынче ни спрашивали, разве что увидит надобность в ответе… Запиши, молодой человек!

— В таком случае, Эди, — сказал судья, — раз ты не даешь мне никаких показаний по этому делу, я отправлю тебя назад в тюрьму, и ты останешься там, пока тебя не выпустят в законном порядке.

— Слушаю, сэр! — ответил нищий. — Раз такова воля неба и воля человека, я, конечно, должен подчиниться. Да я особенно и не возражаю против тюрьмы, худо только, что из нее нельзя уйти. Но если бы вы согласились, судья, я дал бы вам слово явиться перед лордами окружного суда или иным судом в день, который вам угодно будет назначить.

— Я считаю, друг мой, — ответил судья Литлджон, — твое слово слишком слабым обеспечением, когда дело может идти о твоей шее. Склонен думать, что тебе что-нибудь помешает явиться. Вот если бы ты мог представить мне достаточный залог…

В этот миг в помещение суда вошли антикварий и капитан Мак-Интайр.

— Доброе утро, джентльмены! — приветствовал их судья. — Вы застаете меня за моим обычным занятием: разбираю беззакония людские, тружусь для res publica note 161, мистер Олдбок, служу нашему государю королю, капитан Мак-Интайр, ибо, как вы, наверно, знаете, я взял в руки меч.

— Это, несомненно, одна из эмблем правосудия, — ответил антикварий. — Но, я думаю, вам более подошли бы весы, судья, тем более что вы можете взять их прямо из своего амбара.

— Очень хорошо сказано, Монкбарнс, превосходно! Но я берусь за меч не как судья, а как солдат. Точнее было бы сказать — за мушкет и штык, вот они стоят у спинки моего кресла. Нынче ведь я инвалид и пока не слишком годен для муштровки: легкий приступ нашей старой знакомой — подагры. Впрочем, я могу стоять на ногах, и наш сержант заставляет меня проделывать артикулы. Я хотел бы знать, капитан Мак-Интайр, учит ли он меня точно по правилам. «На караул» мы берем пока еще недостаточно четко. — И он заковылял к своему оружию, чтобы объяснить, в чем он сомневается, а заодно похвастать тем, чему уже научился.

— Я в восторге, что у нас такие ревностные защитники, судья, — промолвил Олдбок. — И я уверен, что Гектор не откажется высказать свое мнение о ваших успехах на новом поприще. Право, вы, дорогой сэр, соперничаете с Гекатой древних: на рынке — вы купец, в ратуше — судья, на плацу — солдат, quid non pro patria? note 162 Но я пришел сюда по делу правосудия, поэтому коммерция и война пусть дремлют!

— Отлично, дорогой сэр, — сказал судья. — Что же вам угодно?

— Да видите ли, у вас тут находится мой старый знакомый по имени Эди Охилтри. Его сцапали и упрятали в тюрьму ваши мирмидоняне из-за мнимого нападения на, вероятно, известного вам Дюстерзивеля. Я не верю ни одному слову этого обвинения.

Тут судья напустил на себя самый суровый вид.

— Вам следовало бы знать, что он обвиняется не только в нападении, но и в грабеже. Это очень серьезное дело. Должен сказать, что мне редко попадаются подобные преступники.

— И поэтому, — заметил Олдбок, — когда представляется такой случай, вы стараетесь выжать из него все, что можно. Но неужели дело бедного старика действительно выглядит так скверно?

— Это будет против правил, — сказал мистер Литлджон, — но, раз вы сами судья, Монкбарнс, я покажу вам жалобу Дюстерзивеля и прочие документы дознания.

Он тут же передал бумаги антикварию, и тот, надев очки, сел в уголок, чтобы их просмотреть.

Тем временем стражи получили приказание увести арестованного в другую комнату. Но Мак-Интайр успел воспользоваться представившейся возможностью, чтобы поздороваться со старым Эди и сунуть ему в руку гинею.

— Да благословит господь вашу честь! — сказал старик. — Это дар молодого солдата, и он, наверно, принесет удачу старому. Не могу от него отказаться, хоть и нарушаю этим свои правила. Но если меня будут держать здесь взаперти, друзья понемногу забудут старого Эди. С глаз долой — из сердца вон, — это верная поговорка. Не к лицу же мне, королевскому нищему, которому дано право просить милостыню словом уст своих, выуживать монетки, спуская на веревочке чулок из тюремного окна.

Не успел он договорить, как его увели из зала заседаний.

Жалоба мистера Дюстерзивеля содержала преувеличенный отчет о нанесенных ему побоях и убытках.

— Хотел бы я порасспросить его, — сказал Монкбарнс, — зачем ему было околачиваться в руинах монастыря святой Руфи, в таком уединенном месте, в такой час и с таким компаньоном, как Эди Охилтри. Там нет поблизости никаких дорог, и я не думаю, чтобы одна лишь любовь к живописным местам завела немца туда в такую бурную ночь. Можете не сомневаться, что он затевал какую-то пакость и, по всем вероятиям, попался в капкан, который сам расставил другому. Nec lex justitior ulla note 163.

Судья признал некоторую загадочность этого обстоятельства и высказал сожаление, что воздержался от допроса Дюстерзивеля, поскольку тот сам подал жалобу. Все же в поддержку обвинения он сослался на показания Эйквудов, описавших, в каком состоянии был найден Дюстерзивель. Эти показания устанавливали также тот важный факт, что нищий покинул амбар, который ему отвели на ночь, и больше не возвращался. Двое работников фейрпортского гробовщика, нанятые в ту ночь для участия в похоронах леди Гленаллен, также показали, что были посланы в погоню за двумя подозрительными людьми, покинувшими руины монастыря святой Руфи при приближении погребального шествия; предполагалось, что они хотели похитить кое-что из украшений, приготовленных для церемонии. Из-за того, что окрестности монастыря малопригодны для верховой езды, преследователи несколько раз теряли этих людей из виду, но наконец обнаружили их в хижине Маклбеккитов. Один из посланных добавил, что он, свидетель, спешившись и подойдя к окну хижины, увидел там Голубого Плаща и молодого Стини Маклбеккита; они сидели вместе с другими, ели и пили, причем упомянутый Стини Маклбеккит показывал какой-то бумажник. Свидетель не сомневается, что Охилтри и Стини Маклбеккит и были теми лицами, которых он и его товарищ преследовали, как сказано выше. На вопрос, почему он не вошел в упомянутый дом, посланный ответил, что не имел на это полномочий, а также, что Маклбеккиты известны как люди, всегда готовые пустить в ход кулаки, поэтому у него не было желания вмешиваться в их дела. Causa scientiae patet note 164. Все, что он показал, есть истинная правда, и так далее.

— Что вы скажете по поводу этих улик против вашего друга? — спросил судья, видя, что антикварий перевернул последний лист.

— Что ж, если бы речь шла о ком-либо другом, я признал бы, что все это выглядит, prima facie note 165, не очень хорошо. Но я не могу не признать правым всякого, кто избил бы Дюстерзивеля. Будь я чуть помоложе или будь во мне хоть искорка вашего боевого духа, судья, я уже давно сделал бы это сам. Он — nebulo nebulonum note 166, нахальный, лживый, гнусный шарлатан, который уже надул меня на сто фунтов, а моего соседа сэра Артура — бог знает на какую сумму. Кроме того, судья, я не считаю его другом нашего правительства.