Дорога в Рим - Кейн Бен (библиотека книг .TXT) 📗
— Ромул, — шагнула вперед Фабиола. — Перестань.
Юноша в гневе на нее даже не глянул. Он подозревал, что лишь вымещает на Бруте часть своей злобы на Фабиолу — и на себя, — но не мог остановиться.
— Ты себя воином считаешь? Да ты трус!
— Ничтожество! — взъярился Брут. — Бывший раб!
— Ничтожество? Да я хотя бы защищал Цезаря! А ты даже кинжал в него побоялся всадить!
Брут, побагровев, ткнул в него пальцем.
— Прикончить мерзавца! И его дружка тоже!
Гладиаторы, плотоядно ухмыляясь, подступили ближе. Их не заботило, что за люди перед ними.
— Он мой брат! — крикнула Фабиола.
— Мне плевать! — прорычал Брут, на шее которого вздулись вены. — Чтобы всякая падаль оскорбляла нобилей? Зарвавшиеся подонки долго не живут!
— Фабиола, отойди! — бросил Ромул.
— Нет! — Фабиола умоляюще протянула руки к любовнику. — Успокойся, любовь моя! Тиран убит, зачем нам еще кровопролитие?
— Да ты послушай, что говоришь! — Озверев, Ромул обернулся к сестре. — Какой «тиран»? Тебе-то что до политики? Ты хотела одного: отомстить насильнику, который надругался над матерью!
Брут побледнел.
— Это правда?
Фабиола гордо расправила плечи.
— Да! Потому-то я тебя и выбрала из остальных придурков, что не вылезали из Лупанария.
Брут удивленно замер.
— Это я тебя выбрал…
— Сначала. А уж потом все стало по-моему. Через тебя мне открывался путь к Цезарю, и я уж постаралась, чтобы ты предпочел меня другим!
Брут поднял руку, словно защищаясь от ее слов.
— Нет, — пробормотал он. — Ты лжешь.
— Зачем бы мне? — бросила Фабиола. — Только мечты о мести и спасали меня от безумия, когда я спала с тысячами таких, как ты. И в Цезаре я тоже не ошиблась!
Брут отпрянул, ошеломленный признаниями Фабиолы.
И вдруг события замелькали с удвоенной скоростью.
Гладиаторы бросились на Ромула с Тарквинием — четверо против двух, с мощным оружием, они не рассчитывали на отпор. Фабиола, в перепалке с Брутом выступившая вперед, теперь оказалась между противниками, и Ромул в отчаянии ринулся к ней, чтобы убрать с дороги, однако, оттаскивая девушку в сторону, он открылся для удара. Тарквиний скользнул к нему, безостановочно вращая секиру; трое нападающих остановились, и лишь четвертый, пользуясь уязвимостью Ромула, ударил юношу в грудь умбоном щита. Удар, нанесенный с размаху и на бегу, опрокинул Ромула на землю. Он, задохнувшись, остался лежать, бессильно глядя на то, как мирмиллон, удовлетворенно хмыкнув, отводит руку для удара.
— Нет! — закричала Фабиола, бросаясь перед Ромулом.
Всю оставшуюся жизнь Ромул будет помнить, как тело сестры выгнулось в воздухе и острие меча, пройдя между ребрами, вонзилось ей в бок. Брызги крови полетели ему в лицо, тело Фабиолы рухнуло на него мягким грузом и бессильно затихло. Ромул даже не сразу понял, что произошло, и лишь спустя миг его захлестнула горечь потери: обхватив тело сестры, он взвыл от боли, даже не вспомнив, что мирмиллон собирался его прикончить. Откуда-то неслись крики — их он тоже не слышал.
— Ромул, — донесся до него мягкий голос Тарквиния. — Отпусти ее. Сядь.
Ромул, как во сне, повиновался. Тело Фабиолы, кем-то сдвинутое, теперь лежало у него на коленях; лицо сестры хранило прежнюю красоту, только губы бессильно разомкнулись, а синие глаза глядели тускло и безжизненно — мертвым взглядом.
— Зачем? — прошептал Ромул. — Зачем ты это сделала?
— Ты — ее брат. Единственная родная душа. Ведь ты и сам поступил бы так же.
— Конечно.
— Вот так-то. — Тарквиний обнял его за плечи. — Женщина. А сердце — как у львицы.
— Фабиола… — произнес кто-то.
Ромул поднял взгляд: Брут стоял рядом, один фракиец со стоном корчился на земле, цепляясь за обрубок правой руки — явный след секиры Тарквиния. Остальные двое склонились над раненым; убийца Фабиолы лежал поблизости, с кинжалом Брута в спине. Верный до последнего, рядом с Ромулом стоял Маттий, сжимая в руке кухонный нож.
— Ее убили, — бросил Ромул Бруту. — Опять не твоими стараниями.
На этот раз Брут никак не отозвался на насмешку. Объятый горем, он опустился на колени, приподнял Фабиолу и, покачивая ее на руках, тихо заплакал.
Гнев Ромула тут же схлынул. Брут явно любил Фабиолу, оттого и поддавался на все ее уловки. Ведь хитрость и женские чары стали ее главным оружием. Ромул вздохнул еще горестнее: в детстве сестра была совсем другой! Он и не подозревал, через что ей пришлось пройти, чтобы так измениться, и лишь ее признание открыло ему глаза. Планы убийства стали для Фабиолы единственной отдушиной: чтобы не обезуметь от тысяч мужчин, пользующихся ее телом изо дня в день, все силы и волю она сосредоточила на одном — на мести Цезарю.
Хотя его жизнь тоже не походила на сказку, Ромул все же не пошел тогда на поводу у Фабиолы и знал, что поступил правильно. Слишком многих он убивал ради прихоти других, с него хватит. Кроме того, какова бы ни была вина Цезаря, диктатор даровал Ромулу свободу и римское гражданство — единственно из милосердия. Фабиоле такого подарка не досталось, напротив, диктатор пытался ее изнасиловать. Ее, собственную дочь. Удивительно ли, что она так ожесточилась?
И после этого она с такой готовностью пожертвовала жизнью ради брата! Значит, жила она не только местью. Но и любовью. К нему, брату-близнецу. Осознав всю глубину ее преданности, Ромул вновь заплакал. Ведь мысль о Фабиоле спасала его во всех испытаниях — как, оказывается, схожи они с сестрой!
Тарквиний, молча стоявший рядом, вдруг настороженно предупредил:
— Толпа возвращается.
Ромул прислушался. С главной улицы, ведущей к городу, доносились злобные крики. Его туника пропитана кровью, у Брута окровавлены руки…
— Нас убьют, — предостерег нобиль и велел гладиаторам: — Отнесите ее в амфитеатр.
Ромул уже понимал, что ему здесь не место. И не только здесь. Цезарь убит, Республике юноша ничего не должен. Наследником объявлен Октавиан, но Ромул не станет биться в гражданской войне ни за него, ни за кого другого. Поднявшись, он вопросительно взглянул на Брута. Тот понял.
— Фабиолу похороним через неделю.
Ромул кивнул. Несмотря на недавнюю перепалку, он знал, что Брут позволит ему прийти.
Сопровождаемый гладиаторами, нобиль удалился. Раненого фракийца, потерявшего слишком много крови, оставили умирать.
Ромулу, Тарквинию и Маттию ничего не оставалось, кроме как нырнуть в ближайший проулок — так они минуют толпу и невредимо вернутся в город. Гаруспик отдал Ромулу свой плащ.
— Лучше не хвастаться тем, где ты побывал.
Закутываясь в плащ, юноша напряженно раздумывал. За неделю он покончит со всеми делами, а дальше? Цезарь погиб, значит, поход на Дакию и Фракию отменят. Возвращаться в поместье отчаянно не хотелось.
Неожиданно с арены донесся рев слона — и Ромул вдруг понял: беззаботно жить в Италии он не сможет, пока остается хоть малейшая надежда, что Бренн жив. Встретившись взглядом с Тарквинием, он увидел, что гаруспик прочел его мысль. Правда, оставался Маттий, а ему пока лучше ничего не знать.
— Маттий, у меня для тебя поручение.
— Какое?
— Беги в митреум и расскажи Секунду, что тут было, — велел Ромул. — Наследнику Цезаря в ближайшие дни может понадобиться помощь.
Маттий повторил слово в слово, уверенно кивнул и побежал вперед.
Ромул провожал его взглядом, пока мальчишка не скрылся из виду. Великий Митра, направь его путь! Юпитер, Благой и Величайший, убереги его от зла! Надо будет повидаться с юристом, которого рекомендовал Сабин, и сделать завещание в пользу Маттия и его матери.
Сердце Ромула сжалось при мысли, что мальчишку придется оставить в Риме, однако Парфия и Маргиана — не место для малолетнего сорванца. Здесь, под присмотром Секунда, у него есть будущее, а это намного больше, чем та жизнь, которая была у них с Фабиолой.
Гаруспик взглянул на гряды облаков, летящих по небу, и покрытое шрамами лицо озарилось улыбкой.
