Черные Мантии - Феваль Поль Анри (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
– Шкатулка моя! – задыхающимся голосом произнес он. – Эта женщина меня обокрала!
Но внезапно узнав Мишеля, он вцепился ему в горло обеими руками и прорычал вне себя от злости:
– Так я и знал, что в дело замешан ты, негодяй! Я тебя убью!
– Вы сошли с ума! – раздался позади них нежный спокойный голос. – Господин Мишель, держите покрепче шкатулку, которую я вам отдала на хранение!
Оба вздрогнули и одновременно повернулись к даме – она была одета в черное, лицо ее скрывала точно такая же вуаль, как у баронессы Шварц. Мишель испугался и вытянул руку, чтобы преградить дорогу банкиру.
– Берегитесь! – пригрозил он. – А то как бы мне не пришлось убить вас!
Женщина откинула вуаль, открыв бледное, редкой красоты лицо.
– Графиня Корона! – изумленно пролепетал господин Шварц. – Я думал…
Он не докончил и провел рукой по лбу. Ошарашенный Мишель не мог вымолвить ни слова, но про себя подумал: «Она выскочила точно из-под земли». Банкир подобрал шляпу, поклонился графине, что-то пробурчал в извинение, и направился прямо к черному входу, ведущему в апартаменты Лекока.
Графиня, проследив за ним взглядом, задумчиво изрекла:
– Пойдут разговоры. Что ж, одной клеветой больше, не так уж важно.
– Сударыня, – учтиво произнес Мишель, – я надеюсь, мне представится случай отблагодарить вас.
И тоже повернул к черному входу. Графиня жестом остановила его.
– Вы можете не волноваться, – холодным тоном вымолвила она, – там, куда оба они пошли, им не позволят встретиться.
И, опуская вуаль, добавила чуть потише:
– Господин Мишель, вы любите ваших врагов и ненавидите, ваших друзей!
С этими словами она отошла и словно растворилась во тьме. Мишель остался один посреди двора. Окошко Эдме с шумом захлопнулось, юноша вздрогнул и вновь устремил взор на черный вход, явно искушаемый желанием проникнуть внутрь.
Поначалу его сбило с толку внезапное вмешательство графини, но последние ее слова доказывали со всей очевидностью, что она выступила в роли спасительницы баронессы Шварц. Шкатулка, конечно же, принадлежала его матери – она передала ему на хранение свою тайну.
Мишель догадался, что произошло в доме Шварцев: он знал, что барон следит за женой с обывательским ражем. Почувствовав, что тайна ее находится под угрозой, Джованна вынесла шкатулку из дома, муж следовал за ней по улицам ночного Парижа, а встреча их сделалась неизбежной именно потому, что его, Мишеля, не оказалось дома. Он догадался и еще кое о чем: Джованна вручила шкатулку своему сыну, потому что в ней крылась тайна и его жизни. Но сколько еще оставалось неясного! Во-первых, спасительное вмешательство графини! Корона, твердо зачисленной им в стан врагов, во-вторых, неожиданный исход приключения: его мать направилась к черной лестнице твердым шагом, ясно, что дорога эта ей была хорошо знакома, точно так же поступил и барон. В ушах юноши снова зазвучал холодный голос графини, насмешливо выделивший последнюю фразу:
– Там, куда оба они пошли, им не позволят встретиться!
Куда оба они пошли? К Лекоку? Мишель впервые в своей жизни решил вести себя осторожно.
– Сначала надо устроить шкатулку в надежное место, – вслух размышлял он, – а дальше видно будет.
Мишель медленно поднялся по лестнице в свою квартиру и уселся рядом с друзьями, все еще оживленно обсуждавшими визит таинственной дамы. Он жестом призвал их к молчанию и объявил Морису:
– Есть один человек, который может помирить тебя с бароном Шварцем. Бланш станет твоей женой, если ты захочешь.
– Если я захочу! – воскликнул Морис, не скрывая радости: он знал, что в подобных вещах Мишель не позволит ни обмана, ни шутки.
– Это целая история! – промолвил Мишель. – Вернее, настоящая сказка! Добрые волшебники еще не перевелись в нашем мире.
Мишель обхватил голову обеими руками, эта задумчиво-печальная поза явно противоречила только что произнесенным веселым словам.
– Ты такой бледный! – приглядевшись к нему, удивились друзья в один голос.
– Пустяки, – ответил Мишель и добавил, ставя шкатулку на стол перед Этьеном. – Я думаю, тут прячется драма, да еще какая!
Сразу возгоревшийся Этьен устремил было к сокровищу руку, но Мишель его удержал.
– Со мной творится что-то неладное, – признался он не своим голосом. – Такая тоска меня разбирает, хотя дела наши пошли на поправку. Впереди богатство и счастье, а на сердце тяжесть… Морис, – обратился он к другу, положив на шкатулку руку, – я верю тебе как брату. Если со мной случится беда, то пусть у тебя хранится эта вещь, которая для меня свята: в ней жизнь и честь женщины.
XXVII
ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО
Наш рассказ вынужден сделать шаг назад.
За несколько часов до сцены, только что описанной нами, незадолго до наступления темноты, в то самое время, когда охваченная лихорадкой Эдме Лебер поспешно удалялась от замка Буарено, изящный экипаж остановил свой резвый бег перед воротами тихого особняка, в который мы входили однажды, чтобы познакомиться с почтенным старцем полковником Боццо и его внучкой Фаншеттой, так не любившей Приятеля-Тулонца. Это было давно, в тот самый день, когда Ж.Б.Шварц, обладатель четырехсот тысяч франков, венчался в церкви Сен-Рош с прекрасной иностранкой, донной Джованной Марией Рени, из рода графов Боццо.
Несмотря на пробежавшие годы, особняк не изменил своего вида: внушительное строение, спокойное и холодное, по-прежнему походило на дома Сен-Жерменского предместья, возведенные в конце семнадцатого столетия.
Улица Терезы перед особняком была устлана толстым слоем соломы – привилегия чрезвычайная, но бесполезная и прискорбная, оповещающая любопытную толпу о том, что один из счастливчиков мира сего тяжко страдает или находится при смерти.
Кучер остановил лошадей молча. Дверца отворилась, из экипажа выпрыгнула женщина в черном, под вуалью, очень элегантная и, судя по движениям и фигуре, молодая. Легким-шагом она устремилась к воротам.
Двор был погружен в молчание. Окна второго этажа блестели, но каким-то безрадостным блеском, не вызывавшим мысли о празднике. Привратник, вытянувшийся возле своей будки, тихим голосом произнес:
– Приветствую вас, госпожа графиня, конец уже близок.
Молодая женщина ускорила шаг и подошла к крыльцу. На верхней ступеньке ее уже поджидал старый, монашеского вида слуга в темной ливрее, моментально распахнувший перед ней двери. Приподняв повыше светильник, который он держал в руке, слуга сообщил:
– Хозяин очень плох, навряд ли он переживет эту ночь.
– Он спрашивал про меня? – поинтересовалась женщина.
– Два раза, до и после исповеди.
– Ах так! – с какой-то странной тревогой воскликнула женщина. – Значит, уже была исповедь?
– Точно так, уже была, – многозначительным тоном ответил похожий на монаха слуга, и еле приметная усмешка скользнула по его губам, когда он пропускал гостью вперед.
– В доме есть посетители? – спросила она, войдя в вестибюль.
– Есть. Господа приказали подать себе ужин в гостиной.
– Кто?
– Герцог, англичанин, доктор, ваш муж и новенький, только что прибывший из Италии и знающий слово Каморры.
Она слегка вздрогнула и поспешно поднялась по лестнице. На лестничную площадку второго этажа выходили три двери, за одной из них слышался звон посуды, сопровождаемый приглушенными голосами и негромким смехом. Это, конечно, был не пир, но вполне жизнерадостный ужин с шуточками и разговорами о делах. Голоса раздавались слева. Две другие двери хранили полнейшую тишину.
– Господин Лекок прибыл?
– Он привел священника.
– А сам вошел?
– Нет. Он сказал: я еще вернусь.
– А священник?
– Священник провел с умирающим полчаса.
Из-под кружевной вуали на лицо слуги устремился пристальный взгляд.
– А вы уверены, что он настоящий священник? – тихонько поинтересовалась графиня.
Слуга, пожав плечами, ответил:
– Это тот самый новенький, что прибыл из Италии – он знает слово Каморры. Он вместе с другими господами за столом. Если угодно взглянуть, пожалуйста.
