Сент-Ронанские воды - Скотт Вальтер (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗

— Мне известно очень мало людей, которые не стремились бы ко всем этим благам, — ответил капитан Джекил, — и я готов чистосердечно согласиться, что он и не делает вида, будто взирает на них с философским равнодушием!

— Отлично, — подхватил Тиррел. — Впрочем, сделанное вами только что предположение указывает, что его стремление получить руку мисс Моубрей целиком или же почти целиком внушено корыстными побуждениями, поскольку вы считаете, что он согласился бы в самый день свадьбы расстаться с нею, лишь бы ему за это было обеспечено владение неттлвудским поместьем.

— Предположение я сделал от себя, не будучи уполномочен на это, — ответил Джекил. — Но незачем отрицать — из самой сути его следует, что я ни в какой мере не считаю лорда Этерингтона пылким влюбленным.

— Прекрасно, — отозвался Тиррел. — Так вот, поймите сами и заставьте его хорошо понять, что богатство и титул, которыми он сейчас владеет, зависят от моей доброй воли, что ежели я предъявлю свои права, о которых гласит прочитанная вами только что бумага, ему придется распроститься с графским титулом, превратиться в обыкновенного человека, лишиться большей части своего богатства, и эта потеря далеко не уравновесится неттлвудским поместьем, даже если он его получит, а получить его он может лишь после судебного процесса, исход которого сомнителен и который сам по себе достаточно постыден.

— Согласен, сэр, — сказал Джекил, — довод ваш убедителен. Что же вы предлагаете?

— А то, что я откажусь от предъявления своих прав на титул и состояние, что я предоставлю Вэлентайну Балмеру владеть захваченным титулом и незаслуженным богатством, что я приму на себя строжайшее, торжественное обязательство не оспаривать у него владения титулом графа Этерингтона и связанными с этим званием поместьями, но при условии, что он даст женщине, чей душевный мир он навеки нарушил, пройти остаток злосчастного жизненного пути, не докучая ей брачными предложениями или какими-либо иными домогательствами, основанными на его же предательском поступке, короче говоря — при условии, что на будущее время он перестанет донимать Клару Моубрей своим присутствием, речами, письмами, посредничеством третьих лиц и будет вести себя по отношению к ней так, словно его и вовсе не существует.

— Предложение это — необычайное, — сказал капитан. — Могу я спросить, вполне ли серьезно вы его делаете?

— Ваш вопрос не удивляет меня и не обижает, — ответил Тиррел. — Я, сэр, такой же человек, как все другие, и не делаю вида, будто я выше того, к чему люди обычно стремятся — почетного места и некоторого уважения в обществе. Я отнюдь не романтический чудак, не придающий значения жертве, на которую он идет. Я отказываюсь от положения, которое должно быть для меня тем ценнее, что с ним связано, — говоря это, он покраснел, — доброе имя моей глубоко мною чтимой матери. Решая не притязать на него, я тем самым нарушаю последнюю волю умирающего отца, который хотел, чтобы я заявил свои права и тем самым показал всему свету его раскаяние, ускорившее, может быть, его кончину ведь он надеялся, что столь открытый акт раскаяния хоть немного уменьшит его вину. Я отвергаю высокое положение у себя на родине и добровольно становлюсь безыменным изгнанником, ибо когда у меня будет полная уверенность, что покой Клары Моубрей обеспечен, я тотчас же покину пределы Британии. Все это я делаю, сэр, не в минутном приступе пылких чувств, а отлично понимая и зная цену тому, от чего отказываюсь тем не менее я это делаю, делаю по доброй воле, ибо для меня лучше пойти на это, чем стать причиной новых бед для той, кому я уже причинил достаточно и даже чересчур много зла.

Несмотря на все его усилия, голос изменил Тиррелу, когда он кончил свою речь, и, ощутив, что на глаза его навертываются слезы, он должен был на мгновение отвернуться к окну.

— Стыжусь своего ребячества, — сказал он, снова оборачиваясь к капитану Джекилу, — но пусть оно послужит доказательством моей искренности, даже если покажется вам смешным.

— Я менее всего расположен смеяться над вашими чувствами, — сказал Джекил тоном, полным уважения, ибо, хотя он уже давно вел жизнь светского повесы, сердце его не до конца очерствело, — менее всего. Я не могу дать немедленный ответ на такое необычайное предложение, как ваше. Могу только заметить, что достоинство пэра, насколько мне известно, неотчуждаемо отказаться от него или передать его другому по своей воле нельзя. Если вы действительно граф Этерингтон, я не вижу, каким образом ваш отказ от титула мог бы пойти на пользу моему Другу.

— Вам, сэр, он, возможно, и не пошел бы на пользу, — серьезным тоном произнес Тиррел, — потому что вы, может быть, побрезговали бы возможностью присвоить себе права и носить титул, вам по закону не принадлежащие. Но вашему другу подобная щепетильность отнюдь не присуща. Если он может сейчас изображать графа в глазах света, то это доказывает, что его честь и совесть и в дальнейшем окажутся весьма покладистыми.

— Могу я получить копию списка этих документов, чтобы показать их моему доверителю? — спросил Джекил.

— Охотно отдам вам список, сэр, — ответил Тиррел, — тем более что это ведь тоже копия. Но, — добавил он с саркастической усмешкой, — друг капитана Джекила, по-видимому, доверился ему не полностью. Могу его заверить поэтому, что лицо, давшее ему поручение, превосходно знает содержание этой бумаги и у него имеются точные копии всех перечисленных в ней документов.

— Сомневаюсь, чтобы это было возможно, — с негодованием возразил Джекил.

— Это вполне возможно, и так это и есть! — ответил Тиррел. — Незадолго до смерти отец мой прислал мне вместе с трогательным признанием своих заблуждений список этих документов и при этом сообщил, что подобную же бумагу он отправил вашему другу. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что он это сделал, хотя мистер Балмер и мог счесть более для себя удобным не ставить вас об этом в известность. Одно обстоятельство — одно из многих — хорошо обрисовывает его натуру и вместе с тем подтверждает, насколько он опасался моего возвращения в Британию. Он нашел способ подкупить одного бесчестного агента, через которого отец мой при жизни снабжал меня средствами, и добиться, чтобы тот не переводил мне денег, необходимых для моего возвращения с Востока, так что я вынужден был одолжаться у одного приятеля.

— Вот как? — сказал Джекил. — Об этих бумагах я услышал сейчас впервые. — Могу я спросить, где и у кого на хранении находятся оригиналы?

— Когда мой отец умирал, я находился на Востоке, — ответил Тиррел, — и он сдал документы на хранение в контору одного весьма уважаемого торгового дома, с которым вел дела. Они находились в конверте, адресованном на мое имя, который, в свою очередь, лежал в конверте, адресованном главе фирмы.

— Вы, конечно, понимаете, — сказал капитан Джекил, — что я не могу высказаться по поводу необычайного предложения, которое вам угодно было сделать, — предложения отказаться от прав, основанных на этих документах, — пока я не получу возможности ознакомиться с ними.

— Вы получите эту возможность. Я напишу, чтобы мне их выслали по почте, — это небольшой пакет.

— Вот, следовательно, и все, о чем мы можем пока говорить, — сказал капитан. — Если документы эти действительно не могут быть оспорены, я, разумеется, посоветую моему другу Этерингтону принять ваш отказ от столь важных притязаний, даже если ради этого ему придется распроститься со своими матримониальными расчетами. Я полагаю, вы не намерены взять назад свое предложение?

— Я не привык менять свои решения и еще менее — изменять своему слову, — ответил Тиррел несколько высокомерным тоном.

— Надеюсь, мы расстаемся друзьями? — спросил Джекил, вставая, чтобы распроститься.

— Во всяком случае, не врагами, капитан Джекил. Я признаю, что должен быть благодарен вам за то, что вы помогли мне выпутаться из этой глупой истории на водах. В настоящий момент мне было бы до крайности неудобно оказаться вынужденным доводить до конца легкомысленно затеянную ссору.