Три мушкетера(ил. М.Лелуара) - Дюма Александр (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Человек?.. Какой человек?..
— Какой-то нищий.
— Подайте ему милостыню, Базен, и скажите, чтобы он помолился за бедного грешника.
— Этот нищий хочет во что бы то ни стало говорить с вами и уверяет, что вы будете рады его видеть.
— Не просил ли он что-либо передать мне?
— Да. «Если господин Арамис не пожелает прийти повидаться со мной, — сказал он, — сообщите ему, что я прибыл из Тура».
— Из Тура? — вскричал Арамис. — Тысяча извинений, господа, но, по-видимому, этот человек привез мне известия, которых я ждал.
И, вскочив со стула, он торопливо вышел из комнаты. Атос и д'Артаньян остались вдвоем.
— Кажется, эти молодцы устроили свои дела. Как по-вашему, д'Артаньян? — спросил Атос.
— Мне известно, что у Портоса все идет прекрасно, — сказал д'Артаньян, — что же касается Арамиса, то, по правде сказать, я никогда и не беспокоился о нем по-настоящему. А вот вы, мой милый Атос… вы щедро роздали пистоли англичанина, принадлежавшие вам по праву, но что же вы будете теперь делать?
— Друг мой, я очень доволен, что убил этого шалопая, потому что убить англичанина — святое дело, но я никогда не простил бы себе, если бы положил в карман его пистоли.
— Полноте, любезный Атос! Право, у вас какие-то непостижимые понятия.
— Ну, хватит об этом!.. Господин де Тревиль, оказавший мне вчера честь своим посещением, сказал, что вы часто бываете у каких-то подозрительных англичан, которым покровительствует кардинал. Это правда?
— Правда состоит в том, что я бываю у одной англичанки, — я уже говорил вам о ней.
— Ах да, у белокурой женщины, по поводу которой я дал вам ряд советов, и, конечно, напрасно, так как вы и не подумали им последовать.
— Я привел вам свои доводы.
— Да, да. Кажется, вы сказали, что это поможет вам приобрести экипировку.
— Ничуть не бывало! Я удостоверился в том, что эта женщина принимала участие в похищении госпожи Бонасье.
— Понимаю. Чтобы разыскать одну женщину, вы ухаживаете за другой: это самый длинный путь, но зато и самый приятный.
Д'Артаньян чуть было не рассказал Атосу обо всем, но одно обстоятельство остановило его: Атос был крайне щепетилен в вопросах чести, а в небольшом плане, задуманном нашим влюбленным и направленном против миледи, имелись такие детали, которые были бы отвергнуты этим пуританином[74], д'Артаньян был заранее в этом уверен; вот почему он предпочел промолчать, а так как Атос был самым нелюбопытным в мире человеком, то откровенность д'Артаньяна и не пошла дальше.
Итак, мы оставим наших двух друзей, которые не собирались рассказать друг другу ничего особенно важного, и последуем за Арамисом.
Мы видели, с какой быстротой молодой человек бросился за Базеном или, вернее, опередил его, услыхав, что человек, желавший с ним говорить, прибыл из Тура; одним прыжком он перенесся с улицы Феру на улицу Вожирар.
Войдя в дом, он действительно застал у себя какого-то человека маленького роста, с умными глазами, одетого в лохмотья.
— Это вы спрашивали меня? — сказал мушкетер.
— Я спрашивал господина Арамиса. Это вы?
— Я самый. Вы должны что-то передать мне?
— Да, если вы покажете некий вышитый платок.
— Вот он, — сказал Арамис, доставая из внутреннего кармана ключик и отпирая маленькую шкатулку черного дерева с перламутровой инкрустацией. — Вот он, смотрите.
— Хорошо, — сказал нищий. — Отошлите вашего слугу.
В самом деле, Базен, которому не терпелось узнать, что надо было этому нищему от его хозяина, поспешил следом за Арамисом и пришел домой почти одновременно с ним, но эта быстрота принесла ему мало пользы: на предложение нищего его господин жестом приказал ему выйти, и Базен вынужден был повиноваться.
Как только он вышел, нищий бросил беглый взгляд по сторонам, желая убедиться, что никто не видит и не слышит его, распахнул лохмотья, небрежно затянутые кожаным кушаком, и, подпоров верхнюю часть камзола, вынул письмо.
Увидев печать, Арамис радостно вскрикнул, поцеловал надпись и с благоговейным трепетом распечатал письмо, заключавшее в себе следующие строки:
Друг, судьбе угодно, чтобы мы были разлучены еще некоторое время, но прекрасные дни молодости не потеряны безвозвратно. Исполняйте свой долг в лагере, я исполняю его в другом месте. Примите то, что вам передаст податель сего письма, воюйте так, как подобает благородному и храброму дворянину, и думайте обо мне. Нежно целую ваши черные глаза.
Прощайте или, вернее, до свиданья!
Между тем нищий продолжал подпарывать свой камзол; он медленно вынул из своих грязных лохмотьев сто пятьдесят двойных испанских пистолей, выложил их на стол, открыл дверь, поклонился и исчез, прежде чем пораженный Арамис успел обратиться к нему хоть с одним словом.
Тогда молодой человек перечел письмо и заметил, что в нем была приписка:
P. S. Окажите достойный прием подателю письма — это граф и испанский гранд.
— О золотые мечты! — вскричал Арамис. — Да, жизнь прекрасна! Да, мы молоды! Да, для нас еще настанут счастливые дни! Тебе, тебе одной — моя любовь, моя кровь, моя жизнь, все, все тебе, моя прекрасная возлюбленная!
И он страстно целовал письмо, даже не глядя на золото, блестевшее на столе.
Базен робко постучал; у Арамиса больше не было причин держать его за дверью, и он позволил ему войти.
При виде золота Базен остолбенел от изумления и совсем забыл, что пришел доложить о приходе д'Артаньяна, который по дороге от Атоса зашел к Арамису, любопытствуя узнать, что представлял собой этот нищий.
Однако, видя, что Базен забыл доложить о нем, и не слишком церемонясь с Арамисом, д'Артаньян доложил о себе сам.
— Ого! Черт возьми! — сказал д'Артаньян. — Если эти сливы присланы вам из Тура, милый Арамис, то прошу вас, передайте мое восхищение садовнику, который вырастил их.
— Вы ошибаетесь, друг мой, — возразил Арамис, как всегда скрытный, — это мой издатель прислал мне гонорар за ту поэму, написанную односложными стихами, которую я начал еще во время нашего путешествия.
— Ах, вот что! — сказал д'Артаньян. — Что ж, ваш издатель очень щедр, милый Арамис. Это все, что я могу вам сказать.
— Как, сударь, — вскричал Базен, — неужели за поэмы платят столько денег? Быть этого не может! О сударь, значит, вы можете сделать все, что захотите! Вы можете стать таким же знаменитым, как господин де Вуатюр или господин де Бенсерад[75]. Это тоже мне по душе. Поэт — это лишь немногим хуже аббата. Ах, господин Арамис, очень прошу вас, сделайтесь поэтом!
— Базен, — сказал Арамис, — мне кажется, что вы вмешиваетесь в разговор, друг мой.
Базен понял свою вину; он опустил голову и вышел из комнаты.
— Так, так, — с улыбкой сказал д'Артаньян. — Вы продаете свои творения на вес золота — вам очень везет, мой друг. Только будьте осторожнее и не потеряйте письмо, которое выглядывает у вас из кармана. Оно, должно быть, тоже от вашего издателя.
Арамис покраснел до корней волос, глубже засунул письмо и застегнул камзол.
— Милый д'Артаньян, — сказал он, — давайте пойдем к нашим друзьям. Теперь я богат, и мы возобновим наши совместные обеды до тех пор, пока не придет ваша очередь разбогатеть.
— С большим удовольствием! — ответил д'Артаньян. — Мы давно уже не видели приличного обеда. К тому же мне предстоит сегодня вечером довольно рискованное предприятие, и, признаться, я не прочь слегка подогреть себя несколькими бутылками старого бургундского.
— Согласен и на старое бургундское. Я тоже ничего не имею против него, — сказал Арамис, у которого при виде золота как рукой сняло все мысли об уходе от мира.
И, положив в карман три или четыре двойных пистоля на насущные нужды, он запер остальные в черную шкатулку с перламутровой инкрустацией, где уже лежал знаменитый носовой платок, служивший ему талисманом.
Для начала друзья отправились к Атосу. Верный данной им клятве никуда не выходить, Атос взялся заказать обед, с тем чтобы он был доставлен ему домой; зная его как великого знатока всех гастрономических тонкостей, д'Артаньян и Арамис охотно уступили ему заботу об этом важном деле.
