Дангу - Глыбин Леонид (книги без сокращений .TXT) 📗
— Это было давно, когда Римси был молодым, как Дангу, — начал говорить старик. — Римси бродил один, далеко отсюда. Там, — он махнул рукой на восток, — где очень высокие горы и большие леса. Одна луна и десять снов ходьбы от пещеры Пхотанг. Там случился сильный дождь и стало холодно. Римси нашел пещеру, чтобы спать в ней. Очень большую. Когда Римси проснулся, то увидел, что в пещеру пришли ми. Римси сильно испугался и спрятался в боковом проходе. Ми громко говорили и ходили туда и сюда. Потом принесли других ми. Они были мертвые. Громкоговорящие ми сняли с мертвых безволосые шкуры. Размахивали руками, скакали и что-то делали совсем непонятное. Римси хорошо видел, что у мертвых ми кожа была гладкая, без волос и коричневая, как у Дангу. Потом на мертвых ми надели другие безволосые шкуры и вынесли мертвецов из пещеры. Стало тихо. В пещере горели светильники.
Римси замолчал ненадолго и потом продолжал:
— Римси думает, что Дангу и те горные ми, наверное, одного клана. Братья. У них одинаковая кожа, нет шерсти и длинная шея.
Дангу внимательно слушал, инстинктивно подавшись вперед.
— Римси был очень любопытным. Страх у него прошел. Римси успел осмотреть всю пещеру. Там было много непонятных предметов. Большие и малые фигуры странных существ. Римси думает, что это тотемы горных ми. Длинные и короткие вещи разной формы. Желтые. Украшены разноцветными камнями. Такие камни Римси часто находил в горах. Много, очень много маленьких, круглых плоских предметов размером с глаз волка. На них было что-то нарисовано. Они лежали россыпью, как галька в реке. Все желтого и белого цветов. Римси попробовал на зуб. Они были несъедобны. Из какого-то неизвестного кангми вещества. Потом Римси вышел из пещеры и убежал. Так было там и давно.
Лочен закивал головой, словно подтверждая, что все это правда, и сказал:
— Лочен тоже видел такую пещеру. Она была маленькая. В ней никого не было. Только стояли толстые, как камни, предметы из шкур. В шкурах были дырки, и из них сыпались такие же круглые, маленькие штуки, что видел Римси.
— Все так было? — недоверчиво спросил Дангу.
— Да, так! Да, так! — дружно закивали Лочен и Римси.
— А кто же такие чхеми?
— Римси думает, что чхеми принадлежат другому клану ми. Они, наверное, родичи и братья лхоми, ми с Равнины.
— Но почему у лхоми черные волосы на голове, а у Дангу светлые?
— Римси не знает.
Лочен пошевелил угли в костре и сказал:
— А еще Лочен видел там, далеко в горах, за три луны, когда был молодым, кангми из другого клана. Их было столько, сколько пальцев у Лочена на обеих руках. Они значительно выше и сильнее нас, и у них белые волосы на голове и теле и красные глаза. Они не говорят, а передают свои мысли на расстоянии, как некоторые из нас. Они приказали Лочену не подходить к ним близко. Потом сообщили, что не знают никакого оружия и что охраняют входы в скалах в страну, которую назвали Шамбала. Лочен испугался и убежал оттуда.
Дангу внимательно слушал, но ясности не стало больше. Наоборот, все перемешалось — ми, кангми, чхеми, лхоми…
Юноша потер лоб, потом сказал:
— Сейчас Дангу пойдет к себе в гнездо и будет думать.
ОН — ЧЕЛОВЕК
В этот год зима в Гималаях оказалась особенно суровой и необычно длинной. Морозы день ото дня крепчали. В пещере стоял лютый холод, и кангми жались к кострам. Живительное тепло огня да вода из почти замерзшего озера — вот и все, что оставила им зима. Однако огонь давал лишь внешнее ощущение тепла, а ледяная вода хоть и утоляла жажду, но вовсе не согревала. Еда, которая могла согревать изнутри, которая придавала силу и энергию всему организму, давно кончилась. Долгая зима заставила кангми съесть все запасы раньше времени и не позволяла выйти из пещеры на охоту. Многометровая толща снега, завалившая всю округу, была непроходимым препятствием.
Голод все сильнее и сильнее давал себя знать. Съедалось все, что могли сокрушить мощные челюсти. Женщины и дети собирали ореховую скорлупу, остатки съедобных корней и тонкие ветки кустов, мужчины грызли кости и остатки шкур убитых животных. Все ели нефритовую муку. Но что она могла прибавить к скудному меню? Ее питательная ценность была ничтожна. Чтобы дожить до весны, нужно было мясо. Только оно могло спасти положение. Крики младенцев, яростно сосавших пустые груди матерей, оглашали пещеру, перекатывались эхом от стены к стене. Кангми сильно отощали, шерсть висела на них клочьями. Они молча грелись у огня или ворча бродили по пещере с факелами в руках, разыскивая хоть что-нибудь съедобное. Взрослые мужчины-охотники, эти могучие представители рода, которым приходилось особенно тяжело от мук голода, иногда громко ссорились из-за найденной в камнях старой кости или куска шкуры с засохшими жилами и кусочками мяса.
Предводитель должен был принять решение. Он сделал это, когда Дангу, сохранивший еще достаточно энергии, чтобы каждый день выбираться из пещеры на разведку, принес ему неутешительные вести — кругом по-прежнему непроходимые снега.
— Пусть все слушают, что говорит Вангди! — крикнул предводитель хриплым голосом на всю пещеру.
Когда кангми сгрудились вокруг большого костра, не сводя напряженных взглядов со своего нангсо, тот встал на камень, чтобы лучше видеть всех членов клана, и сказал:
— Нга наш покровитель, родич и брат. Нга сердится и сделал сильный холод. Лишил кангми хорошей еды. Надо напоить его кровью одного из кангми. Тогда Нга станет добрым. А тело жертвы все употребят в пищу.
Толпа лохматых существ не шелохнулась. Никто не вскрикнул, не побежал. Даже младенцы перестали кричать, словно им передались напряжение и нарастающий страх взрослых. Десятки горящих глаз по-прежнему не отрываясь смотрели на своего предводителя.
— Сейчас Вангди пойдет в святилище и спросит Нга, кто тот кангми, которого следует положить на жертвенный камень, чтобы жили другие.
Он медленно обвел взглядом соплеменников. И каждый, с кем он встречался взглядом, опускал глаза вниз. Вангди спрыгнул с камня, взял в одну руку дымящий факел и, сжимая нож в другой, не торопясь двинулся по коридору к святилищу.
Каннибализм был достаточно широко распространен среди древних людей. Археологи и антропологи имеют доказательства, что первобытные люди не гнушались поедать останки своих собратьев. Во многих пещерах и на стоянках находили человеческие черепа с выломленным основанием у большого затылочного отверстия. Это было сделано, без сомнения, для того, чтобы полакомиться мозгом. Однако людоедство проявлялось далеко не всегда, чаще всего в экстремальных условиях. Во всяком случае так было у кангми.
Десятки глаз неотрывно смотрели в темноту коридора, в котором скрылся Вангди. Тишину нарушало лишь потрескивание горящих дров да шуршание песка, углей и мелких камешков под тяжестью переступавших с ноги на ногу кангми. Внезапно, заставив многих вздрогнуть от неожиданности, со свода пещеры ухнула вниз одна из погруженных в зимнюю спячку летучих собак. Она с тревожным писком сделала несколько кругов, едва не задевая за головы кангми своими трепещущими крыльями.
Наконец послышался шум шагов, и на освещенную главным костром площадку вышли Вангди и Лочен. Вангди остановился у выхода, опершись о камень, а Лочен вышел вперед на середину зала. Он оказался как бы в центре амфитеатра, где вокруг него стояли или сидели на камнях и сбитых сталагмитах кангми. Все внимание было теперь сосредоточено на нем.
— Нга, великий и могучий родич кангми, сердит. Это правда. Нга хочет… — сказал Лочен и замолк, моргая от яркого света костра.
— Пусть Лочен продолжает!
— Почему Лочен замолчал? — сразу раздалось несколько нетерпеливых голосов.
Животный страх смерти уже незримо витал среди кангми, как чернокрылая летучая собака. Ритуальной жертвой сейчас мог стать любой из них.
— Нга хочет, — продолжал Лочен, — Нга хочет… чтобы на жертвенный камень положили сына Джигме, юного Рамро!
