Дангу - Глыбин Леонид (книги без сокращений .TXT) 📗
Вслушиваясь в разноголосое пение птиц, жадно всматриваясь в зелень леса, голубизну бездонного неба с плывущими по нему облаками, он испытывал необыкновенную радость. Кончено сидение в полутемной пещере с закопченными сводами. Впереди новые впечатления, охота, новые места и, возможно, встречи с ми, острое любопытство к которым у Дангу по-прежнему не утихало.
По законам всех кланов кангми в первое полнолуние после начала таяния снега тотемы Нга полагалось выносить из пещер. Это было частью весеннего праздника босар.
И вот настала торжественная ночь для клана Цзун. При ярком сиянии луны Лочен и Вангди осторожно вынесли тотемы Нга и поставили на нгатхо — плоский обломок скалы, подобие алтаря, лежавший посередине поляны недалеко от пещеры. Она была окружена со всех сторон высокими деодарами с подлеском из дуба и зарослей грецкого ореха и сообщалась с внешним миром узким, извилистым ущельем, заросшим терновником и ежевикой, заваленным камнями, что делало ее совершенно недоступной для редких в этих местах тибетцев.
Летом поляна превращалась в марг — луг. Это был настоящий ковер из трав и цветов. Белые, красные, желтые, синие примулы, фиалки, анютины глазки, гвоздики, маргаритки, выглядывавшие из травы и папоротников, наполняли воздух благоухающим ароматом и были необычайно красивы. Лес вокруг дремал в заколдованном сне, с ветвей деревьев-богатырей свисали седые бороды красноватых и бело-желтых мхов и лишайников, а плющ свивал чудесные беседки среди поваленных бурями исполинских стволов и скал. Но сейчас еще не было и в помине этого буйства красок и запахов. Пока на поляне там и здесь лежали лишь острова нерастаявшего снега.
К центру поляны постепенно собрались все кангми, ибо весенний праздник босар должен был начаться ритуальным танцем, в котором принимали участие все члены клана, и завершиться разбиванием одного из тотемов, после чего следовали радостные пляски охотников в честь прихода весны.
Вначале взрослые и дети образовали большой круг, в центре которого находился нгатхо с тотемами Нга. По команде Лочена все опустились на колени, а затем, протянув к алтарю руки, распростерлись ниц, коснувшись лицами земли.
Дох-вхор-р-р! Дох-вхор-р-р!
Гоннн, гоннн, гоннн!
Тегуу-у-у!
Нга, Нга, Нга! — разнесся по поляне громкий, нестройный хор хриплых низких мужских и тонких женских голосов.
Снова все выпрямились и встали, и опять распростерлись ниц перед нефритовыми тотемами:
Дох-вхор-р-р! Дох-вхор-р-р!
Гоннн, гоннн, гоннн!
Тегуу-у-у!
Нга, Нга, Нга!
Дангу с горящими от возбуждения глазами старательно повторял вместе со всеми элементы древнего обычая поклонения владыке Нга. Он хорошо знал ритуал, ибо уже не раз принимал в нем участие.
— Тин-бо! — раздалась громкая команда Лочена, и круг пришел в движение: все вскочили и двинулись друг за другом сначала в одну сторону, а через несколько минут в другую, подпрыгивая на одной ноге.
Крангма, крангма!
Нга, Нга, Нга!
Круг кангми ритмически двигался, ноги глухо топали, размешивая остатки талого снега на твердой земле, сверкающие глаза и вытянутые руки были устремлены в сторону алтаря:
Руху Нга, руху Нга!
Движение ускорилось, туловища ритмически раскачивались из стороны в сторону, быстрее, быстрее, дыхание участилось, топот стал громче. И вдруг ритм спал, но через несколько минут снова ускорился, повинуясь команде невидимого дирижера: вперед, вверх, быстрее, быстрее! Круг словно пульсировал:
Руху Нга, руху Нга!
Руху Нга, руху Нга!
Ритуальный танец продолжался около получаса, пока Лочен наконец не подал сигнал начать процедуру по-бар-до — Нга, разбивание тотема.
Лочен и Вангди медленно подошли к алтарю, приподняли один из тотемов, и тотчас же из круга выскочил заранее выбранный кангми, крепкий юноша. Он лег на алтарь спиной вниз, раскинув руки и ноги. Лочен и Вангди поставили ему на грудь тотем, и первобытный ритуал начался.
В полной тишине Лочен принялся выполнять замысловатые фигуры древнего танца. С каждым кругом он все ближе и ближе приближался к алтарю. Искусно манипулируя двумя ножами, он кружил вокруг молодого кангми, выкрикивая заклинания. Вот наконец закрутился, подпрыгивая, делая ложные выпады ножами то в живот лежащего воина, то в глаза, то подмышки. С каждым выпадом над толпой кангми проносилось восхищенное:
Ах-xaг! Ах-хаг!
Но кульминация наступила несколько секунд спустя. Схватив лежащий около алтаря камень, Лочен изо всех сил ударил им тотем Нга. Удар, еще удар — и нефритовый идол, расколовшись на куски, упал с груди невредимого юноши на землю. Взвыли ритуальные трубы торхи, загудели барабаны логдро, кангми бешено затопали по земле, Лочен в изнеможении повалился на алтарь. Сакральная церемония по-бар-до-Нга была закончена. Старый тотем владыки Нга ушел, чтобы в предстоящем охотничьем сезоне уступить место новому.
Круг снова задвигался в ритмическом танце и вдруг распался. В центре поляны осталось только несколько кангми. В то же мгновение по знаку Вангди загремели, загудели барабаны. Это женщины приглашали мужчин-охотников начать весенние пляски. Их участники должны были изобразить перед новым владыкой Нга и всеми присутствующими тех живых существ, на которых намеревались охотиться предстоящим летом.
На импровизированной сцене уже стоял наготове первый танцор. Это был молодой Тентар из семьи старого Санга. Он начал изображать джакгли — вепря. Наклонив туловище и встав на четвереньки, Тентар громко захрюкал, потом, оскалившись и потряхивая лохматой головой, стал прыгать то влево, то вправо, часто перебирая руками и ногами, опуская лицо к земле, как бы в поисках желудей и кореньев. Барабаны подхватили ритм. Еще прыжок, еще! Выше! Настоящий джангли! Сходство было поразительным. Импровизацию охотника поддержал звук трубы торхи, прозвучавший, как похвала.
Теперь, чтобы показать и свое искусство подражания, в пляску вступили братья Чакпо и Дорджи. Они стали истинными воплощениями гульманов — обезьян. Их прыжки по воображаемым деревьям и ужимки тоже были по достоинству оценены громким, одобрительным гудением труб.
Все новые и новые танцоры неутомимо и вдохновенно продолжали свои пляски. Напряжение на поляне не ослабевало.
В один из моментов, когда в плясках кангми произошел небольшой сбой, на середину в несколько прыжков выскочил Дангу. Он твердо знал, что теперь очередь за ним. Но его замысел был необычен. Он не будет копировать животных. Он изобразит поединок с воображаемым врагом. Не с жертвой будущей охоты. Нет — с равным и достойным противником. К этому его подтолкнула недавняя победа над страшным Джигме.
Радостные прыжки кангми были ничто по сравнению с танцем Никиты. Он скакал и прыгал по всей поляне, символизируя поединок с врагом, изображая одновременно победителя и побежденного. Это была схватка между жизнью и смертью. В одной руке Дангу держал нефритовый нож, а в другой толстую дубовую ветку — как дубину. Пронзая невидимого врага, увертываясь и делая ложные выпады, он парировал удары, сражался до изнеможения. Это был великолепный военный танец. Такого не исполнял еще ни один кангми из клана Цзун.
Гуп, гуп, хурр-р-ра! Гуп, гуп, бурр-р-ра! —
военный клич юноши походил одновременно на рев рассерженного медведя — риччхи, рык леопарда — тедуа и стоны пойманного козла — маркхора. Дангу весь ушел в свой танец-сражение. Сыпались удары ножа, дубина крушила и ломала все вокруг.
Потом Дангу превратился в погибающего. Он схватился за шею, выдергивая воображаемый нож. С душераздирающим воплем он повалился на землю и задергался в предсмертных конвульсиях. А потом затих. Сражение закончилось. Начался победный парад.
Как взлетающий орел — ропча, Дангу-победи-тель потрясал над головой сжатыми кулаками. Его ноги высоко поднимались в гордом триумфальном шествии. После нескольких шагов он высоко подпрыгивал, забрасывая пятки назад так, что они звучно шлепались о ягодицы. Он извивался как змея — шети, прыгал как гульман, носился как дикая собака — конгпо. Быстрей! Выше!
