Калифорнийская славянка - Грязев Александр Алексеевич (читать книги полностью .TXT) 📗
Труба давала до тысячи бадей в сутки и четвёртой доли рассола братьям Кусковым для начала вполне хватало. Вскоре в их амбаре лежали первые мешки с солью и в базарные воскресные дни они уже торговали ею в своей лавке на городском торгу. А на февральской, нынешнего года, тотемской ярмарке, на которую, по обычаю съезжались торговые гости и покупатели из разных городов, сёл и деревень соседних губерний, братья Кусковы сумели хорошо заработать на продаже соли. Вырученные деньги они вложили снова в своё дело и даже сумели отдать купцу Нератову часть долга по векселю.
Так что, ежели дело будет ладиться, размышлял Иван, то можно подумать о своей собственной трубе, а там и прошение можно подавать в уездное казначейство о причислении их, братьев Кусковых, к тотемскому купеческому братству…
…Но бывает же такое!...Всё рухнуло в один из июньских дней нынешнего семьсот восемьдесят седьмого года: и начатое дело, и мечты о купеческом будущем…
…. В первый день июля начиналась в Великом Устюге знаменитая на всю Россию Прокопьевская ярмарка, и Иван решил осуществить свою давнюю задумку – выйти на этот большой торг.
Из амбара по Варничной дороге братья Кусковы свезли рогожные мешки с солью на пристань и погрузили их на свой дощаник, купленный ещё в прошлом году у какого-то торгового человека, приплывшего на нём из Вологды.
Плоскодонный дощаник был с мачтой и малым парусом, да ещё с тремя парами вёсел, за которые посадил Иван нанятых судовых ярыжек. За главного на судне поставил он младшего брата Петра, рассчитывая, что вниз по течению, да с попутным, даст Бог, ветерком, приплывут они к Великому Устюгу ещё до начала ярмарочных торгов.
Сам Иван собирался добраться до Устюга с каким-нибудь купеческим обозом, а Митяя оставил хозяйствовать на варнице, где работа не прерывалась даже ночью.
Ранним утром дощаник поплыл вниз по Сухоне, а на другое утро примчался домой на чьём-то взмокшем жеребце брат Петруха и, еле отдышавшись, выпалил, что их дощаник с солью затонул.
Ошарашенный таким сообщением брата, Иван долго молчал, пока не спросил Петра:
- Отчего такое случилось?
- Так налетели на подводный камень.
- Где?
- На перекате у Коченги. Там ведь до самого Брусенца одни мели да перекаты.
- Ну и что? Разве вы первые там шли? Куда смотрели-то?
- Так ведь камень-то под водой сокрыт был. Не увидали мы. Сперва на него днищем сели – осадка-то большая… Течение там быстрое, ход узкий и поворотистый… На камне нас развернуло, дно пропороло… И всё…Сами вплавь еле до берега добрались,- закончил свой рассказ Петруха и добавил:- Там и до нас, говорят, тонули.
- Эко утешил… Утешайся этим сам, мне боле ничего не говори…
Случившееся было для всего задуманного дела явной катастрофой, похожей на большой пожар.
- Что же делать теперь будем?- сказал Иван больше себе, чем брату.
- Я не знаю,- произнёс устало тот.- Думайте вы с Митяем. Я же делом этим больше заниматься не буду.
- Да как не заниматься!- воскликнул Иван, - коли мы в долгах, как в шелках. Вексель-то Нератову за нас никто оплачивать не будет?
- Вот Митяй с варницы явится, то вы с ним и решайте, что делать дальше и как быть. Как решите, так и будет. А мой сказ таков: долю трубы, варницу с церном надо продать в счёт долга по векселю. У Алексея же Петровича Нератова в остатке долга отсрочки просить. Думаю, что не откажет: родня всё-таки…Не наше, видно, это дело – соляной промысел.
- Похоже, что так,- согласился Иван.- Но руки опускать не будем.
Весь остаток дня и всю ночь Иван думал только об одном: как выйти из постигшей их с братьями беды, а утром он убедился в правоте старой народной мудрости, которая гласила, что беда не приходит одна: ночью от недогляда сгорела их варница и всё, что при ней было. Впрочем сгорела и у соседа Платона Выдрина, но это лишь окончательно убедило Ивана в безнадёжности задуманного им, вроде бы, хорошего дела.
Свою долю в рассольной трубе и соляной амбар с небольшим остатком соли у братьев Кусковых пообещался опять купить Гришка Усов, но денег от продажи ожидалось мало, и Иван направился к Нератову улаживать дело с долгом.
Держатель векселя Алексей Петрович Нератов жил недалеко от городской пристани на высоком берегу Сухоны. Дом Нератовых стоял рядом с хоромами о двух этажах знатного тотемского купца Холодилова, известного на всю Сибирь от Тобольска и Иркутска, до Охотска и Усть-Камчатска.
Правда, в доме том сейчас было тихо и малолюдно. Уже не один год Фёдор Холодилов промышлял со своей компанией где-то у Командорских и даже, говорят, у Алеутских островов. А в Иркутске среди других купцов –тотьмичей вёл торговлю его родной брат Григорий Холодилов со своими сыновьями Михайлом да Арсением.
Иван Кусков остановился на крутом берегу Сухоны, где внизу у речной пристани, как всегда,было многолюдно и суетливо. Мельтешило в глазах от множества разного люда: бурлаков, судовых грузчиков, возчиков с лошадьми и телегами, на которых громоздились то рогожи с солью, то короба и корзины с каким-то товаром, А у самого судового пристанища покачивались на речных волнах дощаники, лодки-долблёнки, барки и полубарки с парусами и гребцами.
Рядом с пристанью небольшой, но говорливый торжок с продавцами скорым мелочным товаром и разной снедью: пирогами-рыбниками, яицами, молоком, творогом, квасом, первыми ранними овощами, чесноком и луком…
…Алексей Петрович Нератов был дома и за конторкой в своём рабочем кабинете увлечённо что-то считал и записывал, тоже, видимо, готовился к предстояшей поездке на ярмарку в Устюг.
Он даже не сразу оторвался от дела, когда в его кабинет вошёл и остановился у порога Иван Кусков, а когда повернулся, то пошёл гостю навстречу и, здороваясь, пригласил того в кресло у стола, стоящего напротив большого окна, выходящего на набережную.
- Садись, Иван, да хвастай,- говорил без улыбки Нератов, усаживая гостя.- Хотя, прости, хвастать-то тебе нечем… Наслышан, наслышан про вашу беду. И про вчерашнюю и про сегодняшнюю… Что теперь делать намерен?
- Долю трубы обещал выкупить у нас опять себе Усов. Но тех денег не хватит даже закрыть хоть малую толику долга тебе по моему векселю. Так что, Алексей Петрович, пришёл я к тебе просить отсрочки.
- В нашем коммерческом деле,- сказал Нератов, выслушав Ивана,- друзья, знакомцы, даже родные люди стоят как бы на втором месте. Порой их даже нет вовсе. В коммерции, брат, прежде всего – выгода.
- Об этом мне давно ведомо, - кивнул уныло Иван.
- А посему долг твой я тебе простить, конечно, не могу. Тем более что он не маленький.
- Тысяча семьсот рублей без десяти.
- Да, да… Но мы люди православные,- немного подумав, продолжал Нератов, - и в память о твоей матери, которая меня малого нянчила, поила-кормила, я не буду требовать с тебя уплаты долга в какой-то срок. Сделаем вексель бессрочным, но платить будешь каждый год, пока не выплатишь всех денег.
- Спасибо, Алексей Петрович. Как скажешь, так и делать будем… Но ведь я не только за этим пришёл.
- А что ещё ты хочешь, позволь полюбопытствовать?
- Совета твоего, Алексей Петрович. Не знаю, чем заняться мне. Долг платить надо, а здесь таких денег не заработать. На братьев же надежда плоха.
- Что правда, то правда….Думаю, надо тебе, Иван, идти в сибирские города. Не ты первый, не ты последний, кто там находит своё дело. К тому же по городам сибирским много купцов наших. Любой тебя к себе в приказчики возьмёт. И служить тебе надобно по коммерческой части…. А Господь милостив. Не получилось с первораза – надо попытать ещё раз. Лучше всего, я думаю, тебе добраться до Иркутска. Там у меня, как ты знаешь, два сына торг ведут – Фёдор да Илейка. Я им про тебя отпишу.
