Враг божий - Корнуэлл Бернард (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
В следующую ночь миновали Камни, загадочное кольцо, где Мерлин некогда вручил Артуру меч и где много лет назад мы оставили Элле золото перед Лугг Вейлом. Нимуэ прошла мимо каменных столпов, прикасаясь к каждому посохом, затем встала посередине и обратила взор к звездам. В свете почти полной луны казалось, что камни слегка лучатся.
– Осталась в них колдовская сила? – спросил я Нимуэ, когда она нас нагнала.
– Немного. Однако она уходит, Дерфель. Вся наша магия уходит. Нам нужен Котел. – Она улыбнулась в темноте. – Он близко. Я его чую. Он цел, Дерфель. Мы найдем его и вернем Мерлину.
Сейчас в Нимуэ вновь пробудилась та страсть, которая вела ее по Темной дороге. Артур шагал через мрак с мыслью о Гвиневере, я – ради мести, Нимуэ – чтобы призвать богов при помощи Котла, но нас было по-прежнему мало, а врагов – много.
Мы далеко углубились в новые владения Ланселота, но по-прежнему не видели ни его копейщиков, ни воинственных христиан, которые, по слухам, все так же наводили страх на местных язычников. Видимо, Ланселотовы люди охраняли дороги, ведущие из Глевума, а христиане присоединились к его армии в убеждении, что творят божье дело. Итак, мы без всяких помех спустились в низины южной Думнонии. Город Сорвиодунум, от которого тянуло дымом сожженных домов, обошли стороной и, так никем и не остановленные, двинулись дальше. Нас защищали ночь и чары Нимуэ.
К морю выбрались на пятую ночь, обойдя крепость Виндокладию, в которой Ланселот почти наверняка разместил свой гарнизон, и к рассвету спрятались в густом лесу за ручьем, на котором стоял Морской дворец. До него было не более мили, и мы пробрались сюда незамеченными, скользя, словно призраки, по своей собственной земле.
Напасть мы тоже собирались ночью. Ланселот защищался Гвиневерой, как щитом; мы готовились вырвать этот щит и направить свои копья в коварное сердце предателя. Не ради Мордреда, ибо теперь мы сражались за Артура и за счастливое будущее, которое виделось нам после войны.
Как поют теперь барды, мы сражались за Камелот.
Утром мы с Артуром и Иссой выбрались на опушку леса перед Морским дворцом.
Он был необычайно хорош – белый, каменный, в лучах восходящего солнца. Мы смотрели на его восточную сторону немного снизу. В ней было всего три маленьких окна, так что отсюда дворец напоминал большую белую крепость на зеленом холме. Впрочем, впечатление несколько портил знак рыбы, грубо намалеванный дегтем на побелке. Видимо, он должен был охранять дворец от бродячих христиан. Римские строители разместили все окна на длинном южном фасаде, обращенном к речке и к морю, которое начиналось сразу за песчаным островком у южного берега реки. Службы, жилища рабов, амбары и бревенчатый домик Гвенвивах, напротив, ютились с северной стороны дворца. Там же теперь выросла целая деревушка из крытых соломой хижин – видимо, для копейщиков и их семей. Над крышами поднимался дымок. Дальше шли сад и огороды, а за ними лежали наполовину скошенные луга и лес.
Перед дворцом, как я помнил с того давнего дня, когда по настоянию Артура принес клятву Круглого стола, располагались две крытые аркады. Дворец, залитый утренним солнцем, выглядел поистине великолепно.
– Вернись сейчас римляне, – с гордостью произнес Артур, – они бы не догадались, что он отстроен почти заново.
– Вернись сейчас римляне, – заметил Исса, – мы бы задали им жару.
Я выбрал его за необычайную зоркость: нам надо было выяснить, сколько во дворце Ланселотовых воинов.
В то утро мы насчитали более десяти часовых. Сразу после рассвета двое копейщиков поднялись на деревянный помост, сооруженный на крыше дворца, и стали смотреть на идущую с севера дорогу. Еще четверо расхаживали по ближайшей аркаде, и естественно было предположить, что на западной, невидимой нам, дежурят столько же. Остальные часовые распределились между террасой и ручьем – очевидно, они патрулировали прибрежную дорогу. Исса, оставив шлем и доспехи, пополз вдоль опушки, чтобы разглядеть фасад виллы между двумя аркадами.
Артур пристально смотрел на белое здание. Он явно ощущал душевный подъем перед дерзкой вылазкой, которой предстояло потрясти новое королевство Ланселота. Вообще я редко видел Артура таким счастливым. Проникнув далеко внутрь Думнонии, он отбросил все заботы правления; теперь, как встарь, его будущее зависело только от умения обращаться с мечом.
– Думаешь ли ты о браке, Дерфель? – внезапно спросил он.
– Нет. Кайнвин дала обет не выходить замуж, и я никогда не видел нужды ей в этом перечить. – Я коснулся любовного кольца с вплавленным в него кусочком золота от Котла. – На мой взгляд, мы более муж и жена, чем многие из тех, кого соединил друид или священник.
– Я не о том, – сказал Артур, – думаешь ли ты о браке? – Он сделал нажим на слове «о».
– Нет, господин, – отвечал я. – Не думаю.
– Упрямец Дерфель! – поддразнил меня Артур, потом проговорил задумчиво: – Я бы хотел, чтобы меня после смерти похоронили по-христиански.
– Зачем? – ужаснулся я и коснулся стальной кольчуги, чтобы отвратить зло.
– Чтобы нам с Гвиневерой лежать вместе, в одной могиле.
Я вспомнил клочья кожи на Норвеннином скелете и скривился.
– Ты будешь с ней в Ином мире, господин.
– Наши души, да, – признал он, – и наши тени, но разве не могут и наши земные тела лежать рука об руку?
Я мотнул головой.
– Прикажи, чтоб тебя сожгли, если не хочешь, чтобы твоя душа бродила по Британии.
– Может, ты и прав, – беспечно отвечал Артур. Он лежал на животе, скрытый от виллы зарослями крестовника и васильков. Оба мы были без доспехов – их предстояло надеть в сумерках, перед тем как напасть на воинов Ланселота.
– В чем секрет вашего с Кайнвин счастья? – спросил меня Артур. Он не брился с выхода из Глевума, и щетина на его щеках проблескивала сединой.
– В дружбе, – отвечал я. Артур нахмурился.
– И все?
Я задумался. Вдалеке рабы выходили на сенокос, их серпы ярко вспыхивали в утреннем свете. Малыши бегали по саду и огороду, отпугивая соек от гороха, крыжовника, смородины и малины; ближе, в заплетенной вьюнками ежевике, шумно ссорились зеленушки. Не верилось, что недавно толпа разъяренных христиан осаждала это место и вообще что в Думнонии идет война.
– У меня по-прежнему при взгляде на нее всякий раз екает сердце, – признал я.
– Вот-вот! – с жаром подхватил Артур. – Сердце замирает, и кровь быстрее бежит по жилам.
– Любовь, – сухо сказал я.
– Мы с тобой счастливцы, – улыбаясь, произнес Артур. – У нас есть любовь, дружба и даже больше – то, что ирландцы зовут «анмхара», душевный друг. С кем еще хотелось бы разговаривать до конца дней? Мне так нравятся вечера, когда мы просто беседуем, а солнце садится, и мотыльки летят на пламя свечей.
– Мы говорим о детях, – сказал я и тут же пожалел о своих словах, – и о склоках между слугами, и не беременна ли снова косоглазая судомойка, кто сломал ухват, надо ли чинить крышу или можно еще годик подождать, что делать со старым псом, у которого лапы подгибаются, под каким предлогом Каделл в этом году ухитрится не заплатить оброк, не пора ли убирать лен и не надо ли натереть коровам вымя жирянкой, чтобы лучше доились.
Артур рассмеялся.
– Мы с Гвиневерой говорим о Думнонии. О Британии. И, разумеется, об Изиде. – На последнем слове он немного сник, затем пожал плечами. – Впрочем, мы редко бываем вместе. Вот почему я надеялся, что Мордред снимет с меня бремя правления и я буду здесь постоянно.
– И говорить о сломанных ухватах вместо Изиды? – поддразнил я.
– Об этом и обо всем остальном, – промолвил Артур. – Когда-нибудь я буду пахать эту землю, а Гвиневера – продолжать свое дело.
– Какое дело? Артур сухо улыбнулся.
– Служение Изиде. Она говорит, что если только богиня ее услышит, то на мир прольется сила.
Он пожал плечами, как всегда не слишком веря подобным утверждениям. Только Артур мог вонзить Экскалибур в землю и призвать на помощь Гофаннона, ибо на самом деле не верил, что Гофаннон придет. Мы для богов, сказал он как-то мне, что мыши в соломенной кровле, и живы лишь до тех пор, пока нас не замечают. Однако любовь требовала, чтобы он терпимо относился к религиозным взглядам Гвиневеры.
