Короли Вероны - Бликст Дэвид (полные книги txt) 📗
Девушка сама расплатилась с кучером. Сообразив, что у пассажирки деньги всю дорогу были с собой, кучер от ярости изменился в лице, оправдав предусмотрительность Антонии: знай он с самого начала о деньгах, девушка и ее служанки, истекая кровью, сейчас валялись бы где-нибудь в придорожной канаве. Упрямая Антония, в свою очередь, подтвердила опасения кучера насчет платы – потенциальный убийца покатил прочь, вполголоса ругаясь на чем свет стоит.
Антония в сопровождении лакеев и своих служанок пересекла великолепную площадь и вошла в большой дом – не главный дворец, как ей объяснили, а дом, где постоянно жил Скалигер, Domus Bladorum. Переступая порог комнаты Данте, Антония себя не помнила от волнения – сейчас она впервые в жизни увидит своего отца. Последние две недели нетерпение в ее душе боролось со страхом. Антония понимала, что своим приездом она навсегда изменит отношения с отцом. До сих пор она была обожаемой наперсницей поэта, далекой и безликой. Не зная, как выглядит дочь, Данте мог в воображении наделять ее прекрасными чертами своей утраченной возлюбленной. Встреча разрушит иллюзию, порвет нить, которую Антония плела вот уже семь лет.
Страх уступил место разочарованию, когда девушка обнаружила, что комнаты пусты.
– Ваш отец ушел осматривать базилику Сан Зено, – принялся докладывать лакей. – Сир Алагьери…
– Кто?
– Ваш брат Пьетро, госпожа, – пояснил лакей. – Вы, наверно, еще не слышали. Вчера его произвели в рыцари. Так вот, ваш брат сопровождает мессэра Данте; правда, он сказал, что в полдень зайдет к синьору Ногароле. Синьор Джакопо как ушел вчера вечером, так пока не возвращался. – Антония годами училась читать между строк и теперь без труда поняла, что имеет в виду, однако не решается произнести вслух лакей. – Госпожа, я отнесу ваши вещи в соседнюю комнату и расскажу камеристкам об их новых обязанностях, они же расскажут мне о ваших требованиях. Не угодно ли откушать с дороги?
Антония откушать отказалась, зато попросила дать ей человека, который отвел бы ее к отцу. Лакей вызвался проводить молодую госпожу до конюшен Скалигера, но она отклонила и это предложение. Девушка решила идти одна; она пошла туда, откуда, как ей казалось, приехала, и очень скоро заблудилась. Антония свернула за один угол, потом за другой, тщетно стараясь вспомнить дорогу. Наконец девушке пришлось признать, что она понятия не имеет, где находится. На очередном повороте Антония столкнулась с молодым человеком на костылях.
– Ах, простите, пожалуйста! – Девушка сделала отчаянную попытку вернуть ему равновесие. Несмотря на деревянный лубок на ноге, молодой человек возвышался над Антонией на добрых две головы. – Пожалуйста, простите! Я такая невнимательная!
– Пустяки, – просто отвечал молодой человек. – Я сам виноват – еще не привык к этим штуковинам.
Повисла неловкая пауза. Молодой человек прищурился. Вывернув шею вправо, он взглянул на Антонию в профиль и выдвинул смелое предположение.
– Вы – Беатриче, да?
Антония сделала глубокий вдох.
– Я – единственная дочь Данте Алагьери. – За последнюю неделю она успела привыкнуть к послевкусию, которое оставляло новое произношение.
Молодой человек кивнул.
– Вы немного на него похожи. – В этот момент увалень с соломенными волосами стал Антонии дороже всех на свете. Кроме отца, разумеется. – Я друг вашего брата Пьетро. Меня зовут Антонио, Антонио Капуллетто.
Девушка вскинула брови.
– Брат писал мне о своем друге Антонио, – осторожно произнесла она. – Однако мне помнится, что фамилия звучала как-то иначе.
Увалень рассмеялся.
– Верно, до вчерашнего вечера я звался Капеселатро. А теперь у нас новая фамилия, старинная. Правда, все Капеллетти давным-давно поумирали.
– Вот как! – Этот Капуллетто говорил без обиняков, Антония же к таким речам не привыкла. – Вы знаете, где мой отец? Или мои братья?
Увалень покачал головой, и сердце девушки упало. Ума не приложу, где Пьетро нелегкая носит, – отвечал Капуллетто. – С его ранами лучше дома сидеть, да и вообще, после вчерашнего ему не мешало бы денек-другой оклематься.
У Антонии округлились глаза.
– Я думала, нога у Пьетро зажила!
Нога-то зажила, да только я говорю о ранах, что нанес ему леопард. – Видя, что девушка близка к столбняку, Антонио заторопился: – Ох! Вы ж не знаете! Черт! Я хотел сказать, Пресвятая Дева! Видите ли, дело было так. – И он вкратце изложил события вчерашнего вечера. – Пьетро был в полном порядке, когда мы с ним простились, – добавил Антонио. – Наверно, он просто захотел проветрить мозги. Да ведь и мне надо кое-кого найти! Можем пойти в палаццо вместе – если, конечно, для вас не зазорно общество калеки.
Антония в приступе благодарности изобразила реверанс. Неуклюжий косноязычный Капуллетто, конечно, не тянул на настоящего кавалера, но своею прямотой невольно располагал к себе. Антония поняла, почему Пьетро столь высокого о нем мнения.
За спиной Капуллетто болтался небольшой мешок. По форме было ясно, что в нем находится книга.
– Скажите, а что у вас в мешке?
Вот, чуть не забыл! Когда мы найдем вашего отца, он поставит свою подпись. Это экземпляр его «Ада». Я сегодня утром купил, для Джаноццы.
Капуллетто продолжал расти в глазах Антонии. Некая Джаноцца, безусловно, пленила парня – ее имя единственное он произносил без запинки. Антония узнала, что Капуллетто сломал ногу накануне, во время забега, который выиграл его друг Марьотто. «Не шарахнись я ногой бог знает обо что, я бы первым пришел. Не повезло, только и всего». Было очевидно, что Капуллетто не держит на Марьотто зла за победу. Иначе дела обстояли со скачками – парень не скрывал отвращения к победителю, некоему падуанцу по фамилии Каррара.
Таким образом, краеугольными камнями сбивчивой речи Капуллетто были три имени – Джаноцца, Марьотто, Марцилио. Антонии эти имена не говорили ничего – или почти ничего. В ее голове не возникло ассоциаций со всадниками на мосту.
В конце концов они наткнулись на знакомого Капуллетто, и молодой человек упросил его доставить Антонию к базилике Сан Зено. К отцу.
Как здравомыслящий человек, Пьетро собирался до полудня проваляться в постели. Однако Данте проснулся чуть свет и обнаружил, что его младший сын так и не появился дома. Поэт не сомневался: Поко подцепил девицу легкого поведения. Пьетро вспомнил о базилике Сан Зено, мимо которой проезжал во время скачек, и предложил отцу осмотреть ее. Исключительно с целью отвлечь его от дурных мыслей. Предложение было принято (Данте не стал говорить Пьетро, что разгадал его намерения), а Туллио Д’Изола предоставил отцу и сыну провожатого.
– Я слышал, ты снова отличился, – начал Данте.
– Да, и вот доказательства. – Пьетро провел рукой по лбу.
– Ты их заслужил, к тому же ничего не дается легко. – Помолчав, поэт добавил: – И все же я рад, что ты спас ребенка.
– Я и сам рад, – отвечал Пьетро.
Внезапно вспомнив о своем обещании навестить донну Катерину, Пьетро сообщил отцу, что должен будет несколько раньше прервать их приятную прогулку. Данте ничуть не огорчился.
– Базилика Сан Зено стоит у реки. Я буду смотреть на воду и работать над «Чистилищем». – Он хлопнул по сумке, висевшей через плечо. – Как видишь, сынок, я хорошо подготовился на случай, если герою понадобится сокрушить очередного великана.
Пьетро не нашелся что ответить. Он двинулся вперед, еле удерживая рвущегося с поводка Меркурио. Юноша специально надел тяжелый длинный плащ, но костыль и щенок выдавали его, и ему то и дело приходилось отвечать на приветствия горожан. Данте несколько раз пытался выражать нетерпение, но все равно улыбался, глядя на сына.
Провожатый указал на синагогу, и отец с сыном потратили несколько минут, чтобы осмотреть ее. В Вероне проживало немало иудеев, однако, за исключением жида Мануила, Пьетро видел их только на рыночной площади. Конечно, в других городах закон обязывал иудеев носить желтые звезды – за счет этих звезд иудей всегда был заметен в толпе. В Вероне же закон этот не действовал, и иудеи по собственной воле и в соответствии со своею верой носили чудные шапки. А поскольку в городе было полно чужестранцев в самой нелепой, на взгляд европейца, одежде, иудеи не привлекали к себе особого внимания.
