Иголка в стоге сена (СИ) - Зарвин Владимир (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
— Ладно, — сказал он, возвращая грамоту крестоносцу, — присаживайся к нашему столу, господин рыцарь! Ты и твои люди проделали долгий и, судя по погоде, нелегкий путь. Самое время обогреться с дороги и подкрепить силы доброй снедью!
— Эй, Харальд, подай еще вина и мяса!
Отвесив легкий благодарственный поклон, рыцарь опустился на лавку напротив Воеводы. За ним в трапезную вошли и его солдаты, крепкие молчаливые парни с черными крестами на плащах и доспехах. Дмитрий заметил, что порог они решились переступить лишь после того, как их начальник подал им разрешающий знак рукой.
В отношениях между Воеводой и его подчиненными было больше фамильяртности. Когда Кшиштоф в заиндевелой шубе и доспехах ввалился в гостевую избу, жолнежи Самборской полусотни последовали за ним, не спрашивая разрешения у своего Владыки. Орденский порядок был жестче польского.
— Ну, и какие дела, господин посол, побудили вас в такую непогоду путешествовать по землям, вверенным моему попечению? — начал расспрос гостя Кшиштоф.
— Обычная дипломатия, господин Воевода, — ответил рыцарь, стряхивая ладонью остатки снега со своих золотистых волос. — С разрешения всемилостивого Короля Польши, Орден Девы Марии ведет переписку с Ландмайстером Ливонского Братства Меченосцев. Я отвозил ему письмо Великого Магистра, а теперь везу в Пруссию ответное послание.
— И что в нем, если не секрет?
— Ничего такого, что могло бы повредить Польской Короне, — с улыбкой ответил крестоносец, — Орден Пречистой Девы свято соблюдает вассальные обязательства. У меня нет права разглашать дипломатические тайны, но в послании, кое я везу в Кенигсберг, ничего секретного нет.
Чтобы меж нами не было недоверия, скажу: речь идет о создании совместного с Ливонией торгового флота. Настало время, когда обоим Братствам приходится больше торговать, чем воевать. И, поверьте, такая торговля будет выгодна не только Пруссии и Ливонии, но и вашему Королевству.
Орден Пречистой Девы, как верный вассал, будет платить налог со своей прибыли в польскую казну, что принесет ей немалый доход.
— И Государь Польши позволил вам объединенить флоты? — усомнился в правдивости тевтонца Воевода. — Прости, Командор, но мне в такое верится с трудом…
— Что в том дивного? — пожал плечами крестоносец. — Ваш Король мудр и сознает свою выгоду. Он не станет запрещать то, что полезно для его державы!
— Что ж, коли так… — вздохнул Кшиштоф, огорошенный нежданным известием, — … я не против того, чтобы королевская казна пополнялась злотыми. Только сдается мне, объединение торговых флотов станет первым шагом к объединению воинских сил Пруссии и Ливонии. Ни для кого ведь не секрет, что ваши Магистры лелеют мысль о слиянии обоих Орденов!
— На все воля Господа! — поднял очи горе тевтонец. — Если Владыка Польши не станет возражать против такого союза, мы будем только рады объединиться с братьями по вере. Тем более, что мы некогда были с Ливонией единым целым, правда, недолго…
— Помню, как же, — кивнул Воевода, — было такое время!
Судя по выражению лица, с которым он произнес эти слова, воспоминание не доставило ему радости. Это не укрылось от внимания крестоносца.
— Пора простить друг другу старые обиды, — произнес он примирительным тоном, — грядут времена, когда всем Владыкам истинно христианского мира нужно забыть о распрях и объединить силы против общего врага.
— О каком враге ты толкуешь, Командор? — поднял кустистую бровь Воевода.
— По правде говоря, у Польши таких врагов два. Об одном твердят все, кому не лень, другого же упорно не желают замечать, хотя он не менее опасен, чем первый.
— Первый — это турки, — без труда догадался Кшиштоф, — любопытно, кто же второй?
— Тот, в ком Государь Польши видит союзника в борьбе с турками, — холодно усмехнулся тевтонец, — Великое Московское Княжество!
— Вот оно как! — рассмеялся Воевода, бросая мимолетный взгляд на Бутурлина. — Что ж, я мог и сам догадаться! И чем, по-твоему, для нас так опасен союз с Москвой?
— Москва всегда была враждебна Польше. Вспомни, господин Воевода, как она сеяла раздоры между вами и Литвой, как подбивала на бунты восточных степняков, силясь их руками оторвать от Королевства богатые южные земли.
Пора признать, что заверения Московских Князей в их миролюбии не стоят ломаногогроша. Если на южных рубежах Унии вспыхнет война, московиты тут же забудут о мирном договоре и двинутся на вас с востока. А Польской Короне им нечего будет противопоставить им, поскольку ее лучшие силы будут скованы войной с детьми Магомета!
— И как нам, полякам, избежать такой беды? — насмешливо прищурился Кшиштоф. — Подскажи, Командор…
— Есть верный способ, господин Воевода. Если Король Польши даст на то разрешение, Орден выдвинет войска к восточной границе Унии и прикроет ее от вторжения московитов.
Мы более века воевали с этими варварами и знаем все их уловки. Могу заверить, пока Орден будет охранять ваши кордоны, ни один московит не ступит на польскую землю!
— Что ж, недурно придумано! — причмокнул языком Воевода. — Только к чему такие сложности, господин Командор? Если вам охота помогать Унии в грядущей войне, то проще сделать по-другому. Пусть польские отряды, охраняющие ныне границу с Московией, останутся в своих крепостях, а Орден выступит на юг, к турецкому порубежью.
Тевтонское Братство в свое время воевало с турками не меньше, чем с Русью, а значит, у вас есть опыт борьбы и с янычарами! Да и какая разница Воинам Христовым, чьи набеги отбивать — схизматиков или сарацин?
Глаза крестоносца вспыхнули гневом, но когда он заговорил, голос его звучал ровно, словно он не слышал едких слов, сказанных старым поляком.
— Ты прав, Воевода, Братству Девы Марии все равно, против каких врагов христианства обнажать мечи. Если Богу и Королю будет угодно, я выступлю против турок с той же готовностью, что и против схизмы! Но, поверь, господин Воевода, главная опасность для Польши таится не на юге, а на востоке!
— Конечно, где же ей еще таиться! — раздался за спиной фон Велля насмешливый молодой голос. — Только на востоке, более — нигде!
Обернувшись, рыцарь увидел Бутурлина, который, прислонившись спиной к дверному косяку, слушал его разговор с Воеводой.
— Кто ты и что хочешь сказать? — по-польски произнес фон Велль, впившись глазами в московита. — Кто бы ты ни был, мне твоя речь не знакома!
— Хорошо, будем толковать на знакомом тебе языке, — легко перешел на польскую речь Дмитрий, — я сносно изъясняюсь и по-немецки, но говорить на языке, коим не все владеют, значит, невежливо обойтись с паном Воеводой. Посему, господин Командор, тебе придется довольствоваться польской речью.
Ты так настойчиво твердишь, что угроза Польше исходит с востока, что мне подумалось: не для того ли, чтобы отвлечь других от того, что творится на западе?
— И что же там происходит? — ледяным тоном вопросил крестоносец.
— Да много чего! Ливонцы, к примеру, отливают пушки, сносящие выстрелом до десяти человек, ладят камнеметы, стенобитные орудия. Это что же, для обороны? Шведы свое войско укрепляют, большие корабли строят. Не для мирной ли торговли?
Ты молвишь, что готов защищать Польшу от московитов и сарацин. А как поступишь, если на польскую землю ступит ливонский или шведский сапог? Ведь шведы с ливонцами — не схизматики, не сарацины. Они — добрые католики, как и вы!
И хотят одного с вами: прибрать к рукам чужую землю, а местный люд обратить в рабов! Скажи, станет ли Орден воевать с ними, если они явятся сюда оружно?
Можно не верить в миролюбие Москвы, но ты, Командор, должен знать, что Руси хватает своих врагов. С севера и с юга грозят, не говоря уже о востоке! Может ли Москва при таком соседстве затевать ссору еще с Польшей?
Швеция с Ливонией, — те могут! Им недруг в спину не дышит, нашествием не грозит. Они к войне загодя готовятся, силы копят, запасаются оружием. Так скажи, Командор, кто из нас скорее пойдет на Унию войной?
