Дорогой богов - Балязин Вольдемар Николаевич (читать книги без сокращений txt) 📗

Вашингтон, как и большинство плантаторов, происходил из старого дворянского рода. Когда его прадед в 1657 году приплыл в Америку, он привез с собою несколько сундуков посуды и одежды, портреты многочисленных предков и неостывшую ненависть к голодранцам Кромвеля, прогнавшим его семейство за океан. Джордж еще помнил потемневшие от времени портреты верных слуг казненного монарха [21] полковников Джемса и Генри Вашингтонов, прославившихся упорной и долгой обороной города Уорчестера против солдат Кромвеля.

В юности его симпатии были целиком на стороне роялистов, и немалую роль в этом сыграло семейство лорда Ферфакса, находившееся в родстве и дружбе с будущим главнокомандующим республиканской армии.

В 1759 году Вашингтон женился на молодой черноглазой вдове, матери двух детей, обладательнице состояния в миллион фунтов стерлингов и хозяйке имения, называвшегося «Белый дом». Жену Вашингтона звали Мартой Кэстис. Она была скромна, бережлива и набожна. Всех знавших ее Марта привлекала женственностью и нежностью. Однако во всех походах, летом и зимой, она всегда была рядом с мужем. Впоследствии, рассказывая своим внукам о войне, Марта говорила, что слышала и первый и последний выстрел каждого сражения. И это была правда.

В этом же году Вашингтона избрали в Законодательное собрание Виргинии. Вначале он уделял политике немного времени, занимаясь почти все время хозяйством и охотой. Однако его общественный темперамент и характер не могли мириться с тем, что происходило вокруг. И постепенно, шаг За шагом Вашингтон все дальше и дальше уходил в политику, оставляя имение и хозяйственные заботы жене и управляющему.

Приехав в 1774 году в Филадельфию, Вашингтон и здесь не изменил своим привычкам. Как и прежде, у себя в имении, он вставал в пять часов утра, до семи часов читал и писал, затем съедал две-три маисовых лепешки, запивал их двумя чашками чая и шел в конгресс. Во время заседаний он больше слушал, чем говорил, и если выступал, то его речь никогда не продолжалась более десяти минут. Правда, недоброжелатели Вашингтона относили это не за счет сдержанности и лаконичности, а утверждали, что грубому, прямолинейному солдату нечего сказать слушателям. Однако друзей у Вашингтона было больше, чем недругов. Точный, деловитый, державший в голове сотни дел и никогда ничего не забывавший, Вашингтон не мог не импонировать членам конгресса, многие из которых умели лучше говорить, чем полковник из Виргинии, но почти ничего не умели делать из того, что умел он. Опытный военный, наделенный силой воли, твердостью характера и личным мужеством, он был примером для ополченцев и партизан, вставших в ряды борцов за независимость. Поэтому его назначение главнокомандующим еще не сформированной, но уже сражающейся армии, вернее, сотен разрозненных отрядов, было с радостью воспринято многими американскими патриотами.

К середине июня вокруг Бостона, блокированного англичанами с моря, вырос огромный лагерь. Двадцать тысяч американцев пришли сюда с оружием в руках для того, чтобы освободить город от врага. Здесь были большие отряды из Ныо-Хейвена, Род-Айленда, Коннектикута, Нью-Гемпшира и десятки средних и мелких из всех колоний Америки. Имена первых командиров республиканской повстанческой армии — Бенедикта Арнольда, Натаниэля Грина, Израиля Патэма, Джона Старка — были у всех на устах.

В ночь на 16 июня отряды Старка и Прескотта численностью в тысячу двести человек заняли высоту Банкер-Хилл под Бостоном. 17 июня при поддержке морской и наземной артиллерии три тысячи англичан пошли на штурм Банкер-Хилла. Два раза поднимались они в атаку, и оба раза американцы отбрасывали их. Наконец после кровопролитного штыкового боя американцы отступили. Более тысячи английских солдат погибло в бою на склонах Банкер-Хилла. Колонисты потеряли в два раза меньше. Этот бой показал, что началась серьезная и упорная борьба, в которой ни той, ни другой стороне нельзя рассчитывать на скорую и легкую победу.

Военные действия развернулись по всей стране. Их масштабы все более увеличивались, ожесточение все более нарастало. И как раз в эти дни в Филадельфии появился памфлет торговца корсетами журналиста Томаса Пэйна «Здравый смысл». За несколько месяцев его тираж превысил полмиллиона экземпляров.

«Я, — писал Пэйн, — обращаюсь к вам, любящим человечество, верящим в него. К вам, имеющим смелость противиться не только тирании, но и самим тиранам: собирайтесь под Знамя восстания! Взгляните на старый мир, ведь на нем нет места, где бы народ не страдал от рабства или притеснения.

Монархии покрыли кровью и пеплом не только то или иное королевство, но и весь мир… В Англии король только и делает, что воюет и раздает должности, иначе говоря, разоряет нацию и сеет в ней ссоры. Хорошенькое занятие для человека, получающего в год 800 тысяч фунтов стерлингов и вдобавок боготворимого! Один бесчестный человек обходится для общества и для господа дороже, чем все коронованные негодяи, когда-либо жившие на земле». Затем Пэйн обращался к тем из американцев, которые еще не приняли определенного решения, на чьей стороне им следует сражаться: «На тему о борьбе между Англией и Америкой написаны целые фолианты. Но период дебатов закончился. Оружие, как последнее средство, решает сейчас спор. На него пал выбор короля, и Американский континент принял этот вызов».

Не только земля Америки казалась Пэйну опутанной цепями рабства. Окинув мысленным взором все континенты, он и там увидел скорбь и отчаяние, произвол и гнет. Деспотизм простер свои щупальца по всему миру. С гневом и горечью Пэйн писал:

«На свободу охотятся по всему свету. В АЗИИ и Африке ее больше не существует. В Европе смотрят на нее, как на иностранку, а Англия предложила ей покинуть страну. Примите же беглянку, дайте ей приют и приготовьте вовремя убежище для всего страдающего человечества!»

«Здравый смысл» сразу же стал наиболее популярным политическим произведением потому, что выражал настроения подавляющего большинства американцев.

Подхлестнутый волной всеобщего революционного энтузиазма конгресс весной 1776 года аннулировал ненавистные навигационные акты — английские законы, запрещавшие свободное мореплавание, объявил открытыми гавани для кораблей любых стран и для защиты американских купеческих кораблей призвал создавать военный каперский флот.

Конгресс сформировал секретный Комитет внешних сношений и направил в Европу эмиссаров для поисков союзников и широкой закупки оружия,

10 мая конгресс призвал изгнать королевских чиновников из всех городов страны и создать независимые правительства в каждой из колоний. В ответ на это сторонники короля оказали вооруженное сопротивление. Тогда конгресс принял решение об их разоружении и конфискации всего принадлежавшего им имущества.

Были объявлены конфискованными: земли короля, его семьи, лорда Уильяма Пенна, лорда Балтимора, баронета Пеппераля, владения англиканской церкви, имущество всех, кто будет препятствовать этому. Тогда же были конфискованы и Земли старого друга Джорджа Вашингтона, лорда Ферфакса. Борьба зашла настолько далеко, что пути назад не было.

11 июня 1776 года конгресс поручил Джефферсону составить проект документа, который объявлял бы об отделении колоний от метрополии и провозглашал бы образование нового независимого государства.

Семнадцать дней и ночей работал Томас Джефферсон над произведением, которое обессмертило его имя и по силе воздействия на умы и сердца людей оставило далеко позади и пламенные речи Генри и громовые памфлеты Пэйна. Запершись в тесной комнатке на втором этаже кирпичного домика на Маркет-стрит, Томас Джефферсон писал и переписывал документ, вошедший в историю под именем «Декларации Независимости».

Четкость мысли многоопытного законоведа, чеканность формулировок законодателя, пыл убежденного республиканца слились воедино в этой декларации.

Вся жизнь Томаса Джефферсона — поиски истины в спорах с Фрэнсисом Фокье, бесконечные дебаты в Законодательном собрании, стихи Шекспира и романы Руссо, бессонные раздумья о судьбах своей страны — была залогом того, что поручение конгресса дано человеку, подходящему для такого дела.