Сокровища поднебесной - Дженнингс Гэри (читать книги бесплатно .txt) 📗

Раджа махнул рукой в сторону остальных своих жен, чьи комнаты мы проходили, и повторил:

— Так уж повелось на свете. Ни один мужчина с уверенностью не может знать, что он действительно отец ребенка его жены. Даже такой жены, которая кажется любящей и верной. Даже жены, которая настолько уродлива, что ею побрезгует пария. Даже такой искалеченной, которая не может ходить. Женщина всегда найдет способ завести себе любовника.

— Но ведь, ваше величество, те девочки, на которых вы женитесь, они ведь даже не способны еще родить…

— Кто может сказать наверняка, даже в этом случае? Я не могу всегда находиться при них в ожидании, когда у них в первый раз пойдет кровь. Как говорится: «Yoni становится влажной, даже когда женщина тайно посматривает на своих отца, брата или сына».

— Но должны же вы кому-нибудь передать свой трон, ваше величество. Кому же тогда, если не своим предполагаемым сыну или дочери?

— Первенцу моей сестры, как делают все раджи. Все царские династии в Индии продолжаются только по женской линии. Понимаете, ведь моя сестра уж совершенно точно одной со мной крови. Даже если наша царственная мать случайно изменила нашему царственному отцу, это не имеет значения. Ведь если мы с сестрой и были зачаты от разных любовников, мы все-таки вышли на свет из одного и того же чрева.

— Понимаю. И тогда не имеет значения, кто является отцом ее первенца…

— Ну, разумеется, я надеюсь, что это все-таки был я. Я взял в жены одну из своих старших сестер — пятой или шестой женой, точно не помню, — и она родила, если не ошибаюсь, семерых детей, предположительно моих. Но самый старший мальчик, даже если он и не мой сын, все же совершенно точно мой племянник, так что царский род в любом случае останется неприкосновенным, когда он в свое время унаследует трон и титул раджи.

Мы вышли из zenana совсем рядом с той частью дворца, где располагалась кухня, и все еще слышали доносившиеся оттуда стоны, хныканье и глухие удары. Маленький раджа поинтересовался, не смогу ли я развлечься какое-то время сам, поскольку у него есть несколько царственных обязанностей.

— Возвращайтесь в zenana, если хотите, — предложил он. — Хотя я и стараюсь брать в жены лишь женщин своей собственной, белой расы, они все равно производят на свет прискорбно темнокожих детей. И вспрыскивание вашего семени, Марко-валлах, возможно, улучшит породу.

Чтобы не показаться неучтивым, я пробормотал что-то об обете воздержания и сказал, что, разумеется, найду чем занять себя в отсутствие хозяина. Наблюдая, как маленький раджа важно прошествовал обратно, я чуть ли не посочувствовал этому мужчине. Он являлся сувереном множества людей, обладал властью над жизнью и смертью своих подданных и был крошечным петухом целого курятника. Но в то же время раджа был значительно беднее и слабее меня, обладал гораздо меньшим богатством, чем я, простой путешественник: хотя у меня была лишь одна-единственная женщина, которую я мог любить и беречь весь остаток своей жизни, но зато эта женщина была не кто-нибудь, а несравненная Ху Шенг.

И тут я сообразил, что теперь могу наконец освободиться от своей вынужденной спутницы. И отправился на поиски Тофаа, которая громко храпела, когда я оставил ее в наших покоях этим утром. Я нашел ее на террасе дворца, уныло наблюдавшей за таким же унылым праздником в честь Кришны, который все еще продолжался на площади внизу.

Она тут же заявила обвиняющим тоном:

— Я чувствую на вас запах пачулей, Марко-валлах! Вы возлежали с надушенной женщиной. Увы, и это после столь долгого и восхитительно безгрешного времени, которое вы провели со мной.

Я не обратил на ее слова внимания и произнес:

— Я пришел сказать вам, Тофаа, что вы можете отказаться от не соответствующих вашему высокому положению обязанностей переводчицы, когда захотите, и…

— Ну вот, так я и знала! Я вела себя слишком скромно, как и подобает знатной женщине. И в результате вы теперь развлекаетесь с какой-то бесстыжей и наглой дворцовой шлюхой. Ох уж эти мужчины.

Я и на это не обратил внимания.

— И, как я обещал, я подготовлю все для того, чтобы вы смогли безопасно вернуться обратно на родину.

— Вы рады избавиться от меня, ибо моя благородная непорочность служит укором вашему распутству.

— Послушайте, вы, неблагодарная женщина. Я действительно больше не нуждаюсь в ваших услугах. Мне совершенно нечего здесь делать, кроме как ждать, пока отыщут и доставят настоящий зуб Будды. А если вдруг потребуется переводчик, то и раджа, и мастер музыки оба свободно владеют фарси.

Тофаа громко шмыгнула носом и вытерла его ладонью.

— Я не тороплюсь возвращаться в Бангалор, Марко-валлах, ибо и там останусь всего лишь вдовой. Так что подумайте хорошенько, ведь раджа и мастер музыки занимаются своими делами. У них не будет времени водить вас повсюду и показывать вам восхитительные виды Кумбаконама, как могла бы это сделать я. Позвольте мне познакомить вас с городом.

Не мог же я заставить ее уехать насильно! Так что и в тот день, и в дни, последовавшие за ним, я позволял Тофаа водить меня повсюду и показывать восхитительные, с ее точки зрения, достопримечательности.

— Вон там, Марко-валлах, вы видите святого по имени Ку Авана. Он самый достойный и безгрешный житель Кумбаконама. Много лет тому назад этот человек дал себе зарок стоять неподвижно, как ствол дерева, для того чтобы сильнее прославлять Брахму, и он до сих пор так и стоит. Посмотрите сами.

— Я вижу троих пожилых женщин, Тофаа, и ни одного мужчины. Где же он?

— Там.

— Там? Но ведь это всего лишь огромный муравейник белых муравьев, и на него мочится собака.

— Нет. Это святой Ку Авана. Он стоит так неподвижно, что муравьи приняли его за основу для своего глиняного холма. С каждым годом святой становится все больше. Но это он.

— Ну… если он там, то он, конечно же, мертв?

— Кто знает? Какое это имеет значение? Он стоял так же неподвижно, когда был жив. Самый святой человек. Пилигримы приходят сюда отовсюду, чтобы воздать ему дань восхищения, родители показывают его своим сыновьям как пример высокого благочестия.

— Но ведь этот человек ничего не делает, только стоит неподвижно. Так неподвижно, что никто даже не знает, жив он или уже умер. И это называется святостью? Это пример для восхищения? Подражания?

— Говорите тише, Марко-валлах, или Ку Авана продемонстрирует вам свою святую мощь, как он сделал с этими тремя девочками.

— С какими тремя девочками? Что он сделал?

— Вы видите этот склеп совсем рядом с муравейником?

— Я вижу грязную лачугу и трех старых ведьм, которые привалились к дверному косяку и почесываются.

— Это склеп. А они девочки. Одной шестнадцать лет, остальным семнадцать и…

— Тофаа, боюсь, горячее солнце напекло вам голову. Возможно, нам лучше вернуться во дворец, чтобы вы могли прилечь.

— Я показываю вам достопримечательности, Марко-валлах. Когда этим девочкам было по одиннадцать и двенадцать лет, они проявляли по отношению к святому такое же неуважение, как и вы. И решили смеха ради прийти сюда и снять свои одежды, чтобы явить свои достигшие зрелости прелести святому Ку Авана и заставить двигаться, по крайней мере, одну из частей его тела. Видите, что произошло? Они тут же стали старыми, морщинистыми, седыми и изможденными — словом, такими, как теперь. Городские власти построили для них склеп, чтобы они прожили в нем остаток своей жизни. Это чудо стало известно по всей Индии.

Я рассмеялся.

— Есть ли хоть одно доказательство этой нелепой истории?

— Разумеется, есть. За мелкую медную монету девочки покажут вам kaksha — интимные части тела, когда-то свежие и юные, которые внезапно стали старыми, уродливыми и вонючими. Смотрите, они уже готовы раздвинуть для вас свои лохмотья…

— Dio me varda! — Мне стало не до смеха. — Вот, бросьте им эти монеты и давайте пойдем отсюда. Я поверю в это чудо на слово.

— А сегодня, — сказала мне Тофаа на следующий день, — я покажу вам удивительный храм. Храм, который рассказывает истории. Видите великолепно сделанную резьбу на его внешней стороне? Картинки изображают множество способов, которыми мужчина и женщина могут заниматься surata. Или же мужчина и несколько женщин.